— Спасибо, госпожа, — застенчиво сказала Лада. — И кстати о Клаусе: он хотел встретиться с господином Кеннером. Мы сегодня собираемся поужинать в «Швабском поросёнке» — может, вы с господином Кеннером к нам присоединитесь?

— Если герцог Кеннера не задержит, то почему бы и нет? — согласилась Лена. — А о чём он хотел поговорить?

— Он не сказал, а я и не спрашивала, — пожала плечами Лада. — О каких-то своих мужских делах, наверное.

— Странное какое-то название, — заметила Ленка, разглядывая почерневшую от времени деревянную вывеску, на которой совсем недавно подновили изображение поросёнка, держащего кружку пива. — По-моему, немного двусмысленное даже.

— Может, и двусмысленное, — пожал я плечами, — зато всем понятное. Пивная с уклоном в швабскую кухню — маульташены, шпецле, прочее такое. Учитывая, что мы и сами, наверное, из алеманов[23], и просто обязаны любить шпецле, то здесь нам самое и место.

[ 23 — Кеннер здесь, скорее всего, неправ. Хотя область расселения германского народа алеманов включала Мец, в котором живёт другая ветвь Арди, изначально родина Арди — это всё-таки Трир, который относился к рипуарским франкам.]

— А пиво мы тоже обязаны любить? — нахмурилась Ленка.

— А кроме пивных, здесь других заведений и нет, скорее всего, — хмыкнул я. — Это не просто Германия, милая, это Бавария. Но пойдём же внутрь.

Внутри оказалось довольно шумно, но при этом весьма прилично. Я ожидал увидеть именно пивную — ну, ту, классическую немецкую, где девушки-подавальщицы с выдающимися формами без устали разносят кружки жаждущим. Однако это было похоже скорее на чистенький семейный ресторан. Возможно, баварцы просто не представляют, как заведение общественного питания может называться иначе, чем «пивная».

Лада со спутником обнаружились за угловым столиком у окна. Увидев нас, она поднялась, а следом встал и её спутник, которые, несомненно, и был тем самым отцом Клаусом.

— Здравствуйте, господин, госпожа, — приветствовала нас Лада. — Позвольте представить вам Клауса фон Абенсберг. Клаус, представляю тебе Кеннера Арди барона фон Раппин и Лену Менцеву-Арди баронессу фон Раппин.

Мы по очереди сообщили друг другу, что бесконечно рады знакомству.

— Вам сейчас принесут ужин, — сказал нам Клаус, когда мы уселись. — У них здесь нет меню — все едят одно и то же.

«Так вот кто изобрёл комплексный обед», — подумал я и пожал плечами:

— Так даже проще, полагаю. Скажите, герр Клаус — вы, случайно, не родственник графам Абенсберг?

Клаус помрачнел, а Лада заметно забеспокоилась.

— В любом случае это пришлось бы прояснить, — вздохнул он, — так почему бы и не сразу? Да, родственник. Граф Абенсберг — мой младший брат.

— Тогда я не совсем понимаю, — признался я в замешательстве. — Во-первых, почему граф не вы? А во-вторых, почему приставка «фон»? Если я правильно помню, город Абенсберг был назван по фамилии владельцев, а не наоборот. Или Лада просто ошиблась в своём представлении?

— Не ошиблась, — усмехнулся Клаус. — Дело в том, что я паладин.

— И? — не понял я.

— Одарённый не может быть наследником графства. А одарённый, достаточно сильный, чтобы стать паладином, и дворянином не является. Паладин принадлежит церкви. Впрочем, мне оставили дворянскую фамилию, просто добавили «фон», чтобы отличать от графов Абенсберг.

— И паладинов такое устраивает?

— Конечно, — подтвердил он. — Наследники графств там, скажем так, нечасто встречаются. А для остальных это огромный скачок вверх.

— Но не для вас, — уточнил я.

Он молча улыбнулся.

— Прошу меня простить, ваше сиятельство, за эти вопросы, — извинился я. — Как оказалось, я не вполне представлял себе жизнь Владеющих в империи.

— Я не сиятельство, — поправил меня он. — И даже не дворянин.

— У нас одарённых жалуют дворянством, а не лишают. С нашей точки зрения, лишение дворянства по этой причине является юридически ничтожным. Для Новгорода вы дворянин и граф. Кстати, герцог Оттон упоминал своего друга Клауса — полагаю, он имел в виду как раз вас?

