— Я так и знала, что найду великого Раиду именно здесь, — послышался знакомый сладострастный голос, на который ученый даже внимания не обратил. — Ищешь, к какому гейзеру подключить новую, усовершенствованную систему отопления?
Фену была одета не по погоде прохладно: свободное, пускай и шерстяное, платье, оголявшее шею, лодыжки и локти, не прикрывала даже легкая накидка; длинные волосы разметались по плечам, и только на ногах красовалась зимняя обувь с драконьими орнаментами.
— Больше не будет никаких зловредных водопроводов, — невнятно пробормотал Раиду. Он смотрел с безопасного расстояния на небольшой кратер, мерцающий всеми оттенками голубого и синего. Один прыжок в раскаленную воду решил бы все проблемы.
— Великий Раиду все еще не может пережить, что оказался не таким великим, каким себя считал, — усмехнулась Черная Вдова, подходя сзади и нежно обнимая свою вечную жертву. Она могла бы осуществить давнюю мечту здесь и сейчас, но беспомощная жертва не вызывала желания и не дарила удовольствия. — Кстати, ты в курсе, что своей жизнью обязан вовсе не блистательному и обаятельному Локи, а… — она сделала драматическую паузу, но всё в пустую — с таким же успехом она могла обнимать дерево и шептать ручью.
— Ты обязан своей жизнью… хозяину моего бедного мастера. Was sagst du dazu{?}[Что ты на это скажешь]?
— У асов нет хозяев, — безразлично откликнулся Раиду.
— Не цепляйся к словам, — промурлыкала Фену в самое ухо. Ее жаркое дыхание контрастировало с холодным телом, дрожащим из-за неподобающей одежды. Черная Вдова надеялась хоть так расшевелить давнего знакомца, но уже начинала терять терпение.
— Я опробовала, — она едва слышно причмокнула губами, — всех рабов нашего маленького царевича. Они такое мне порассказали! Ты только вдумайся! Якобы воскрес кто-то из совета нашего умалишенного царя. Шедевральная чушь, не находишь? Причем именно тот советник, к которому у меня пара родственников из большого Асгарда имеет непосредственное отношение. Говорят, что Хагалар тоже… Ты меня слушаешь?
Раиду молчал, не выказывая никакой заинтересованности в беседе. Фену не видела его лица, но была уверена, что на нем застыло презрительное равнодушие.
— Раиду, sei doch nicht so dumm{?}[не будь дураком]. — Черная Вдова с трудом развернула его к себе и предприняла последнюю попытку: — Тебе даровали жизнь, иди напейся хотя бы, сложи какую-нибудь песнь в честь своего бога, наори на кого-нибудь, в конце концов, только не изображай немоту и немощь. Никогда не поверю, что тебе откусили самую ценную часть твоего организма — язык! Хотя твои софелаговцы отдали бы многое, чтобы получить его в заспиртованном виде.
Все попытки Фену вызвать хотя бы привычные вопли ярости не возымели никакого эффекта. Раиду молчал. Должно быть, впервые в жизни. Раньше он чуть что огрызался, нападал на словах и на деле, даже если окружающие не видели никакого повода к драке. Фену представить не могла, что взрыв может довести его до апатии и бессмысленных взглядов в пространство. Впрочем, это было вовсе не её дело. Если милого Раиду не интересуют бесценные сведения о ненавистном мастере, это его проблемы, менее ценными сведения от этого не станут.
— Сходил бы в соседнюю деревню к названой жене своего братца, развеялся бы, — бросила Фену через плечо, явно показывая, что собирается уходить. — Или ты уже и на это не способен?
Она сняла с шеи семейную гривну — единственное напоминание о заворотной жизни — и надела на молчаливую жертву. Но даже на такое нахальство не последовало никакой реакции. Впрочем, если Раиду утопится с горя, почти все поселенцы вздохнут с облегчением, а гривну всегда можно сделать новую. Или снять с трупа старую.
Бывают такие дни, когда очень любишь скучную жену-красавицу, которая не может выразить свою мысль чем-то большим, чем два десятка прилагательных; радуешься будильнику, который звонит в пять утра и требует вылезти из-под теплого одеяла; и даже не можешь припомнить места лучше, чем пробка, которую проводишь в личной машине с последними джазовыми новинками. Особенно радуешься всем этим мелочам, когда чудом избежал смерти от рук разъяренного бога и вернулся в ставший почти родным Мидгард целым, невредимым, а главное, с гарантиями!
