— Сложный вопрос, госпожа, — честно ответил я. — Я не могу сказать, что у меня есть конкретная цель. Я хочу развиваться, идти вперёд, узнавать новое о мире. Можно ли это назвать целью?

— Наверное, можно, — задумчиво кивнула Морена.

— Вы позволите немного личный вопрос, госпожа?

Милана смешливо фыркнула в свою чашку.

— Я уж думала, что такое с вами, и где настоящий Кеннер с его вопросами? — пояснила она. — А сейчас вижу, что всё в порядке, и вы по-прежнему с нами.

— Задавайте свой вопрос, — Морена тоже улыбнулась. — Но ответить не обещаю.

— Из ваших слов, госпожа, у меня сложилось впечатление, что вы стали магусом ещё до прихода в мир Силы, — начал я, и она утвердительно кивнула. — Скажите, как такое возможно? Ведь если нет Силы, то и Владеющих тоже нет.

— С чего вы это взяли? — с удивлением посмотрела она на меня. — А откуда тогда появились бы боги? Например, тот же Зевс с его шайкой? Сила всего лишь облегчила путь к возвышению… хотя в чём-то, наоборот, усложнила — это всё-таки просто костыли. Для возвышения нужна только воля и ничего больше.

— Я не знаю, что такое воля, — хмуро отозвался я. На разговоры о воле у меня уже давно образовалось что-то вроде аллергии.

— А что такое энергия, вы знаете?

Каждый что-то знает об энергии. Мы упоминаем её постоянно, она фигурирует в тысячах формул, но никому не известно, что же на самом деле она из себя представляет. Разве что Эйнштейн открыл, что вещество — это всего лишь одна из форм энергии, но природу энергии это никак не прояснило. Возможно, чтобы понять её природу, надо выйти за пределы нашей Вселенной.

— А разве кто-то знает, что такое энергия?

— Воля и энергия — это одно и то же, — объяснила Морена.

— Не подумайте, что я вам не верю, госпожа, — растерянно сказал я, — но всё же звучит это немного сомнительно.

— Солнце нагрело скалу на склоне горы. Тепловое расширение породило трещину в камне — кусок откололся и упал вниз. Энергия солнца вызвала падение камня. Вы взяли в руку камень и бросили его со склона горы. Ваша воля вызвала его падение. Но если посмотреть в общем, то оба этих случая совершенно одинаковы — просто когда речь идёт о неживой природе, мы говорим об энергии, а когда действует что-то живое, мы называем это волей.

— Что-то в этой аналогии есть, — согласился я. — Но всё это слишком для меня неожиданно. Мне надо это как следует обдумать.

— Обдумайте, — кивнула Морена. — И поймите простую истину: когда говорят, что для возвышения — я имею в виду настоящее возвышение, а не ту чепуху, которую вы обычно этим словом называете, — так вот, когда говорят, что для него необходима воля, то всего лишь имеют в виду, что для трансформации нужна энергия. А её можно получать не только будучи магусом — можно постигать мир, или медитировать, да хоть просто рисовать картины. Путей бесконечно много. Правда, лёгких путей не существует, но некоторые из них заметно легче других.

— То есть для настоящего возвышения нужно перейти в другую форму? — уловил самое важное я.

— Ну конечно, а как же иначе? — снисходительно посмотрела на меня Морена. — Возьмите для примера какую-нибудь клетку вашего организма — она получает от организма питание и кислород, она включена в обмен веществ. Какая у неё может быть свобода? У неё нет ни свободы, ни воли, есть только функция. Точно так же и у всех нас нет ничего, кроме функции — мы ведь все просто крохотные частицы Сияния, и во всём от него зависим. Наша воля ничтожна, но по крохам накопив энергию, можно перейти из формы, данной Сиянием, в духовную форму и обрести свободу.

В дверь осторожно постучали, и Лада подняла глаза.

— Войдите, — громко сказала она, с интересом глядя в сторону двери. Деятельная натура Лады плохо переносила вынужденное безделье, и сейчас она была бы, наверное, рада любому повороту. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула горничная. Лада с трудом сдержала разочарованный вздох.

— Здравствуйте, госпожа, — поздоровалась горничная. — Разрешите убрать у вас?

