Ингвара он нашел с большим трудом: сунулся в один лабораториум, в другой, сходил на главную площадь и обошел несколько жилых домов — ни одного логиста Мидгарда! С большим трудом узнал, что все они сидят в одном длинном доме по распоряжению Локи. Двери не были заперты, но выйти на улицу испытать судьбу никто не смел: поселенцы шептались о том, что надо переждать несколько дней и дать богу успокоиться, иначе он может натворить бОльшие беды, чем взорвавшаяся система отопления и разлившийся ядовитый газ вместе взятые.
Ивар не был уверен, что хоть кто-то из логистов Мидгарда не спит ночью, но ждать до утра не было никакой возможности, поэтому он смело вошел в дверь и с удивлением обнаружил, что все логисты одеты в мидгардскую одежду, сидят на лавках и при свете свечей и гаджетов занимаются каждый своим делом.
— Ингвар, нам надо поговорить, — произнес Ивар с порога, даже не поздоровавшись с остальными.
— Erzähl, was ist denn das?{?}[Рассказывай, что такое] — Ингвар рад был оказаться на улице, пускай и под пронизывающим холодным ветром — синтетическая одежда Мидгарда защищала гораздо хуже накидки из настоящей шерсти.
— Наутиз пришла в себя и хочет тебя видеть, проститься с тобой. Дни ее сочтены, если не часы.
— Оу, проститься, — лицо Ингвара скривилось. — Не, прощаться — это некруто. Я, конечно, могу к ней пойти… — он сделал выразительную паузу, — но не пойду. Еще в Хельхейме наобщаемся. Вот она умрет — и я сразу к ней. Мы общими усилиями расспросим Хель о чем-нибудь интересном. Сделаем новые фоточки! С мёртвой Наутиз. Es wird cool!{?}[это будет круто]
— Я не могу тебя принуждать, — Ивар едва скрыл удивление. — Но она попросила меня только о встрече с тобой, это единственное её желание. Она может не дожить до утра.
— Не. Найди кого-нибудь другого, она в бреду не заметит подмены, а я пас, — с этими словами Ингвар вернулся в дом и захлопнул дверь прямо перед носом естественника. Не ожидавший такого поворота Ивар хотел было ринуться за ним и достучаться до совести, но тут увидел Локи, направляющегося прямо к нему. Царевич вновь источал любезность и обаяние, столь несвойственные ему в последнее время. Он сказал, что согласен на приезд царевен Етунхейма и требует доставить их как можно скорее. Ивар вздохнул с облегчением: они точно помогут, спасут если не всех, то многих, не зря же Етунхейм во все времена славился своей целительной магией. На увещевания Ингвара нет времени, Наутиз придется подождать.
Локи шел по грязным улочкам непривычно тихого в Йоль поселения и совершенно не знал, что делать дальше. Быстро привести царевен у Ивара не получится. Даже если они согласятся помочь, им придется ждать подходящего момента, чтобы улизнуть из Ётунхейма. Возможно, к их приезду спасать будет некого, но повлиять на ситуацию Локи никак не мог. Собственная беспомощность приводила его в ярость даже сильнее, чем авария.
Он медленным шагом дошел до дома мастеров и в нерешительности остановился: смотреть бесконечные лживые отчеты не было ни сил, ни желания, слушать подобострастные речи властителей здешних мест — тоже. Лучше уж проведать каскет, о котором он не вспоминал последние несколько ночей. Тот хотя бы не врет в глаза и не скрывает ничего, кроме тайны своего восстановления.
Рассудив, что от сломанного ларца и то больше пользы, чем от местных светил науки, царевич развернулся в противоположную сторону от дома мастеров, к большой радости затаившихся в нём обитателей, которые судорожно пытались решить хотя бы одну из многочисленных проблем и не горели желанием видеть сына бога.
Каскет стоял на том же столе, где его оставили в день взрыва, а вокруг него стояли те же самые реактивы и колбы, которые так никто и не удосужился убрать. Локи собственноручно сложил в сундуки оборудование и реактивы. Каскет ничуть не изменился за последний год: был всё таким же потухшим и безжизненным. Лучшие умы Асгарда ничего не смогли с ним сделать, лучшие умы Мидгарда сдались, даже до конца не разобравшись в его свойствах. Неужто придется-таки обращаться за помощью к ётунам? Или дать событиям развиваться своим чередом, даже если поломка изначального артефакта приведет к Рагнареку?
