Увлекшись воспоминаниями, Джейн не заметила, что Беркана молчит и тяжело вздыхает, причем явно показательно, ожидая, что ее спросят о причине вздохов. Пришлось подыграть.

— Что с тобой? — ласково спросила Джейн, сосредотачиваясь на разговоре.

— Мне грустно от того, что я уже упустила свою весну.

— И сколько же тебе лет? — как бы невзначай спросила Джейн — Ты выглядишь очень молодо.

— Двадцать два по вашему исчислению.

— И это значит «упустила весну»? — прыснула Джейн. — Прости, но ты всего на год старше Сиф. Да и почему ты не вышла замуж раньше? Почему тебя родители не выдали замуж? Хагалар разве не.?

— Хагалар не так давно со мной, — Беркана спрятала лицо в ладонях. — Я росла с матерью, мы жили отдельно от клана, а она не спешила выдавать меня замуж: слишком хорошо у меня получилось вести хозяйство. Я была ее единственной дочерью.

— А, понятно, — кивнула Джейн, напомнив себе об осторожности: Беркана была очень ранимой девушкой, совсем не похожей на жен викингов, какими их по книгам представляли люди. — А чем тебе грозит отказ от замужества?

— Я не хочу выходить замуж в Асгарде, — увильнула от ответа Беркана. — Я хочу выйти замуж за человека, пожить зим двадцать в браке, родить ребенка, а потом вернуться и решать свою судьбу дальше.

— Чьих зим двадцать? — с подозрением переспросила Джейн.

— Ваших, конечно, не наших. Двадцать зим для нас — не срок.

Джейн многозначительно кивнула. Система исчисления богов была настолько мудреной, что Хагалар с Берканой объясняли ее недавно вдвоем, отчаянно путаясь в показаниях. Джейн поняла так, что во всех мирах Иггдрасиля год был одинаковым, но живые существа старели по-разному. В Мидгарде люди взрослели каждый год, в Асгарде и Етунхейме те же возростные изменения происходили за шестьдесят девять лет, в Ванахейме — за двадцать четыре года, в Муспельхейме — чуть ли не за сто лет. Из-за этой неразберихи элементарной единицей времени был выбран природный год — время оборота миров вокруг Солнца, — но дни рождения и годовщины справлялись в Асгарде раз в шестьдесят девять лет, а летоисчисление велось эпохами. Каждые сто пятьдесят асгардских лет, то есть почти десять тысяч земных, начиналась новая эпоха и года считались заново. Сейчас шла двенадцатая эпоха, а год — 5644-й. Про Одина говорили, что он родился в предыдущей эпохе, причем чуть ли не в самом ее начале. Разобраться в том, каким образом все миры вращаются вокруг Солнца, не попадаясь на глаза ракетам и спутникам Земли, Джейн так и не смогла, как и осознать, в одной ли реальности Мидгард с Асгардом или в параллельных. Из всей этой сложной системы она вынесла одно: в этом году не празднуют день рождения никого из царской семьи, потому что дата не круглая. Еще она с трудом, но узнала, когда день рождения Тора — в третий день кровавого месяца — и даже посчитала, что это вроде бы девятнадцатое октября. Если она правильно поняла то, что ей пытались донести асы, то, раз в прошлом году праздновали совершеннолетие Сиф, значит, была круглая дата. И значит Беркана старше ее не то на семьдесят лет, не то почти на сто сорок — да, и в самом деле, — совсем старуха, упустившая шанс на счастливый брак.

— Я понимаю твое желание путешествовать, — собралась с мыслями Джейн. — Это круто. Круче, чем сидеть безвылазно в Асгарде. Тебе, наверняка, скучно. Но зачем обязательно выходить замуж? На Земле женщина самостоятельна и без мужа, может даже стать президентом своей страны. Мне уже немного за тридцать — это, по-вашему, две тысячи, что ли? Но я не замужем и не собираюсь прямо сейчас кого-то искать. На Земле есть много приятных, интересных вещей, на Земле у каждого есть паспорт и деньги, можно найти работу, хобби и развлекаться. А в быту помогают машины — посуда и белье моются автоматически, женщине не надо проводить все время на кухне. Вот скажи, чем ты занималась, пока жила с матерью?

— Зимой заботилась об овцах, — не сразу ответила Беркана, смотревшая на Джейн как завороженная, — а летом разделкой и засолкой рыбы и мяса, немного посадками, но растет у нас все плохо, собиранием водорослей, прядением, ткачеством…

— Вот видишь: тяжелой и сложной работой, — перебила ее Джейн. — На Земле все сейчас по-другому.

