Ивар прислушался, но ничего полезного из путанного разговора так и не вынес. Сиф описала его внешность, упомянула о том, что он — друг Локи. Вуньо тут же сообразила, о ком речь, и велела следовать за ней. Сиф пришлось спешиться и оставить коня у ворот. Ивар напрягся, когда женщины свернули к лабораториуму с каскетом. Перепутала! Ведь в окружении Локи два Ивара, а Сиф не упомянула, что ищет мага! Пришлось сорваться с места и броситься в погоню. Вот, что значит работница, а не ученая — совсем бестолковая.
— Моя прекрасная воительница, как же я рад тебя видеть! — немного задыхаясь, проговорил Ивар, изображая подобострастный поклон. — Мне сказали, что ты меня ищешь, и я уже здесь. Одна нога здесь, другая там, и вот он, я! Уже полностью в твоем распоряжении, можно сказать, у твоих ног!
Он с трудом перевел дыхание и попытался собраться с мыслями.
— Хорошо, что ты здесь, — Сиф больше не обращала внимания на растерявшуюся Вуньо, только сейчас осознавшую свою ошибку. — Пойдем отсюда.
— Ко мне в лабораториум?
— Нет. Подальше отсюда. Здесь жуткая вонь. Да и снег… разноцветный!
Ивар, как и все поселенцы, не обращал внимания на такие мелочи, но непосвященному, да еще и воину, они были слишком заметны.
— Я хотела посмотреть, как выглядит ссылка Локи, — пояснила Сиф, вышагивая по дороге с такой скоростью, что Ивар едва поспевал за ней, поминутно проваливаясь в снег. — Не впечатляет. Даже он не заслужил такой жизни.
— Ты совершенно права. Условия здесь не сравнятся с прекрасным Гладсхеймом и еще более прекрасным Фенсалиром, — Ивар заметил, как дернулся уголок губ Сиф при упоминании женского чертога, — это то же самое, что сравнивать безобидное золото с радиоактивным ураном… Прости, я хотел сказать, как сравнивать серебро и мышьяк, да, мышьяк. Одно позволяет купить все на свете, а другое смертельно ядовито.
Ивар не переставал трезвонить, пока они не оказались за воротами поселения и даже за пределами земель, где жили и работали крестьяне, созванные Локи для помощи.
— Давай перейдем к делу, — перебила Сиф, убедившись, что никого поблизости нет. — Во дворец прибыл друг Тора из Мидгарда. Он собирается посмотреть ваше поселение. Вы должны будете его принять.
— Какая честь для нас! — Ивар предал голосу самое приятное из возможных выражений, но внутренне похолодел: друг Тора не должен увидеть пленных людей, не должен увидеть эксперименты, да лучше бы ему вообще ничего не видеть из того, что творится в поселении. Это большая проблема, о которой тингу сообщит именно он, Ивар. О, его сведения будут дорого стоить.
— Это официальная версия, — Сиф понизила голос, и Ивар весь обратился в слух. — Но есть и другая, более важная причина моего приезда.
— Она касается Локи? Он здоров?
— Более чем. За ним присматривают, причем столь пристально, что здесь явно что-то не так. Когда Тор вернулся домой с людьми, Локи исчез с пира, на некоторое время я потеряла его из виду. И не только его. Один странно вел себя, как и поселенец, который сейчас гостит во дворце. Хагалар. Ты с ним хорошо знаком? Я хочу знать подробности того, что случилось у вас. Почему Локи так поспешно и неожиданно вернулся во дворец?
— Подробности, — Ивар пытался подобрать слова. Вот ведь оказался меж двух огней. — Подробности, я в этом не сомневаюсь и могу поклясться, знает тот самый Хагалар, который сейчас гостит у вас и который буквально спас Локи, буквально вытащил из Хельхейма.
— Так он чуть не погиб?
— Да, совершенно верно, это была жуткая трагедия. Неудачный эксперимент, — Ивар и сам не знал, правда или ложь слетала с его губ, — который разбудил высшие силы, вроде как. Но точно неизвестно никому, даже мне, хотя я пытался узнать, честно тебе говорю, я всегда все стараюсь узнать, особенно у женщин, но в этот раз не получилось, прости. Наши боевые маги со всем разобрались, но Локи заболел так тяжко, что его пришлось отправить в Гладсхейм.
— Вот оно как, — Сиф помолчала, обдумывая что-то важное. Ивар вдруг понял, что она чем-то похожа на него, что она тоже между двух огней, только вот между каких именно?