По крайней мере Дагар надеялся на гарантии, выходя с подземной парковки и здороваясь с коллегами по работе. Вот уже шесть дней он обожал Норвегию, из которой раньше думал сбежать при первой же возможности. Как и почти любой логист Мидгарда, он не любил доставшийся ему мир. Не любил загрязненный воздух, химические продукты, жуткую спешку, необходимость постоянно за что-то платить и с кем-то встречаться, вести активную социальную жизнь, особенно в социальных сетях, и прочее. Ему повезло жениться на в высшей степени хозяйственной почти коренной норвежке, родившейся в Дании, но проведшей в Осло всю жизнь — найти такую женщину в эмансипированной Норвегии было сложно, но ему повезло. Возможно, потому, что он сразу предложил взаимовыгодный обмен: она не выходит на работу, налаживает быт и занимается хозяйством, а он отдает ей карточку и позволяет вести жизнь любой степени распущенности. Тора, бывшая тогда серой и невзрачной мышкой при ревнивом муже — давнем приятеле Дагара, — почти сразу согласилась. Дагар был мужчиной страстным, неприхотливым и со своими пикантными странностями. К примеру, мастерил мебель, вместо того, чтобы ехать за ней в ближайшую ИКЕЮ, умел руками делать то, что уже несколько поколений норвежцев покупали в магазинах. Несмотря на шестичасовой рабочий день, он был готов пропадать на работе сутками, пить самые крепкие местные напитки и не пьянеть и заниматься прочими чудачествами. Ему с трудом удалось найти себе друзей и жену под стать. Тора, как и большинство норвежек, мечтала переехать в частный дом из-за обилия в Осло мусульман, туристов, нищих и прочего городского отребья. Стоило пройтись по центральным кварталам, чтобы оценить всю мерзостность бывшего поселения викингов. Из десяти детей блондином был только один, а большая часть женщин носила на голове платки или даже паранджу и чадру. Жить в столице было невыносимо, причем не только для того, кто почти всю жизнь провел на хуторе в окружении голубоглазых блондинов, но даже и для самого норвежского народа. Местные жители бежали в пригороды, и Дагар с Торой тоже собирались в скором времени прикупить домик с садом на расположенном неподалеку от столицы острове — Мальмёйа или Ормёйа — не имело особого значения. Прекрасные виды, тихий уголок, рядом детский сад для будущих детей. Тишину нарушают только редкие автобусы, машины да кемперы. Красный двухэтажный дом с чудным садом давно ждал своего покупателя, и Дагар уж было совсем собрался заключить сделку, как тут началась промышленная революция, стало не до того, и он ограничился покупкой яхты, на которую супруга давно положила глаз и которая на некоторое время увлекла ее настолько, что о переезде забыли, а Дагар смог сосредоточиться на облагодетельствовании родного мира. Он и раньше работал с реактивами, необходимыми Асгарду, сейчас же завел несколько близких знакомств в тех областях, которые Локи отмечал как наиболее перспективные. Он приносил огромную пользу своему миру, хотя это было и непросто: часто приходилось встречаться с деловыми партнерами из других стран, и для них приходилось выглядеть прилично и богато. Дагар ничего не понимал в мидгардских дорогих вещичках. Для него богатство выражалось в оружии, ткани, земле, скоте, украшениях и, безусловно, в жене, украшенной теми самыми дорогими украшениями. Но в мире людей были свои правила роскоши, которым приходилось следовать и которые хорошо знала Тора, не раз выручавшая мужа в сложных ситуациях. Именно она подбирала ему гардероб, часы и прочие мелочи, необходимые для успешных переговоров. Она ничего не знала об Асгарде, но работала на него, не покладая рук.
В последнее время Дагар и сам был вынужден очень много работать. По телефону, скайпу и фейсбуку он постоянно связывался с прочими логистами Мидгарда. Они обсуждали поставки в Асгард тех или иных полезных вещичек, часто даже не ставили в известность своего мастера. За что и поплатились. Им хотелось как можно быстрее провести интернет и телевидение, но начали-то они с оружия. Когда пистолеты и автоматы сломались при телепортации, решили попробовать что-нибудь другое. Попробовали… Получилось настолько плохо, что Дагар готов был выйти из проекта, забыть о промышленной революции и лечь на самое дно. Он до сих пор не мог понять, каким образом удалось убедить Локи отпустить логистов по домам и связываться, в случае чего, по скайпу. В поселении их держали три дня и продержали бы еще дольше, если бы не благоразумие бога. Каждому логисту пришлось придумать и подстраивать себе хоть какое-то алиби и объяснение своему странному исчезновению. Повезло, что на Земле они якобы не были друг с другом знакомы, и заподозрить их в совместном проведении досуга никто не мог. Тора благосклонно приняла рассказ мужа о трех шикарных днях в Бергене с любовницей (выписка из отеля прилагалась), друзья только фыркнули на очередной странный шаг чудаковатого друга: какой смысл увозить любовницу в какой-то отель, когда есть собственная квартира? Начальник долго рассматривал справку о внезапной госпитализации в одну из клиник, расположенную неподалеку от отеля. Быть может, он попытался бы позвонить в клинику или отель и узнать подробности, но рядом с Дагаром стоял маг и направлял мысли человека в нужную сторону. Ментальная магия работала на основе эмпатии и у асов была развита очень слабо, однако на таких неразвитых существ, как люди, действовала, хотя и не всегда так, как того хотели маги. Смертные, изучающие «восточные практики» и прочие энергетические течения, сами того не зная, экранировали вмешательство в мозг. Но у Дагара на работе все поголовно интересовались рыбалкой и лыжами, а не духовным совершенствованием, поэтому он смог избежать больших проблем и вернуться в офис к любимому компьютеру, кофемашине и прочим современным штукам, к которым, как показал асгардский плен, успел привыкнуть.