— Да, я видела. Я жила некоторое время на базе ЩИТа, мы занимались там исследованиями, — вспомнила Беркана. — Но мы оттуда никуда не выходили, только гуляли по округе.

— Так приезжай на несколько дней ко мне, я тебе покажу, каков Мидгард на самом деле, — опрометчиво пообещала Джейн. — И ты поймешь, что не нужно никого на себе женить. Да и сейчас большинство не женятся, а просто живут вместе, могут разбежаться в любую минуту.

— Но если не было ни брака, ни развода, то кому же достанется имущество? Ваши чудные автоматы, отмывающие посуду и рубахи?

— Чья была квартира — тот в ней и остается жить со всеми «автоматами», — пояснила Джейн. — Это очень просто. Сейчас в Америке многие не заморачиваются официальными отношениями и церемониями. Сегодня один парень, завтра другой. Так многие живут.

Беркана смотрела на нее с явным недоумением.

— Хорошо, я приму твое предложение. Я осмотрю с тобой Мидгард, — робко произнесла она.

— Вот и чудесно, — улыбнулась Джейн. — Тебе понравится.

Она с трудом выпроводила Беркану из своих комнат и тяжело вздохнула. В ее интересах, чтобы асинье не понравилось в мире людей. Еще не хватало, чтобы боги взяли за привычку спускаться в мир смертных. Локи уже однажды разгромил Пуэнте Антигуо, но он бы не послал железного монстра, если бы на Земле до этого не объявился Тор.

После безумных обвинений матери Тор не желал не то, что говорить с Хагаларом, а даже находиться с ним в одном помещении. Он старался избегать старого мага, несмотря на недавнее опрометчивое обещание отправиться с ним в поселение для решения мелких государственных дел. Пристально разглядывая его во время трапез, Тор не мог поверить, что сидит за одним столом с клятвопреступником. Все его поведение говорило об обратном. Сильный маг, блестящий оратор — неужели такой ас, как он, преступил черту законов и вынужден был… Нет, истинного бравого воина ничто не принудит к такой подлости как преступление клятвы, данной самому Всеотцу.

— Я бы на твоем месте прекратил сокрушаться из-за Хагалара и выяснил подробности, которые нам никогда не расскажут родители, — сказал Локи, когда они в очередной раз играли в карты, оставшиеся после отъезда Ивара, который предусмотрительно оставил пару колод на радость Тору и его друзьям. Старшему царевичу неизменно везло в картах — вот и сейчас он выигрывал. — Либо мать солгала нам, либо отец преувеличивает роль Хагалара при дворе. Не может клятвопреступник быть самым достойным асом в Асгарде, а отец именно так отзывался о нем в Ванахейме.

— Ты думаешь, его стоит расспросить? — удивился Тор не столько самому предложению, сколько тому, от кого оно исходило. — Послушай, Локи, — Тор выиграл очередную партию, но удовлетворения от чересчур легкой победы не получил, — что ты на этот раз задумал? Еще недавно ты презирал Хагалара и не желал иметь с ним дел. А сейчас науськиваешь меня узнать о его прошлом?

— Не знаю, как тебе, а мне надоела бесконечная ложь, которой нас с детства пичкают, — Локи откинулся на спинку стула и принял расслабленную позу, которая не мешала ему тасовать карты. — Ты меня лгуном считаешь, но наши родители лгут нам гораздо чаще. И я не только о тайне своего рождения говорю.

— А Хагалар, что, никогда не лгал тебе? — рассмеялся Тор.

— По крайней мере, я его ни разу на лжи не ловил, — пожал плечами Локи. — Он скрывает, недоговаривает и прочее, но ему придется ответить на прямые вопросы.

— А чего же сам не спросишь?

— Я не хочу иметь с ним никаких дел. Клятвопреступник он или нет — мне все равно.

— Неужто?

— Да. И не только мне всё равно, но и тебе, братец, должно быть всё равно. Твои друзья и Хеймдаль клятвопреступники, но почти никто об этом не знает, их не судили, вы с отцом замяли их преступления! Сиф скоро станет женой величайшего полководца Асгарда. Клятвопреступница, о чем почтенный Гринольв просто не знает. Так что прежде, чем отворачиваться от Хагалара, отвернись от своих друзей, Хеймдаля и от отца заодно, ведь это он простил их.