Младенец за несколько минут избежал аж трех смертей: от ритуального огня, от морозных ночей Етунхейма и от кинжала Хагалара. Возможно, он избежал и четвертой — от меча Одина, но этого Вождь точно не знал.
Теперь стало понятно, как Локи, уже став Локи, выжил в Бездне: тот, кто столько раз обманул смерть в несмышленом возрасте, становился фактически бессмертным. А сколько раз он мог умереть от простуд? Когда-то именно воспаление легких стало причиной гибели старшего сына Одина и Фригги.
Хагалар мог понять все, кроме одного: почему от него скрыли факт усыновления? В Асгарде близкими родственниками не только рождались, но и часто становились — он сам прочувствовал это на себе. Всяческие обряды побратимства и прочие способы введения в род проводились регулярно, и не было в этом ничего необычного для аса.
Пленение Локи произошло за много столетий до ссоры, даже до первых признаков размолвки в правящей верхушке. В то время Хагалар и Один доверяли друг другу как самим себе. Неужто маг всегда ошибался насчет царя Асгарда? Спустя столько зим признавать ошибки юности было, мягко говоря, неприятно. Он всю жизнь гордился тем, что, еще будучи ребенком, обманом заполучил полное и безоговорочное доверие царя. И он считал, что его-то уж Один обмануть не сможет. Однако смог… А теперь, спустя почти тысячу зим, вдруг посчитал, что пора рассказать правду. Локи не смог бы вечно хранить свою тайну, находясь среди ученых. Стоило им только из праздного любопытства взять пробу его крови или магии, как тут же…
Хагалар нахмурился, вспоминая взъерошенного Раиду, который, потрясая в воздухе пергаментом, исписанным рукой Лагура, причитал, что у Локи перепутаны магические сосуды и великим магом ему не быть, и в худшем случае он не доживет до следующего дня рождения.
Хагалару даже в страшном сне привидеться не могло, что он будет лично успокаивать Раиду, но пришлось. Заключения Лагура были глупостью. Он ведь сам путешествовал по магическим сосудам Локи, когда тот только прибыл в поселение и свалился под чарами сбежавшего у Маннара заклинания. Магические сосуды у него такие же, как и у любого магического существа. Лагур ошибся в своих безумных выводах. Только некомпетентность ученых во всем за пределами их пробирок могла соперничать с их любопытством. Вождю потребовалось не менее десяти минут, чтобы привести в чувства гневливого естественника, успевшего заживо похоронить свое личное божество.
О чем думал Один, отдавая Локи толпе ученых? Даже если бы он запретил приемному сыну изучать себя — а судя по всему, не запретил, — то все равно никто не мог бы помешать пронырливым здешним умникам исследовать природу бога, просто сдернув с одежды выпавший волосок. И это не говоря о болезненности Локи и необходимости врачебных осмотров. Единственное объяснение, которое Хагалар признавал правдоподобным, гласило, что Один не представляет себе возможности современной науки. И уже в ближайшей перспективе такая неосведомленность может обернуться роковой ошибкой.
Один старел. Не менее пятнадцати тысяч прожитых зим начали проявляться на безупречном образе — за последнюю тысячу он сдал очень сильно. Хагалар, знавший его две с половиной тысячи зим, видел изменения невооруженным глазом. Так ли уж бессмертен истинный бог? И кто займет его место? Оба наследника чересчур юны, а все умные царедворцы казнены или сбежали.
Ситуацию можно было спасти радикальным методом — всеми силами воспрепятствовать восстановлению Радужного Моста. Без него не работали более мелкие тропы, в том числе и тайные. Миры разъединены, значит, не могут навредить друг другу, а у Асгарда есть не просто Тессеракт — камень перемещения, — но еще и множество его осколков. Асы ходить в другие миры могут, прочие существа — нет. Можно разъединить миры навечно, только вот это приведет к деградации всех областей жизни — большинство миров не сможет поддержать достойный уровень существования без продуктов, сырья и изобретений друг друга.