— Меня, — улыбнулся он. — И всё же, барон, не стоит называть меня сиятельством. Если кто-то это услышит, у меня могут быть неприятности. Ордену паладинов это точно не понравится, да и моему брату тоже.

— Да уж, необычная ситуация, — сказал я, переглянувшись с Ленкой. — Ну что же, герр Клаус, как скажете. Кстати, если мой вопрос не покажется вам слишком личным — какой у вас ранг?

— В ордене довольно сложная система рангов, не совсем зависящая от личной силы. Точнее говоря, зависящая не только от неё. Но если говорить о вашей системе, то полагаю, примерно восьмой. Думаю, до девятого я всё же недотягиваю.

— Внушительно, — признал я. — Понятно, что Лада вряд ли могла вам что-то противопоставить.

— На самом деле могла, — возразил он. — Дело в том, что у нас с вами радикально отличающиеся методики развития. Вы добиваетесь совершенства в узкой области, тогда как мы сторонники универсальности. Например, я не столько боевик, сколько артефактор и алхимик. И неплохо лечу, кстати, хотя до целителя мне далеко.

— Необычный подход, — заинтересовался я. — А вот если, к примеру, вы возвыситесь. Ну, станете святым паладином — и что тогда? Вы станете Высшим артефактором? И Высшим алхимиком? И Высшим целителем, возможно?

— Нет-нет, — засмеялся он. — Для того чтобы стать Высшим артефактором, недостаточно высокого сродства с Господом, хотя это, конечно, необходимое условие. Прежде всего, нужно чувствовать сродство с материалом. Для вас это одно и то же, поскольку вы развиваетесь в одном направлении, но мы, универсалы, посредственны во всём.

— Ах, вот как! — дошло, наконец, до меня. — А я-то всё не мог понять, почему моя мать не считает себя Высшим алхимиком. Действительно, всё просто и логично — я мог бы и сам догадаться, если бы взял на себя труд немного подумать. Ведь в самом деле — возвышение вовсе не подразумевает автоматическое овладение специальностью. Вот что значит инерция мышления — ответ на виду, но ты на него даже не глядишь!

— Именно так, — подтвердил Клаус. — Путь к Господу и творческое совершенствование связаны, но это разные пути. Госпожа Лада очень сильный боевик — мы провели несколько тестовых боёв, и я сейчас понимаю, что моя победа вовсе не была гарантированной. Мне просто повезло, что она не ожидала серьёзного сопротивления.

— Не ожидала сопротивления? — я вопросительно посмотрел на Ладу, и та смутилась. — Сопротивления нужно ожидать всегда — чему тебя Менски учил? Я не стану никому рассказывать про твой промах, но ты сделай выводы, пожалуйста.

— Я уже сделала, — серьёзно ответила Лада. — Скажите, господин — что решено с моим выкупом?

— Всё улажено, забудь, — махнул я рукой. — Ты свободна и завтра можешь ехать домой.

— Домой — в смысле в Новгород?

— Именно туда, — подтвердил я. — После освобождения из плена ты не можешь больше воевать — это не принято, да и вообще недостойно. Насколько я знаю, твои подчинённые уже в Новгороде.

— А я могу позже сама приехать в империю?

— Приехать в империю? Можешь, конечно, ты же не на цепи сидишь, — ответил я автоматически, а потом до меня дошло. — Так-так, и я даже догадываюсь, к кому ты собралась ехать. Я правильно догадался, герр Клаус?

— Правильно, — улыбнулся он.

— Ты, конечно, можешь ехать куда хочешь, Лада, — серьёзно сказал я. — Но в империю я бы тебе ехать не советовал. Здесь не любят ведьм, а ты именно ведьма, противная Господу. Ты знаешь, как появились новгородские Арди? Моя прабабка Орианна Арди была вынуждена бежать из Трира, потому что она оказалась сильной одарённой, и её собирались сжечь.

— Ну, такая дикость в наше время уже не встречается, — поморщился Клаус.

— Там всё действительно было не вполне чисто, — признал я. — В деле, похоже, круто замешалась политика, да и заключение диаконов-инквизиторов, возможно, было не совсем честным. Но это не так важно. Важно то, что эта опасность была воспринята настолько серьёзно, что семья организовала её побег, что им, кстати, очень дорого обошлось. То есть это всё-таки реальная опасность.