Сама царица вовсе не была довольна своим вынужденным времяпрепровождением. Меньше всего на свете ей хотелось неотлучно сидеть с сыном, но она не знала, как иначе контролировать его. Локи уже давно не маленький ребенок, которому можно приказать остаться в постели. Как только он почувствует себя лучше, то тут же встанет и получит настоящее воспаление легких. Поэтому Фригг не могла оставить свой пост до полного выздоровления Локи, как бы ей ни хотелось вернуться в Фенсалир. Все попытки заговорить с полукровкой кончались односложными вежливыми ответами, за которыми таились едва скрываемые раздражение и злость. Где те времена, когда Локи, милый, маленький Локи, делился с ней своими успехами? Куда подевались годы, когда любознательный озорной мальчик вечно спрашивал материнского совета и ценил внимание больше любых сокровищ? Это счастливое время сгинуло в Бездне вместе с младшим сыном, превратившись в воспоминание, оставив после себя лишь горечь утраты.
Не только царица была недовольна сложившейся ситуацией. Тор, уже привыкший к тому, что мать всегда рядом, негодовал по поводу перемены. Теперь, чтобы просто поздороваться с ней и перекинуться парой слов, приходилось лезть на верхотуру башни отца. Тор привык считать Фригг только своей матерью и говорить с ней свободно, когда ему вздумается и о чем вздумается, но сейчас она беспрестанно сидела рядом с предателем и ни о каких доверительных беседах не могло быть и речи.
— Как ты собирался править Мидгардом с таким слабым здоровьем? — как бы невзначай спросил Тор во время своего первого посещения якобы брата, а на самом деле матери. — Да и Асгардом. Ты заболеваешь от каждой мелочи, без маминой помощи давно бы умер. Кто будет замещать тебя на время болезней?
— Ты, разумеется, — будничным тоном откликнулся Локи, измученно откидываясь на подушки. — Кто же еще?
Тор не оценил шутки и молча протянул Локи свои любимые блины с яблочным кремом.
Кроме бога грома, Локи ежедневно навещал Ивар, и его прихода царевич ждал с нетерпением. Естественник всегда говорил подолгу, в основном, с царицей, за что Локи был ему очень благодарен. Ивар считал своим долгом понравиться первой женщине Асгарда и не скупился на красноречие. Кто бы ни стал царем — Тор или Локи, мать всегда останется матерью. И, разумеется, ей неинтересна наука, не стоило и заикаться об опытах, зато очень интересны зимние заготовки и рецепты. Ивар много общался с девушками-магиологами, знал все о солении и сушении мяса, о сборе съедобных трав и о многом, многом другом. Он не переставал делиться собственными познаниями в области кулинарии, и царицей жадно ловила каждое его слово. Все же не каждый день встретишь мужчину, разбирающегося в способах приготовления пищи, да еще и дающего дельные советы. Для Фригг Ивар был занимательным собеседником, особенно на фоне раздраженного и молчаливого Локи. Маг зря времени не терял. Как только предоставлялась возможность, он расспрашивал о всевозможных порядках в Фенсалире, интересовался разнообразием видов животных и растений, уточнял отдельные факты, не переставая восхищаться устройством волшебного болота Асгарда. Фригг, в свою очередь, из вежливости иногда спрашивала о быте поселения, однако получала в ответ много красивой воды и отдельные крупицы правды. Ивар благодарил судьбу и норн за болезнь.Локи: она предоставила редкий случай завоевать расположение супруги Одина. Магу уже мерещились роскошные личные покои во дворце. Еще немного, и он станет другом всей царской семьи. Не рождалось еще в Асгарде столь удачливого аса!
Один наблюдал за Локи издалека, не подходя близко и не заговаривая с ним. Лежать сыну было нескучно: Фригг, Тор и Ивар делали все, чтобы разнообразить его досуг. Можно было отправить Локи в покои, но тогда Один не получил бы доступ к такому большому количеству ценной информации. Всеотец узнал много нового о поселении. Давно он хотел неожиданно нагрянуть туда и посмотреть, как оно устроено на самом деле и чем именно занимаются ученые. Фригг проявляла нешуточный интерес к какому-то новому методу сушения рыбы, о котором ей поведал ученый. Тор собирался поехать с братом, чтобы сойти в Мидгард. Можно было устроить семейный выезд. Заодно наглядно продемонстрировать Хагалару, что, несмотря на его ухищрения, Локи все еще принадлежит своему царю душой и телом. А заодно можно расспросить старого знакомца об Иваре. Молодой маг знал очень многое из самых разных областей жизни, обладал природной наблюдательностью и был полезным осведомителем, единственным полезным другом Локи.