Локи снял перчатку и дотронулся до мерцающей стенки — пальцы тут же посинели. Отдернул руку — кожа вернулась к привычному цвету. Хагалар говорил, что двуликость даст ему преимущество, да и друзья, исследовав полукровную природу, пришли к выводу, что он во многом превосходит обычных асов. Только вот сам Локи до сих пор не смог воспользоваться своими несомненными преимуществами на благо хотя бы себе, не говоря уже о других. Блестящие планы рушились один за другим. Начиная с расстроенной коронации и заканчивая водопроводом. А теперь еще и воскресший советник! Локи бросил взгляд на улицу. Незваные гости заснули, и выгнать их в ближайшее время не удастся. В дом не вернуться, а вне дома заняться нечем: поселенцы прятались, справедливо опасаясь божественного гнева. Самое разумное было бы лечь спать, только где? Он привык к походным условиям и мог заснуть где угодно. Но если кто-нибудь обнаружит его, спящего среди реактивов, то пойдут пересуды. Локи с тоской вспомнил дворцовые покои с бесчисленным количеством комнат. В поселении он был лишен царских условий, а спать в доме, где только что вусмерть напились собственные подданные, было ниже его достоинства. Да и небезопасно, учитывая их силу и скорое похмелье.
Не было никакого смысла оставаться в поселении, поэтому Локи направился к конюшне. Марципан встретил его радостным ржанием — они давно не выезжали, конь соскучился по дороге и был готов к длительной прогулке, столь необходимой для его хозяина.
Локи с удовольствием прикоснулся к лощеной гриве. О его животном в поселении заботились не хуже, чем во дворце. Надо отдать должное местным, в уходе за лошадьми они знали толк, в отличие от своей обожаемой науки.
И вот перед царевичем и его людьми раскинулись бескрайние лавовые поля, скалы и мхи, до сих пор не припорошенные снегом, несмотря на конец года. Марципан перешел на галоп, оставляя позади себя поселение со всеми его многочисленными проблемами. Через несколько часов вдалеке засверкает столица Асгарда с золотым дворцом-органом и огромными покоями с мягкими кроватями. Можно, конечно, не ездить так далеко, остаться ночевать на любом из хуторов, расположенных вдоль дороги, или даже самостоятельно разбить лагерь неподалеку от поселения, но Локи хотелось проехаться верхом, отдаться своим безрадостным мыслям и повидаться с учителем — с тем, кому он привык доверять с детства. Не всегда и не во всем, конечно, но других кандидатур всё равно не было. И это было странно. До падения с Радужного Моста у Локи было много приятелей, бывших наставников, доверенных слуг, в конце концов. Но вот он вернулся домой, и все старые связи как-то сами собой оборвались. Он не искал встреч с бывшими знакомцами, думая только о выживании, а сами старые знакомцы не пытались связаться с ним и ограничивались изысканной вежливостью при немногочисленных встречах. Обо всём об этом можно будет узнать у учителя, если тот не напился по случаю Дикой Охоты. Пробраться к нему царевич собирался через сеть тайных проходов. Он давно ими не пользовался, но надеялся, что их еще не замуровали. Катакомбы, пронизывающие дворец, имели десяток незаметных выходов неподалеку от столицы. Обычные асы считали их небольшими холодными пещерками, вечно покрытыми льдом, и только посвященные знали, куда ведут извилистые проходы.
Локи оставил Марципана вблизи мелкого болота, велел свите заночевать на ближайшем хуторе и прошел без сопровождающих около полутора миль до небольшой пещерки посреди лавового поля, в которую вполз, не жалея одежд. Вскоре проход расширился, и он смог передвигаться на четвереньках, а потом встал в полный рост, лишь чуть-чуть пригибаясь, чтобы не задеть головой низкие своды. Идти надо было осторожно, чтобы не поскользнуться и не врезаться в сталактит или сталагмит. Не хватало еще получить сотрясение мозга в знакомом с детства проходе и перепугать сперва дворец, а потом и поселение разбитой головой.
