Хагалар никогда не желал себе трона, и именно поэтому дожил до преклонных лет. Но Асгард, по большому счету, отобрал у него всё. Так почему бы на старосте лет не облагодетельствовать еще разок того, кому когда-то спас жизнь? Если облагодетельствованный захочет, разумеется. Пора убедить Локи бежать в Бездну, несмотря на ненависть и жалкие попытки обыграть самого Всеотца.

Мечтая о совместной жизни и выбивании из детеныша всей возможной дури, Хагалар вовсе не беспокоился из-за плачевного состояния этого самого детеныша. Он уже запустил в видения паразитическую часть себя, которая обязана благотворно повлиять на память. Божественные родители зря спорили о том, кому проводить обряд-предсказание. Хагалар успел первым, и открывшееся ближайшее будущее его обрадовало. Жаль, что он не в состоянии заглянуть вперед хоть бы на три-четыре дня.

Хагалар встал со своего импровизированного трона и сладко потянулся. Скоро Один и Фригга вернутся в реальный мир. Надо встретить их и подробно расспросить о встречи с тем, кого они совсем не ожидали увидеть.

Локи очнулся от громкого крика в собственной голове. Он сидел на троне и точно знал, что он — царь Асгарда и Етунхейма. С двух сторон от него преклонили колени асы и етуны, потому что именно сегодня настал день, которого он так долго ждал — межмировая коронация. Сегодня его венчают на царство и даруют титул Всеотца.

Раздалась торжественная музыка, со всех сторон послышались прославления, а первый советник медленно подвел к трону невесту: молодую смущающуюся девушку, достойную царя. Локи готов был подойти и взять ее за руку, как вдруг заметил рядом с ней чудного старца — одноглазого, в дорогих одеждах. Секунду назад его там не было.

— Ваше величество, — произнес старец более чем почтительно, — позволь мне сказать тебе несколько слов наедине!

====== Глава 100 ======

От старика веяло мудростью веков и немощной слабостью — он был жалок, как и все пожилые асы, он был будущим, которое ждало самого Локи много столетий спустя, поэтому молодой царь решил оказать ему милость:

— Позволю. Но позже. После церемонии. После моего триумфа!

Он протянул руку прекрасной невесте, скрывающей личико за вуалью, а незваный старец растворился среди толпы празднично разодеых гостей.

— Счастливица, ты выходишь замуж за самого достойного аса во всем Асгарде! — Локи с легкостью призвал Мьельнир — великолепное дополнение к сиятельному Гунгриру. Толпа разразилась новыми приветственными криками, а в первом ряду почти у самого трона опять материализовался тот самый старец, неистово аплодирующий своему царю. На его руку опиралась безучастная ко всему женщина среднего возраста. Она заинтересовала нового властителя всего лишь на миг и пропала из виду столь же внезапно, сколь и появилась.

Один, не ожидавший появления супруги в мире сна, поспешил затеряться с ней в толпе.

— Как ты добралась сюда? Тебе же неведомы тропы сознания.

— Я прошла по твоей тропе.

Такое простое объяснение застало Одина врасплох. Никто из живущих, кроме него самого, не умел прокладывать тропинки в чужом сознании — ему единственному во всех Девяти Мирах было открыто тайное умение. Но пройти по тропе, созданной другим — вовсе не то же самое, что проложить самому. Неужели даже посредственный маг в состоянии сделать это? Или любое существо, способное отделять одну из своих душ от тела и путешествовать по иллюзорным мирам? Стоило проверить.

— Я чувствую, что тебе нужна помощь, великий Всеотец, — добавила царица, так и не дождавшись ответа.

— Более чем, — пробормотал Один и остановился, так и не выбравшись на свежий воздух. — Толпа бесконечна, нам не найти выхода.

— Почему?

— Во сне происходит только то, что угодно спящему. Он не осознает себя, не осознает своё могущество, но неосознанно пользуется им, изменяя вселенную. Раз нас нет в этой реальности, то Локи нас не узнает. Но он уязвим: его можно убить, но тогда мы либо вернемся в наш мир, либо окажемся в другом сне. Еще спящего можно разбудить прямо здесь, доказав иллюзорность происходящего. Иногда это происходит случайно. Тогда сон становится подконтрольным своему создателю, который превращается в свою бодрствующую копию, даже если до этого был гусеницей.

