Домовой продолжал молча стоять в углу, в ожидании нашего решения. По нему было видно, что он находится в крайней степени истощения и совсем обессилен. Прислонившись спиной к спине, он жалобно смотрел на нас, изредка вздрагивая и морщась, как будто что-то приносило ему невыносимую боль.

— Как тебя зовут? — спросил я его, решив начать с самого простого.

— Архипка я, уважаемый… уж простите, не знаю, как вас звать-величать, — с готовностью отозвался он, как будто ожидал моего вопроса.

— Зови меня Аланом, — покосившись на Фрэнка, который внимательно прислушивался к тому, что я говорю, представился я.

— Аланом так Аланом. Не заслужил я ещё право, видать, истинное твоё имя узнать, — закивал он головой.

— Так что здесь происходит, Архип? На кого ты жаловался? Чем мы тебе можем помочь? — осторожно стал расспрашивать я.

— Ох, сил у меня уже нет терпеть эту тварь проклятущщую… Все силы она из меня уже выпила до донышка. Ещё чуть-чуть, и развеюсь я. Помогите, господа хорошие, избавиться от этой твари страшенной. А ужо я вам любую службу со служу, даже не сумлевайтесь! — затараторил он, вытирая грязным рукавом опять выступившие слёзы.

— Да подожди, не части ты! Что за тварь? Где она? Что она от тебя хочет? Как она здесь появилась? Да и ты как здесь появился? Давай, в общем, по порядку все рассказывай! — оборвал я его причитания.

— Ну ежели по порядку, то, значит, дело было так… — начал он свой рассказ, а я параллельно стал переводить Фрэнку.

— Живу я в этом доме, стало быть, ужо лет сорок как. Вот как только переехал сюда хозяин мой бывший, купец Иван Трофимыч Матюнин всем семейством, так и меня с собой взял. Всё сделав как положено, по покону. Положил в пустой мешок уголёк из печи, сказал «Домовой-батюшка, пойдем со мной!», так я тута и оказался. Кто я такой, чтобы супротив хозяйской воле идти? Тоскливо, конечно, знамо дело, было на чужбине-то поначалу, но со временем свыкся. А потом как хозяин помер, значит, сыновья его и решили домой, на родину съехать. А меня с собой позвать забы-ы-ы-ли! — опять зарыдал он, — Продали дом городу, город отдал его магикам, и как стал он казённым домом, так и слабеть я начал. Не можно домовому в казённом доме-то жить! Хозяина то у него как такового и нет, получается. А раз нет хозяина, нет и силы у домового. Начал я, значит, слабеть. И по слабости-то своей и упустил гостя не званного. Не званного, да дюже страшного, тёмного и могучего. А как почуял я его присутствие в доме, так и поздно уже было. Успел он своё лихое дело сделать. Спрятал и оставил в доме гадость мерзкую, несусветную. Пакостит она посетителям дома-то по-чёрному, да и меня в покое не оставляет… Заставляет выживать отсюда гостей не званых. Не могу я ей супротивиться.

— Так что за вещь-то и кто её оставил? — перебил его заинтересовавшийся Фрэнк. Я перевёл.

— А и не знаю, господин хороший, что это за вещь такая проклятущщая. Её гость этот мерзкий в подвале спрятал. Завалил мешками и ящиками. А подойти я к ней не могу. Не пущщает! Боли страшенные вызывает. А оставил её странный гость. С виду — обычный паренек-пацанёнок. Годков десяти отроду. Маленькой, щупленькой. Через подвальное оконце приоткрытое пробрался. Но силищей от него тёмной и грязной за версту веяло… Когда я попытался выгнать его, он одним взглядом меня чуть не развоплотил. Еле убежал. Нет, ежели, конечно, я в полной силе был бы, то может ещё и потягался бы, а так… Не справиться мне было с ним…

— Показать сможешь, где эта вещь лежит? — Фрэнк всем своим видом напоминал сейчас бульдога, вставшего на след.

— Отчего ж не показать? Конечно покажу. Близко только не смогу к ней подойти. Я вам от входа в подвал рукой покажу, где она, — деловито произнёс домой, вытерев рукавом глаза.

— Ну тогда веди, — скомандовал ему Фрэнк, я перевёл, домовой просеменил к выходу из комнаты и мы пошли следом за ним.