Проще восстановить-таки Радужный Мост, а жажду крови буйных народов направить на Мидгард. Логисты утверждали, что люди произвели оружие, позволяющее уничтожить Землю больше десяти раз. Хагалар не очень понимал, в чем смысл оружия такой силы, точнее, такого его количества. Зачем десять раз уничтожать то, что будет полностью уничтожено в первый? Но не это было важно, а то, что люди вполне могли от отчаяния применить свое оружие, не считаясь с опасностью уничтожить жизнь на своей планете. Возродить ее обратно не так и сложно — потребуется всего лишь несколько миллионов зим, и за это время опасности со стороны Мидгарда не будет никакой. Там появятся новые формы жизни, которые можно будет контролировать и не допустить чрезмерного развития. Хагалар лучше других понимал то, что недавно озвучили на тайном собрании мастеров: люди опаснее любого демона Бездны. Внешних врагов можно не пустить или, если уж пропустили, выгнать, а внутреннего врага выдворить не удастся. Как только люди изобретут подобие Радужного Моста, настанет Рагнарек. История людей известна всем жителям Девятимирья. Люди — единственный народ, который испокон веков уводил в рабство своих же соплеменников. Ни одному етуну, да даже ни одному муспелю не пришло бы в голову делать своего соплеменника говорящей вещью без всяких прав. Если люди так поступали со своими, то лучше не представлять себе, что они сделают, получив доступ ко всем мирам. Они уже изуродовали собственный мир, отравили воду, воздух и огонь. При наличии свободного прохода между мирами они своим невероятным оружием могут взорвать все вокруг.
Мастера единогласно решили, что уничтожение человечества — если невозможно иначе, то вместе с жизнью в Мидгарде, — приоритетная задача, несмотря на завалы по основным их направлениям деятельности. Локи может подождать, а вот человеческое могущество — нет. Даже когда Асгард и Етунхейм боролись за власть, речь не заходила о всеобщем рабстве или уничтожении. Ни асы, ни етуны не стали бы так поступать.
Пока ученые решили хотя бы сократить численность человечества при помощи вирусов, чтобы отвлечь все силы людей на собственные внутренние проблемы. Локи всячески препятствовал воровству смертных, однако кровь и ткани раздобыли и разместили в одном из домов, где внедрялся проект отопления и не было ненужных глаз. Построение полномасштабной системы отопления тоже было приоритетной задачей, но естественники медлили — постоянно ходили в оба экспериментальных дома и что-то проверяли. Хагалар считал, что с этим точно в состоянии разобраться Ивар — мастер естественной ветви науки, — поэтому сам ни во что не вникал.
— Ну, здравствуй… Хагалар, — неожиданно послышался сзади громкий, зычный, чуть хрипловатый голос. Мастер магии нарочито медленно обернулся. Многолетняя привычка не подвела: лицо расплылось в широкой улыбке, а удивление вовсе на нем не отразилось. Тренированное тело сработало точно — Хагалар не сделал ни одного резкого движения, а дело, из-за которого он покинул дома мастеров, сразу приобрело статус второстепенного.
— Даже не знаю, что меня больше удивляет. То, что ты жив, или то, что ты выучил моё новое имя, — насмешливый голос тоже не подвел своего хозяина. Если перед ним иллюзия, плод воображения или чья-то злая шутка — нет смысла выказывать страх, от ожившего чудовища не спастись. — Чем обязан?
Пока язык говорил одно, мозг думал совершенно другое, перебирал массу возможных вариантов. Проходящие мимо ученые бросали на гостя едва заинтересованные взгляды — они его видели. Значит… Да, точно, загадка проста, ответ очевиден.
— Нет, не говори ничего, — Вождь поднял руку в запрещающем жесте. — Без непосредственного участия нашего вселюбимого Всеотца ты бы здесь не оказался. Значит, он воскресил тебя?
— Ты не совсем прав. Воскрешать он не умеет, — Гринольв с нескрываемым интересом рассматривал своего собеседника. Юнец, которого он знал слишком хорошо и видел буквально вчера, предстал едва узнаваемым старцем. — Я сам наложил на себя заклятие сна, Один лишь разбудил меня.