Один замолчал, переводя дух: давно ему не приходилось объяснять всех тонкостей путешествия по снам.

— Имей в виду, мы здесь не одни.

— Хагалар? — нахмурилась царица. — Или боги Етунхейма?

— Хуже, — покачал головой Один. — Когда я проник сюда, то узрел вовсе не сон, а подосланное видение. Ты прощалась с Хагаларом на краю Бездны. Или здоровалась.

Фригг молчала, силясь вспомнить собственное прошлое.

— Не утруждайся, то была ложь, — успокоил ее Один. — Видение сменилось на еще более безумное. Наш давний друг показал себя и немного немало обвинил меня в своей смерти, вопрошал о любви и о Локи. Мне пришлось явиться лично, чтобы не допустить непоправимого. Я постарался уничтожить его и изгнать из сознания Локи, но я ни в чем не могу быть уверен.

— И снова наши пути разминулись, — вздохнула Фригг. — Если бы я оказалась в видениях немного раньше…

— Ничего бы не изменилось, — заверил супругу Один. — То был всего лишь фантом, насылающий лживые глупости, никак не связанные с настоящим прошлым.

Фригг хотела возразить, но вдруг окружающие их асы и етуны попадали на колени, увлекая за собой непрошеных гостей. На хрустальном троне, увитом причудливым орнаментом и усыпанном бесчисленным множеством драгоценных камней, восседал Локи, венчанный несуществующей в реальности короной Девятимирья. Рядом с ним стояла молодая жена, все еще не открывшая лица.

— Зачем ты пришел в чужие грезы? — едва слышно спросила Фригг у мужа, не разжимая губ. — Что ты ищешь? Ответ на какой вопрос?

— Только на один, — почти бесшумно ответил Всеотец. — Стоит ли пробуждать Локи или проще убить?

— Разве ты разбил его душу не для того, чтобы собрать заново?

— Я долго собирал, но тонкая работа мне наскучила. Благоразумно поставить за спину Тора Хагалара. Готовить Локи к неподходящей ему роли — лишь потеря сил и времени, ведь результат непредсказуем. Взгляни на его мечты: во сне отражается настоящая душа и нет места обману. Несмотря на все мои старания, он всей душой жаждет занять заветный трон. Соперник Тору мне не нужен.

— Хагалар причинил нам много боли, однако его заслуги перед мирами неоспоримы, — спокойно ответила Фригг. — Я никогда не желала его возвращения во дворец, но он не причинит нам столько неприятностей, сколько Локи. Если ты готов признать, что спасение проклятого дитя — твоя величайшая ошибка, я не стану отговаривать тебя, Всеотец.

Последние слова царицы едва не заглушила речь Локи, перенасыщенная эпитетами и грубыми самовосхвалениями.

— Я думал, ты подскажешь иной путь, — медленно произнес Один, принимая нелегкое решение. — Как мать. Не как царица.

— Разве мы в праве рассуждать как отец и мать, когда вершим судьбами Девяти Миров? — еще более безразлично заметила Фригг. — Что же мешает тебе поступить сейчас как обычно?

— То же, что помешало рассказать Локи в детстве о его настоящих родителях, — вздохнул истинный царь. — Я привязался к нему.

— Когда-то я настояла на том, чтобы оставить Локи с нами в качестве сына, а не раба, — напомнила Фригг. — Но ты же понимаешь, что ошибка прошлого не будет довлеть надо мной, если речь пойдет о долге.

— Как интересно, — послышался ядовитый голос в непосредственной близости.

Один и Фригг, увлекшиеся решением судьбы названного сына, даже не заметили, что предмет их спора успел подойти к ним сквозь строй расползающихся, словно тараканы, коленопреклоненных етунов.

— Ваши лица мне смутно знакомы.

— Всё возможно, великий царь, — Один поднялся с колен, изображая покорность и смирение.

Резкий шаг. Не менее резкий выпад, и вот пальцы истинного царя сжимаются на горле иллюзорного. Небольшое усилие. Хруст шейных позвонков. Мир померк.

— Зачем ты это сделал? — спросила Фригг, поднимаясь на ноги и осматриваясь: неведомая сила перенесла их в Валаскьяльв.