— Если Хагалар внушает тебе отвращение, а я — страх, — по-своему истолковал его внутреннюю борьбу Один, — то можешь выбрать, кого посчитаешь нужным. В поселении много прекрасных магов. Можешь любого из них подвергнуть огромному риску, призвав в наставники, ведь никто, даже я, не представляет, какие возможности скрыты в твоей иномирской силе и насколько она опасна для окружающих. Высокие уровни магии, которые можем дать тебе только мы с Хагаларом, будут тебе недоступны еще лет триста. Основам тебя обучит любая посредственность. Но помни, сын мой: любая посредственность, даже бездарность, мгновенно определит в тебе етуна-полукровку. Пока о твоем происхождении знает только Хагалар, но что будет, когда узнают другие асы?
Локи закусил губу — вот ведь щедрое предложение.
— То есть ты готов оплатить любого, кого я изберу? — уточнил он. Заговаривать о серебре не хотелось, но пришлось, ведь с того злосчастного похода в Ванахейм ничего не изменилось, собственного серебра как не было, так и нет.
— Разумеется, готов, — кивнул Один. — Думай, сын мой. Это важное решение.
Один незаметно усмехнулся, глядя на взъерошенного Локи, напоминающего воробышка. Изберет Хагалара — докажет, что их вражда фальшива. Изберет отца — вернется во дворец, а с ним и Хагалар, которому самое место в Гладсхейме. Никакого другого наставника он не возьмет — слишком боится своей етунской сущности, слишком боится, что о ней узнают посторонние и заклюют. А кто станет наставником — Хагалар или сам Один — неважно. В любом случае старый друг окажется на государственной службе, и жизнь вернется на круги своя, будто не было Бездны-разлучницы. Мальчишка проиграет, да и игра ведется не с ним и не за его жизнь или душу. Прав был Хагалар, когда говорил, что ребенок — лишь средство, а не цель.
Локи испросил дозволения подумать в одиночестве и медленно осел на пол, прогоняя наваждение. Кто угодно, значит, и отец возьмет на себя все расходы. Это мысль. Прав великий царь — до вершин магии ему как до Ванахейма пешком, бесполезно прыгать выше головы, пока бы разобраться, как работать с кровомагией, а в этом вопросе никто не сведущ — ни Хагалар, ни отец никогда не сталкивались с подобным. Да и не нужны ему сейчас высшие уровни магии, для модернизации Асгарда достаточно просто научиться контролировать свои новые силы. О том, что он етун, знает весь фелаг. И молчит. Так почему же не будет молчать новый наставник? Точнее, наставница. Да, это должна быть женщина — потому что женщину легко оплести любовью, дать надежду на счастливое будущее — и женщина будет нема как рыба. К тому же женщина тоньше и лучше чувствует магию — в этом он убедился, когда царица обучала его азам целительной магии. Что там говорил Хагалар? Основные его ветви магии — это огонь, исцеление и иллюзии. После встречи с высшими силами, наверняка, что-нибудь еще прибавилось, но чтобы достичь высот хоть в чем-то, потребуется довольно много зим — за это время он усовершенствует Асгард, мир отверженных перестанет быть отверженным, и он запросто перевезет все разработки вместе с учеными поближе к столице. Вот тогда и придет к отцу — пусть обучит высшим ступеням магии. Так удастся избежать наставничества Хагалара. Отец даже не понял, какую огромную услугу оказал своему воспитаннику. Осталось лишь найти достойных магов в поселении, но это должно быть несложно.
====== Глава 104 ======
Фригг потратила много сил и времени, пытаясь поставить Локи на ноги. Он был слаб, измучен и даже прекратил изысканно хамить, чем выгодно отличался от того Локи, к которому она привыкла за последний год. Вот уже несколько ночей она разрывалась между подготовкой к свадьбе и неродным сыном, который наконец-то радовался ее приходу, а не закатывал глаза от чрезмерной заботы. Такой Локи не мог не нравиться. Такой Локи напоминал себя прежнего.
