— Вряд ли что-то получится, — тихо сказал Локи, когда софелаговцы удалились на достаточное расстояние. — Твой брат безумен, судя по тому, что я вижу.

— Я верю, что его можно спасти, — мягко возразил Ивар. — Поэтому и умоляю тебя о помощи.

— Я сделал, что мог. Могу еще сжечь здесь всё, чтобы негде было ставить опыты, — на руке Локи возник маленький огонек, так и норовивший лизнуть какую-нибудь бумажку.

— Ваше высочество, к чему портить имущество? — удивился Ивар. — Давай лучше поможем человеку. Он родился под счастливой звездой.

— На Фьюри похож, — пробормотал Локи, и Ивар с ним согласился. Вдвоем они вернули человека в дом, где доживали свой век жертвы асгардской науки, а с помощью магии Локи привели лабораториум в порядок.

— Стоит закрыть его от брата. Пусть работает в другом месте, чтобы не было лишних соблазнов, — предложил Ивар. Он выглянул в окошко и отметил, что вертолет летит гораздо прямее квадракоптера — и когда только Поэтический друг успел освоить земные игрушки? Он ведь никогда прежде не участвовал в запуске модельки. Многие пробовали, даже Наутиз однажды поинтересовалась, но только не Лагур. Воспоминания о покойнице не были приятными, особенно учитывая, какую загадку она оставила после смерти. Зашифрованные листы и собственный перевод Ивар специально захватил с собой, чтобы предупредить царевича о возможной опасности.

— Локи, послушай, пожалуйста: Наутиз Светлоокая перед смертью рассказала мне о своих исследованиях. Рассказала путано, а я был занят и не нашел времени. Но недавно мне попались ее записи.

Ивар достал из-за пазухи пергамент и протянул богу, лицо которого мрачнело с каждой прочитанной строчкой.

— Она не поняла, что ты сын Лафея, ее выводы безумны и в корне не верны, но у нее должны были сначала возникнуть подозрения насчет тебя. Все всегда твердили, что ты не похож на царскую семью из-за магии Одина. Но могут найтись те, кто захочет проверить. Тебе следует проявлять бдительность.

— Ивар, — глухо пробормотал Локи, заставив друга затаить дыхание. — Не ты. Мой маг. Только у него есть материал моих приемных родителей. Только с его помощью Наутиз могла провести сравнение. Значит, и он знает.

— Я так не думаю, — покачал головой естественник. — Наутиз работала одна, испугалась результатов, определила тебя как гомункула и никому ничего не сказала. Более того, она решила, что это ты убил ее.

Ивар не знал, говорит ли правду или заблуждается, но больше всего на свете он не желал стать косвенным убийцей своего тезки или любого другого аса, на которого падет гнев Локи. И так уже Лиса знает то, что ей не положено.

— Ладно, предположим. — Листы исчезли из рук Локи. — Пусть лежат у меня. Надо бы найти Хагалара и потребовать портрет моих дражайших родственников. И еще одна мелочь.

Локи подозвал Ивара поближе.

— Ты хорошо знаешь магов поселения?

— Конечно. Среди них много приятных асов.

— В таком случае мне нужен совет. Точнее, список. Отец приказал учиться магии, но я не желаю принимать помощь из рук Хагалара. Мне нужен кто-то другой. Женщина. Которая хорошо объясняет.

— Спасибо, что доверил мне такое важное дело, — склонился Ивар. — Но ведь она обязательно узнает…

— Узнает, — устало вздохнул Локи. — Придется поступиться еще одной душой. Я никогда не склонюсь перед Хагаларом.

— Не склонишься? — недоуменно переспросил Ивар.

Локи закатил глаза и изобразил церемониальный поклон. Пришла очередь Ивара вскидывать брови — он не понял, что Локи хотел сказать, но спросить не решился.

— Я сегодня же напишу имена магичек, их способности и что о них думаю. Надеюсь, ты будешь доволен, — пробормотал Ивар, еще раз склоняясь. Удача сегодня на его стороне. Только бы Локи выбрал Отал! Ведь тогда ошибка будет исправлена! Точнее, ее даже не заметят.

— Я тоже на это надеюсь, — усмехнулся Локи. — Пока я доволен хотя бы тем, что в поселении только один человек, а не два.

