— Польщён, княгине, — поклонился Эрик.

— Оля, представляю тебе Милославу Арди и Эрика Берова, наших героев дня. А это Кеннер Арди и Лена Менцева-Арди.

— Меня представлять не надо, мы знакомы, — вклинилась Алина. — Здравствуй, Ольга.

— Давно не виделись, Лина, — улыбнулась ей Ольга Рязанская. — Много слышала о вас, Кеннер, — это уже мне.

— Надеюсь, только хорошее, княгине, — ответил я привычной фразой.

Вместо ответа, она лишь насмешливо улыбнулась, а заметив, как я бросил взгляд на брошку, с интересом спросила:

— Удивлены?

— Совсем не удивлён, княгине, — уверенно ответил я. — Только женщина способна в полной мере понять ценность этого предмета, так что никакого сюрприза здесь нет. Надеюсь, наша работа тебя не разочаровала?

— Нисколько, даже наоборот, — улыбнулась она. — Думаю, вы очень сильно продешевили. Сейчас я без колебаний отдала бы за неё и вдвое больше.

— Оля, ты бы хоть при Раде этого не говорила, — с несчастным видом сказал князь. Княгиня Радмила его страдания привычно проигнорировала и спросила меня:

— Кеннер, когда вы обрадуете нас ещё одной такой брошкой?

— Увы, княгине, я и сам хотел бы это знать, — развёл я руками. — Очень надеюсь, что в ближайшие два-три года мы всё-таки сможем получить ещё одну Слезу, но никакой гарантии рифы нам дать не могут. Слишком уж непростой это ингредиент.

— Печально, печально, — покачала головой Радмила. — Но я надеюсь, что следующая ваша брошь всё-таки останется в родном княжестве.

И я даже могу угадать, кому доверят её хранить. Что-то мне подсказывает, что нашего князя появление ещё одной такой блестяшки вовсе не обрадует, но кто будет его спрашивать? Князь правит княжеством, а княгиня, похоже, князем — ситуация знакомая и совсем не редкая.

— Дамы, мы злоупотребляем вниманием Арди, — вклинился князь. — За нами очередь, если вы не заметили.

Обе княгини кивнули нам и с достоинством удалились. Князь двинулся следом, а я ему чисто по-мужски посочувствовал.

Сразу же к нам потянулись другие гости. Ленка ухитрилась незаметно сбежать, а вот нам с Алиной пришлось остаться. Нашей работой было представлять гостей жениху и невесте. Некоторых гостей мы и сами не знали — они подходили вместе с кем-то нам знакомым, кто их и представлял. Однако пришлось потрудиться и князю — самых высокопоставленных гостей по протоколу было положено представлять именно ему, а таких оказалось достаточно.

Впрочем, кагану — высокую статную женщину с чёрными волосами и немного восточными чертами лица, — представляла Алина.

— Ты совсем нас забыла, Лина, — укоризненно попеняла ей кагана. — Не собираешься к нам возвращаться?

— Не на кого оставить род, богоравная, — ответила Алина, и мне почудился в голосе оттенок вины. — Возможно, позже, когда мне удастся передать груз забот наследнице.

Кагана покачала головой то ли в осуждении, то ли сочувствуя, и обратилась к матери:

— А вы, Милослава, не хотели бы у нас погостить?

— Вряд ли я смогу покинуть Новгород в ближайшем будущем, — отказалась мама. — Но если вам вдруг понадобится моя помощь, вы всегда сможете её получить в моей клинике.

— Жаль, жаль, — вздохнула кагана. — Думаю, вы многое могли бы у нас почерпнуть в плане развития. Мне самой ваша помощь вряд ли понадобится, а вот вы наверняка нашли бы для себя интересными некоторые техники из тех, что развивают наши Идущие.

— Возможно, когда-нибудь потом, богоравная, — вежливо ответила мама.

Кагана кивнула и отошла, уступая место следующему гостю. А ведь ей, скорее всего, мамины услуги действительно ни к чему — я уже начал временами различать искажения поля Силы возле сильных Владеющих, и возле каганы такие искажения определённо присутствовали.

Всё когда-нибудь кончается, и очередь гостей к нам постепенно иссякла. Какое счастье, что нам не придётся представлять менее значительных гостей, которые сейчас уже начинают собираться в «Зарядье». Мама с Эриком там официально откроют приём, побудут часок и отбудут на первую брачную ночь, хе-хе. Хотя почему хе-хе? Всё правильно — в качестве брачной она ведь и в самом деле будет первой.