— Локи видит в тебе друга, а я вижу в Локи угрозу Асгарду, — тяжело произнесла воительница. — Я скоро выйду замуж и надеюсь, что смогу влиять на решения, в том числе и самого Одина, но не сразу. Пока и мне, и моему будущему мужу нужна информация, которую не перехватят.
— Но все поселение видело, что ты отозвала именно меня.
— И передала важные сведения касательно вашего будущего, — возразила Сиф. — О моих подозрениях мало кому известно.
— Известно моему мастеру, — Ивар поежился, вспоминая давнишнюю стычку. — Он сильный противник. Боюсь, что Ран запутает меня в сетях{?}[штормовое божество моря с волшебной сетью, которой могло утащить на дно любого. В данном случае Ивар иносказательно пытается доказать Сиф, что Хагалар его утопит, если прознает про их дела], если я пойду против него.
— Поэтому информацию ты будешь передавать лично мне, — кивнула Сиф каким-то своим мыслям. — Ты лично будешь приезжать во дворец, если тебе что-то станет известно. Налови мне птиц, привози по одной. Все знают о том, что я ими увлечена. Я не думаю, что важная информация поступит скоро, моя просьба распространяется на ближайшие годы. Ты же хочешь получить покровительство во дворце и полную неприкосновенность, учитывая, кем я стану в скором времени?
Ивар не был так уж уверен в себе. Он любил сложные комбинации, но Сиф фактически подстрекала его на предательство. За удачное подстрекательство в Асгарде объявляли вне закона, за неудачное — на три года изгоняли. Что хуже, еще неизвестно. О чем он думал, когда набивался в друзья к царевичу? О том, что им будет восхищаться поселение — вот о чем, а уж точно не о последствиях. Зато теперь он знает то, чем можно шантажировать саму Сиф: вряд ли Всеотец обрадуется обнародованию тайн царской семьи, которая для народа должна быть идеальна во всем.
— Послушай меня, блистательная воительница, равной которой нет во всем Асгарде, неужели я должен буду в открытую выступить против любимого сына Одина?
— Нет. Я предлагаю тебе распутать преступный клубок, который крутится вокруг Локи, — перебила Сиф, гневно сжав оружие, с которым никогда не расставалась и прекрасно умела управляться, что тоже не добавляло Ивару уверенности в завтрашнем дне. — Он лишится головы, если снова предаст нас. Когда Тора изгнали, он незаконно захватил власть и отказался вернуть брата из изгнания. Он не раз пытался убить его, он предал Асгард. Я не знаю, почему Один попустительствует ему, но я добьюсь правды и не позволю ему строить козни. Если понадобится, я умру ради справедливости и моё имя войдет в легенды.
Ивар только слушал и кивал, не осмеливаясь возразить, что ему хочется пожить подольше, а с легендами можно подождать пару тысячелетий. Он никогда не бывал во дворце до знакомства с Локи, поэтому понятия не имел, о каком именно захвате власти идет речь, но не забывал, что Локи устраивает промышленную революцию ради Одина. А Сиф уверена, что он жаждет власти. Получается, что его цель — обесчестить старшего брата, добиться изгнания с лишением имущества и остаться единственным наследником? Похоже на правду. И, судя по словам Сиф, однажды у него почти получилось. Осквернить родного брата, разрушить самые священные узы в Асгарде — семейные! Да Локи и в самом деле не остановится ни перед чем для достижения своих целей. И Сиф тоже. Ее обещания могут ничего не значить, да и как она обеспечит союзнику неприкосновенность из дворца, особенно если вернется Хагалар со своей хваленой боевой магией? Ох, зря он набивался в друзья к царевичу, очень зря. Теперь придется дружить с супругой Тора. Главное, чтобы старший царевич не заподозрил жену в измене — уж слишком тяжела его рука даже без молота.
Первые несколько дней в мире богов оставили в памяти Брюса странные впечатления. По словам Тора, Асгард был разбит на четверти, которыми управляли тринадцать тингов — «советы племен», собирающиеся в мае. Тинги имели абсолютную судебную власть, а те дела, которые казались старцам слишком запутанными и сложными, перемещались в альтинг, который собирался летом каждые два-три года и обязательно начинался во второй день недели. Те дела, которые не получалось разобрать там, доводили до сведения Одина, который не был абсолютным монархом, в дела тингов и альтингов не вмешивался без просьбы с их стороны, принимал их постановления и вносил в книгу общих законов. Тор с гордостью рассказал, что именно альтинг, а вовсе не Один, решил, что любая лошадь, ступившая на землю Асгарда, навсегда становится собственностью асов и не может быть ни продана, ни подарена, ни тем более украдена в другой мир.