Один вовсе не собирался запрещать сыну водиться с преступниками, напротив, он с интересом изучил, какие именно асы пришлись по сердцу блудному сыну. Девушка не производила ровным счетом никакого впечатления, в отличие от юношей. Первый презирал роскошь дворца, но избрал Локи своим кумиром. Сын пока мог пользоваться им безраздельно, но он должен понимать, что вера таких асов не вечна, и фанатичная привязанность обернется столь же фанатичной, ярой ненавистью, когда поклонник разочаруется в кумире. Второй немногим безопаснее первого. Этот не убьет, но и не будет горевать по смерти друга и мстить за него. А третий, несмотря на напыщенную привлекательность, убьет ради выгоды. И это почетная свита младшего сына самого Одина. Не стоит дружить с теми, кто тебе не ровня, ведь представления о мире у различных сословий очень сильно разнятся. Троица воинов гораздо безопаснее преступников-ученых, но Локи не желал этого понимать. У поселенцев не было ни понятия чести, ни воинского долга, был только разнузданный характер и ничем не контролируемые желания. Приторная услужливость ученых и их показное почитание царевича в один миг обернутся восстанием или предательством. Ведь незамедлительное исполнение любого приказа Локи — это всего лишь желание угодить правителю и получить больше привилегий, а не истинное уважение. Нельзя доверяться тем, кого недостаточно изучил, с кем плохо знаком — Один всегда придерживался этой позиции. Глупо ждать поддержки от того, кому, в первую очередь, важна собственная выгода. Все это следовало показать сыну. Но не сейчас. Пусть пока наслаждается мнимой дружбой с теми, кто не знает даже истинного значения этого слова.
Алгир неподвижно сидел на детской площадке и, немного прищурив глаза, наблюдал за мамашами с детьми. Каждая женщина ходила по пятам своего ребенка, ежеминутно вытирала ему нос платком и вечно спрашивала, не хочет ли малыш кушать и не пора ли домой. Поведение людей вызывало много вопросов. И главным среди них был: зачем женщины следят за каждым шагом ребенка? Естественник до сих пор не видел ни одного ребенка, гуляющего самостоятельно, ни одного хулигана, мучающего муху, ни одну девочку, собирающую цветы — все дети состояли при родителях, не отходили от детской площадки, носили исключительно чистую одежду, а родители по десять раз на дню напоминали им о том, что пачкать кофточку и штаны нельзя. И это при наличии стиральной машины, которая стирает сама!!! Немыслимая роскошь для его мира, где все дети прыгали по лужам, сколько хотели, могли свалиться в грязь или вовсе порвать рубаху, зацепившись за какую-нибудь ветку, а женщины должны были своими руками приводить одежду в пристойным вид. Молдавские дети, все как один рафинированные, часто принадлежали только женщинам — Алгир не раз слышал разговоры об одиноких матерях и долго не мог понять, почему человеческое общество называет «семьей» сочетание папа-мама-ребенок или даже просто мама-ребенок? Где дедушки, тети-дяди, двоюродные, троюродные… Где все? Ничего хорошего не вырастет из ребенка, который живет всего с двумя родственниками.
Алгир увлекся футбольным матчем между четырьмя мальчишками и не сразу почувствовал, что около него кто-то стоит, причем, судя по запаху, мужчина. Неужели все скамейки заняты, и какой-нибудь редкий папаша, кичащийся заботой о собственном дитяти, хочет стряхнуть его с лавки? Такое уже происходило пару раз. Очень хотелось дать обидчикам в глаз, но нельзя привлекать ненужное внимание. Это в его мире закон: кто сильнее, того и скамейка — соблюдался повсеместно и радовал Алгира гораздо больше, чем надуманные законы вежливости, за нарушение которых могли упечь в темницу. Он видел однажды, как люди в странной одежде сажали человека в наручниках в специальную машину с решетками, и вовсе не стремился занять место того несчастного.