Мы в полной тишине спускались в подвал. Тяжелое, гнетущее чувство не отпускало меня и давило мне всё сильнее на плечи. Состояние было близким к паническому. Всё отчётливее в голове пульсировало желание всё бросить, и бежать отсюда сломя голову. Да что это со мной? Как приехал в этот странный город, в какую-то истеричную барышню превратился. Приступы паники ещё эти. Я стиснул зубы и, упрямо наклонив голову, пошёл дальше, спускаясь вниз по ступенькам, постаравшись выбросить весь посторонний мусор из своей головы. Я сунул руку за пазуху и нащупал рукоять кинжала. Панические атаки сразу отхлынули и пришло спокойствие и умиротворение. Я облегчённо выдохнул и тайком бросил взгляд на Фрэнка, который с мрачной ухмылкой, как ни в чём не бывало шёл дальше.

— Мы пришли, господа хорошие, — прошептал домовой, блестя в полумраке глазами-пуговками, — Ужо не обессудьте, но дальше мне ходу нет. Вон там оно, — показал он рукой в дальний правый угол подвала, заваленный какими-то ящиками и мешками. Сам подвал представлял собой огромное, метров сорок длиной и пятнадцать — шириной, помещение, наполовину забитое различным хламом. Где-то вверху на потолке тускло светил одинокий магический светильник, отбрасывающий на стены причудливые тени.

— Пошли… — чуть слышно прошептал мне Фрэнк, — Только тихо-о-о… — Видать, эта тревожная атмосфера действовала и на него. Я молча кивнул ему, и мы осторожно двинулись дальше. Пальцы Фрэнка на правой руке вспыхнули оранжевым светом. Он явно готовил какую-то печать. Я лишь крепче сжал рукоять кинжала, но сейчас даже это не помогло избавиться от всё сильнее и сильнее накатывающих волн паники, призывающих всё бросить и бежать отсюда со всех ног. По спине пробежал целый табун мурашек, а на лбу выступил пот, хотя здесь было вовсе не жарко. Ноги тряслись, и я всё с большим трудом заставлял себя делать очередной шажок вперёд.

— Чувствуешь, как давит, тварь? — неожиданно громко сказал Фрэнк, отчего я чуть не подпрыгнул и вопросительно посмотрел на него.

— Да она нас боится! Вот и старается всеми силами выдавить отсюда. Скорее всего, кроме ментального воздействия больше ничем не может нам навредить и понимает, что этим нас не остановить, — Фрэнк ускорил шаг, я поспешил следом. Мы подошли к заваленному углу. Я потянулся к одному из ящиков, чтобы откинуть его в сторону.

— Стой! — Фрэнк буквально отшвырнул меня в сторону, схватив за плечо.

— Эй, аккуратнее можно! — завопил я, барахтаясь на полу в каком-то мусоре и пытаясь встать.

— Можно! — рявкнул в ответ Фрэнк, — И нужно! Ты о чём думал вообще, когда тянул туда свои руки? Тут явно дело пахнет тварью, накладывающей проклятья, а ты собрался ей дело упростить! Мозгов совсем нет⁈

— Извини… — я пристыженно замолчал, мысленно обозвав себя идиотом, — И… спасибо.

— Пожалуйста, — проворчал Фрэнк, рассматривая кучу хлама. Он поднял руку вверх. Оранжевый цвет печати сменился на голубой, печать стала трансформироваться, расширяться, выпуская из себя кольцо за кольцом, пока вокруг руки Фрэнка не сформировался огромный, метра три в диаметре, круг, внутри которого крутились в разные стороны круги поменьше. Фрэнк вдруг резко сжал руку в кулак и протянул её в сторону той кучи. Печать как огромная сеть накинулась на неё и полностью обволокла. Наставник поднял руку вверх, и вся эта огромная масса послушно поднялась вверх. Он плавно повёл рукой в сторону, смещая весь этот хлам в сторону метра на четыре, опустил на пол и деактивировал печать.

— Эмм, Фрэнк… А если эта хрень была среди тех вещей? — решил уточнить я у него.

— Нет, — коротко ответил он, подходя ближе к углу, — Я чувствую её… Она всё ещё здесь… Да и ты должен это почувствовать. Прислушайся к себе и подойди сюда.

Я послушно прислушался к своим мыслям и понял, что у меня нет абсолютно никакого желания подходить к тому углу. И вообще, у меня и других дел полно. Более важных, чем шастанье по непонятному подвалу в поисках неизвестно чего. И вот прямо сейчас мне срочно надо выйти на улицу, меня там ждёт очень важное дело. Да! Точно! Надо срочно выходить отсюда. Я решительно развернулся в сторону выхода из подвала.