Дар предвидения, мало чем отличавшийся от проклятья, не раз подводил царицу: много столетий назад она видела, словно в тумане, как Тор и Локи, повзрослевшие, возмужавшие, вместе держатся за Тессеракт, который к тому времени давно был укрыт в Мидгарде. Она посчитала видение знаком свыше и обучила Локи управляться с гиперкубом настолько, насколько это было в ее силах. Но чем всё закончилось? Пророческий туман предусмотрительно скрыл от ее взора цепи и кляп. Туман умолчал, что не братья, но злейшие враги взялись с двух сторон за куб. И вот опять! Будущее Локи — неясное и зыбкое, приходило к ней в видениях. Связанный напрямую с неизвестными богами, он был больше открыт для нее, чем прочие асгардцы. Царица изначально знала, что он не умрет, но решила, что на этот раз смерть спасет жизнь. И она спасла. Рука Одина дрогнула, а Хагалар совершил очередное безрассудство, еще больше отдалившись от царской четы. Когда-то она стояла с ним спина к спине, когда-то они вдвоем играли против Одина. У них до сих пор остались от него страшные тайны. Но былое величие затерялось в прошлом. И поверить в то, что память не подводит, что триумвират действительно существовал, а не был плодом воображения или видением, было почти невозможно. К тому же у Хагалара появилась новая зазноба, новая девочка, которую он неумело защищал — Беркана. Он обещал ей Фенсалир, и Фригг недоумевала, каким образом он собирается договориться с Одином, учитывая ее происхождение и травму лица. Уж не фиктивной ли женой Локи он видит свою воспитанницу? Но ведь воскресить ту, которую сам убил, невозможно. Фригг не понимала ни тогда, ни сейчас, зачем он забрал девушку в мир отверженных? Почему не отдал ей на попечение? Зачем перечеркнул всю ее жизнь, лишив надежды на будущее? Ей не было полутора тысяч зим, она была несовершеннолетней по женским меркам. Он решил за нее и обрек на вечное страдание. Как и себя когда-то.
Мысли о Беркане постепенно уходили на второй план, сменяясь насущными проблемами, когда отверженная вернулась в поселение вместе с Хагаларом и Алгиром. Правда, официальное прощание не мешало Хагалару наведываться во дворец. Сперва он пристал к Тору с предложением, о котором давно было оговорено — об обучении политическим премудростям. Но старший сын, не то и в самом деле принявший столь близко к сердцу мысль о давнишнем клятвопреступлении, не то страдавший из-за отъезда смертной, попросил подождать до летней половины года, когда он немного придет в себя. И вряд ли беда Локи столь сильно расстроила его. Дело точно в женщине. Хагалар не скрыл свое неудовольствие, обозвал Тора «истинным братом несносного детеныша» и отправился к Одину, поскольку Хугин чуть не порвал ему рукав, настойчиво указывая на покои Всеотца. Там разговор вышел еще более неприятным. Фригг не присутствовала, но слышала: Хагалар отказался тренировать новых магов, грубо заявив, что ему не до показательного набивания морд ради рукоплесканий малолетних царевен. Дворец и армия как-то без него все эти столетия обходились, пусть и дальше обходятся. Выдать артефакты, спровоцировавшие Етунхеймских богов, он согласился, а вот привезти каскет отказался, мотивируя тем, что по дороге он его прольет или разобьет окончательно. Давние друзья расстались очень недовольные друг другом. Один несколько дней ходил мрачнее тучи и в конце концов велел новоиспеченным сверхсильным магам переехать в дальние горы вместе с наставниками и постараться не уничтожить планетоид своими магическими пассами.
Жизнь во дворце постепенно входила в привычную колею. Торжества по поводу свадьбы Гринольва и Сиф длились восемь ночей, но царица не была обязана на них присутствовать. Она все время была с Локи и даже проводила его, когда он, наконец, решился покинуть отчий дом. Они ехали рядом по узким тропинкам, припорошенным снегом. Лицо царицы скрывал капюшон, чтобы простые асы ее не узнали. Она могла стать невидимой для всех или же только для посторонних, но не стала применять излюбленное умение при сыне. Ей хотелось без всякой магии проехаться по зимнему Асгарду, отдохнуть и подышать свежим воздухом. Место пышной свиты, присущей царице, заняло всего несколько лично ей преданных асов. Они ехали на небольшом расстоянии, весело болтая с подчиненными Локи. Обрывки фраз доносились до царицы, но не складывались в единую историю.