— Здравствуй, Хетти, — приветливо улыбнулась ей Лада. — Убирай, а я пока пойду прогуляюсь.

Горничная Хетти Кнеллер, как, впрочем, и прочий женский персонал замка, относилась к Ладе с восхищением, и отчасти с ужасом. Как-то в темноватом коридоре замка слегка подвыпивший солдат имел неосторожность схватить Ладу за задницу, искренне считая это комплиментом. Та настолько впала в ступор от такой неслыханной наглости, что у него даже получилось её слегка потискать. Удовольствие, однако, продолжалось недолго, и оплачивать его пришлось по высшей ставке. После того, как Лада на глазах ошеломлённой публики спустила неудачливого ухажёра с третьего этажа на первый пинками, её репутация среди служанок поднялась на недосягаемую высоту. Солдаты гарнизона, правда, посчитали это случайностью, но после пары разбитых морд всё же научились обходить бешеную ведьму по большой дуге.

Лада неторопливо двинулась к главной лестнице. Встречные слуги кланялись ей, и она кивала в ответ — не замечать слуг Лада так и не научилась. Да, собственно, настоящей дворянкой она себя в глубине души и не считала. Первое поколение — это всё-таки что-то промежуточное, уже не здесь, но ещё далеко не там.

Во внутреннем дворе царило необычное оживление, и Лада лениво удивилась, к чему вся эта суета. Стоять столбом посреди бегающих туда-сюда слуг совершенно не хотелось, и она двинулась к воротам замка. Сразу за подъёмным мостом справа от дороги находился тренировочный плац, на котором сержант Гроссе гонял новобранцев, и происходящее там было гораздо интереснее.

— Вы одним своим существованием позорите нашего господина, — с отвращением выговаривал сержант неровному строю порядком измотанных солдат. — Слабаки и бездельники! Ложись!

Строй с некоторой задержкой выполнил команду, причём некоторые не просто легли, а упали. Сержант с презрением рассматривал распластавшиеся тела.

— Отжиматься, пока я не скажу «Хватит»! — приказал он. — Мюллер, ты считаешь. Начали!

Правофланговый захрипел: «Айн! Цвай! Драй!», а сержант обернулся к подошедшей Ладе.

— Привет, красотка! — суровое лицо прорезала улыбка.

С сержантом Гюнтером Гроссе они как-то раз подрались, однако Лада не стала его унижать, а свела дело к ничьей. Сержант это понял и оценил. Потом они встретились уже мирно, сравнили свои боевые командировки, и выяснили, что разок даже сражались вместе, правда, на разных сторонах. Сержант очень высоко отозвался о бойцах Арди, Лада похвалила боевую выучку баварцев, они повспоминали былые битвы, и их отношения самым естественным образом перешли если и не в дружеские, то вполне в товарищеские.

— Здравствуй, Гюнтер, — улыбнулась в ответ Лада. — Тренируешь молодёжь?

— Третий сорт, — поморщился он. — Не знаю, получится ли из них хоть что-нибудь дельное.

— Небольшой спарринг кого-нибудь здесь заинтересует? — небрежно спросила Лада.

— Забудь! — засмеялся Гроссе. — Никто с тобой драться не будет.

— Чего так? — надулась она.

— Никому не хочется становиться посмешищем.

— С чего бы вдруг посмешищем? — удивилась Лада. — Кто-то победил, кто-то проиграл, дело обычное. Над чем здесь смеяться?

— Ты-то хоть не прикидывайся дурочкой, — хмыкнул сержант. — Не знаю, кто здесь мог бы тебя победить. Мы в империи к вам, ведьмам, непривычные, и когда женщина бьёт мужчину, всем это очень смешно. Кроме того, кого она бьёт, конечно.

— Киндер унд кюхен, да? — вздохнула Лада. — Как-то неправильно у вас в империи к женщинам относятся. Дело ваше, но если кто-то вдруг захочет с девушкой побороться, то я всегда за.

— Так-то желающих с тобой побороться полно, Лада, — развеселился Гюнтер, — только не так, как ты согласна. А как ты насчёт того, чтобы без партнёра?

— Это как?

— Ну, как-нибудь по-вашему, по-ведьмовски. Надо бы этим молокососам показать, что ведьмы умеют, а то они просто не понимают, с чем могут столкнуться.