Представление гостей закончилось, и музыка сменилась — оркестр заиграл что-то радостно-торжественное, а князь не спеша взошёл на подиум к пюпитру. Он поднял руку, и музыка почти стихла, оставаясь фоном.

— Дамы и господа, — значительно объявил князь, — напомню, что мы собрались здесь не просто так, а для некоего радостного события, и пора нам уже, наконец, перейти к делу.

Гости заулыбались и оживились.

— Ты, главное, ничего там не напутай, Яр, — насмешливо заметила Ольга Рязанская. — А то ещё поженишь не того и не с той.

Послышались смешки.

— Хорошая мысль, Оля, — согласился князь. — Потом обязательно этот вопрос обсудим. Давно пора подобрать тебе хорошего князя.

Гости посмеивались, но меня не оставляло ощущение, что в этих шутках есть какой-то подспудный смысл — что-то такое чувствовалось в подтексте.

— Но это будет потом, а сейчас попрошу всех быть посерьёзнее, — князь перестал улыбаться. — Время для веселья и шуток ещё не пришло. Итак, прошу пройти ко мне жениха и невесту, а также свидетелей.

Мы дружно поднялись на подиум и выстроились рядком перед князем и его пюпитром.

— Сегодня мы выдаём замуж гордость Новгородского княжества — Милославу Арди. Это безо всякого преувеличения радостное событие для всего княжества. И я от своего имени, от имени княжеской семьи, от имени всех подданных искренне желаю молодой семье счастья! Поздравляю, Милослава! Поздравляю, Эрик!

Эрика и в самом деле было с чем поздравить — такой головокружительный скачок из командира крохотного отряда прямо в верхушку аристократии действительно выглядел чем-то фантастическим. Неудивительно, что для Вольной гильдии Эрик стал чем-то вроде иконы. Им гордился каждый вольник; Эрик Беров был живым свидетельством успеха, которого при некотором везении мог добиться каждый храбрый и решительный вольник — а разве вольники бывают другими? В этом месте оратор обычно выпячивал грудь и орлиным взором окидывал кабак. В целом, слушая эти речи, можно было подумать, что по Новгороду бродят стаями Высшие в надежде получить подножку от какого-нибудь решительного вольника.

Повинуясь движению посоха церемониймейстера, музыка опять сменилась, поднявшись до какой-то немыслимой патетики. Князь торжественно взял золотую ручку, окунул её в золотую чернильницу и произвёл запись. А затем широким жестом руки пригласил к пюпитру молодых.

Музыка просто разрывала сердце накалом чувств. Бажен Еранцев был, без сомнения, жадной сволочью, но его организаторский талант не вызывал ни малейших сомнений.

Мама взяла ручку. Часть процедуры насчёт согласия молодых на брак князь, очевидно, решил пропустить — да и правильно. Стукнет невесте невесть что в голову, и заявит она вдруг, что не согласна — и как тут быть? Скандал, позор княжеству, позор семье, и что делать с подарками, которых натащили уже целую комнату? Приехала — расписывайся, и нечего тут. Раньше надо было думать.

Мама расписалась. Следом ручку взял Эрик и решительно поставил свою подпись. За ним расписались мы с Алиной, и музыка тут же сменилась на жизнеутверждающую.

И тут случилось нечто, сценарием совершенно не предусмотренное. Внезапно мраморная статуя Живы обрела цвет и ожила. Жива махнула рукой, и на молодых просыпался дождь золотых искр. Мамины эмоции вспыхнули сверхновой, но статуя тут же стала снова мраморной, и мама с трудом притушила злость. Жива, конечно, здорово рисковала, но всё же рискнула — и выиграла.

Князь в растерянности откашлялся, но быстро взял себя в руки и громко возвестил:

— Перед богами и людьми объявляю вас, Эрик Беров-Арди и Милослава Арди, мужем и женой!

Гости тоже оправились от удивления и зааплодировали.

— Ну поцелуйтесь, что ли, молодые, — добродушно распорядился князь.

Наконец-то у меня получилось немного перевести дух. В «Зарядье» мы прибыли из Детинца невероятно длинной вереницей лимузинов — думаю, такого столица ещё не видела. Надеюсь, стоящие в пробке жители города не сильно нас проклинали. Ну а те, кому не повезло жить рядом с «Зарядьем», и вовсе запомнят это событие надолго — зал широким кольцом оцепили княжеские дружинники, а по улицам парами бродили крепкие парни с холодными глазами, которые внимательно разглядывали всех прохожих, случившихся оказаться в окрестности. Прохожие от такого внимания чувствовали себя очень неуютно и торопились поскорее убраться с улицы.