Он и правда обрадовался, когда узнал, что возлюбленная братца не поедет осматривать его владения. Еще занозит пальчик, и объясняйся потом с Тором. Правда, брат уверил его, что в летнюю половину года Джейн вернется: осмотрит Асгард и в поселение тоже заглянет. Локи это известие не обрадовало, но он решил заранее не тратить нервы на назойливую смертную. Пока она еще не приехала. Столько всего может случиться за несколько месяцев…

Локи не был провидцем и не знал, что его опасениям не суждено сбыться. Он покинул дворец в тот же день, что и Джейн, всего лишь на пару часов позже, поэтому провожать ее не вышел…

В то снежное утро Джейн подняли, по ее ощущениям, между четырьмя и пятью часами утра. Не накормили, но напоили медвяным молоком от личной козы Одина — Хейдрун, что могло означать как то, что Один очень благосклонен к подруге своего сына, так и то, что он безмерно рад, что она, наконец убирается из Асгарда. Тор пришел не один, а в сопровождении Хагалара, который нравился Джейн более прочих. Она попросила его передать Беркане приглашение в гости. Маг обещал исполнить просьбу и сунул в руку маленький подарок — заколку не то с изумрудами, не то с какими-то другими местными драгоценными камнями. Она вся была увита рунами, по словам мага, защитными. Он предложил вплести заколку в прическу, мол, тогда все опасности обойдут стороной, и Джейн после долгих уговоров кое-как закрепила ее в волосах, хотя в четыре часа не то утра, не то ночи ей было не до марафета.

— Счастливого пути в твою жаркую страну, детеныш Мидгарда, — Хагалар похлопал ее по плечу, а потом пожал руку. — Я уверен, мы еще встретимся.

— Я буду очень рада, — Джейн едва подавила зевок и предпочла уткнуться в кубок, чтобы ненароком не оскорбить доброго старика. Пока она пила свое последнее асгардское молоко, Тор принялся расписывать все сомнительные прелести своей холодной родины. Особенно напирал на простую и понятную систему власти не в пример всяким президентам и сенатам, но Джейн за месяц успела почитать асгардский свод законов и ужаснуться его «простоте»: уж лучше выбирать кучу губернаторов, чем зависимость от альтинга и его маразматичных решений. Вроде того, что если преступление совершил покойник, то можно выкатить иск против трупа. А если преступление совершил раб, то его можно убить сразу на месте преступления, доставить тело хозяину, и всё окей! А свободному асу перед любым преступлением главное — объявить себя, назваться — и всё тоже станет окей. Если преступник заплатит обиженным виру, а проще говоря, даст взятку в двенадцать каких-то непонятных эйринов, то тяжбы не будет. Свидетельства в суде устные, никаких доказательств не нужно, а если рассматриваются какие-то старинные дела, то свидетелям сдают права их отцы. И суд верит каким-то там словам не просто полубезумных стариков, а еще и их деток, которые давнишнего преступления своими глазами не видели. Главное в любой тяжбе — оправдать родича посмертно, ведь тогда его слава воссияет в веках, а слава — это самое главное в жизни, единственное, что остается от аса после смерти. Джейн, не знавшая, как зовут прадедушку, сперва не поверила, но потом опытным путем выяснила, что все асы наизусть знают не только генеалогическое древо, но и славные деяния каждого предка. Это была единственная традиция, показавшаяся Джейн здравой. Хотя сведения передавались устно, а не письменно, значит, правды в славных деяниях предков нет ни на грош.

Еще в своде законов прописывались стандартные ритуалы. Например, раз в девять лет — глобальное жертвоприношение, когда трупы развешивают в священной роще вокруг храма — собак, лошадей, а в прошлом и людей. Кому именно могут приносить жертву те, кто назвали себя богами? Вроде как силам природы, мол, жертвоприношение — это традиция, а традиции нарушать нельзя, можно только немного видоизменять, поэтому людей на деревьях в последнее время не вешают. Но и то многие асы считают, что именно из-за этого начались проблемы с деторождением, и требуют проводить старинный ритуал по всем правилам.

Не меньше покоробила Джейн процедура принесения клятвы: асы гордились странной клятвой на крови, суть которой не удалось разобрать даже с помощью законоговорителей, и клятвой на Гунгрире, к которой прилагалась подробная инструкция — ее никто не мог оспорить. Джейн совсем не улыбалось, если ее вдруг под страхом смерти заставят заключить какую-нибудь такую клятву, учитывая, что Гунгрир постоянно мелькал у ее носа — Один с ним не расставался.