— Пусти, — прошептал он и попытался выцарапать руку. Гончая, сверкая светящимися глазами, добежала до суетливо сбившихся в кучу ученых, уже не уверенных, что поездка в Хельхейм была стоящей затеей.

— Назовите своих предков, асы, и можете войти, — разнесся громоподобный глас Мордгуд.

Ученые переглянулись. Они-то думали, что придется оставлять залог вещами или кровью, а вместо этого с них потребовали невозможного — перечисления предков! С них, с тех, кто отрекся от семьи ради поселения, с тех, кто не имел права вспоминать родственников. Ученые угрюмо молчали. Даже Ингвар не решился взять переговоры в свои руки.

— А кровь точно не подойдет, да? — спросила Наутиз чуть дрожащим голосом.

— Подойдет, — кивнул скелет и так хищно оскалился, что всем стало не по себе. Никто не знал, сколько именно крови потребуют. Знали только, зачем: вместе с кровью в распоряжение стражницы перейдет и часть энергии гостей, а, значит, их легко можно будет контролировать. Ингвару меньше всего хотелось попасть под наблюдение такой вот своеобразной камеры видеонаблюдения, но выбирать не приходилось, поэтому он покорно, вместе со всеми, отдал Мордгуд несколько капель своей крови и вошел во врата.

Хельхейм изнутри производил невероятное впечатление. Асы оказались в осенних яблоневых садах. На деревьях наливались спелые плоды, и многим больших трудов стило не сорвать пышное, сочное, краснобокое яблочко. Вдалеке виднелись могильные курганы, покрытые ковром цветущих трав. Если не знать, что за ним находится усеянный трупами Берег Мертвеца, то в жизни не догадаешься. С другой стороны возвышался еловый лес, а перед ним то самое озеро с островком в центре — конечной целью естественников. Правда, добираться до него надо было по воде, скрывающей утопленников. И только преодолевшие брезгливость и страх получат возможность поговорить с давно почившими учеными Земли. Вокруг озера исчезали и появлялись призрачные домики, а их обитатели, наверняка, ходили среди ученых, бестелесные, невидимые.

— Ну пока, — несмело проговорила Наутиз, не глядя на Ингвара. — Постарайся не потеряться. Ты нам еще нужен, — она потупила взгляд.

— Не потеряюсь, — усмехнулся логист. — Давайте ещё сфотимся все вместе на память и всё, расходимся.

Ингвар снял с шеи полупрофессиональный фотоаппарат. Он будет не он, если не сделает пару сотен фоток места, где еще не ступала нога ни одного интернетблоггера. Однако стоило ученым встать в два ряда, а ему навестись, как послышался громкий крик, и с неба прямо на ученых спикировал огромный орел.

— Не бойтесь, — сказала невесть откуда появившаяся Мордгуд. — Ари не тронет. Если не испугаетесь его.

Асы с большим трудом устояли на своих местах, однако совсем не выказать страха было выше их сил. Гигантский орел завис над головами женщин, издал несколько непереводимых воплей и улетел в лес. Зачем он прилетел, никто так и не понял.

— Еще один етун, — пробурчал кто-то из толпы. — Проверяет нас.

Ингвар не решился сделать совместное фото. Произошедшее могло быть не случайностью, а предупреждением… Хотя почему тогда следящая во все глаза Мордгуд не запретила съемку? Некогда разбираться.

— Удачи вам, я пошел, — Ингвар махнул рукой на прощание и направился к Берегу Мертвеца — царству вечной ночи и ясных льдистых звезд.

Наутиз что-то крикнула вдогонку, но логист не соизволил ответить. И вот он один. Вооруженный только принципом, что разрешено все, что не запрещено. В Хельхейме. В мире, где не бывает утра. Где солнце не путешествует по небу. Где в одном месте всегда вечер, в другом — ночь, в третьем — день. Он один среди холмов. Его недружелюбно провожают глазами Мордгуд и стражницы внутренних ворот — старые ведьмы с обманчиво безобидной внешностью. Они могли его остановить, но не стали.

Однообразные пейзажи утомляли. От скуки Ингвар принялся снимать окрестные холмы. Пусть он и хвастал Наутиз, что дойдет до самого Берега Мертвеца, на самом деле совершенно не был уверен в успехе. Расстояние в Хельхейме зависело не от количества миль, а от желания Хель. Будет ее воля — он дойдет до Берега за час, не будет — вернется туда, откуда начал, или затеряется в пустынных холмах. Страшно? — Разве что самую малость! В последние годы мидгардская жизнь текла размерено и скучно, Ингвар истосковался по приключениям. Раньше он ходил в походы, спал в палатках, даже принимал участие в африканских восстаниях. Были друзья, было настроение, была цель, а потом все рухнуло — нога отказала в самый неподходящий момент и не позволила поехать на очередной сплав по горной речке. Почти год он бегал по врачам Асгарда и Мидгарда. Ногу вылечили, но пропало всякое желание куда-либо ездить и рисковать жизнью. Он остепенился, ненадолго женился, привык к пустой и бессмысленной жизни. К тому же закончились интересные идеи. Он добрался до Австралии, Мадагаскара и Аляски, забрался на несколько гор и вулканов, исследовал подводные гроты и пещеры, прыгнул с парашютом и полетал на крыльях.

Но появилась новая цель, и он снова в пути вместе с верным фотоаппаратом. Пора вспомнить былое и стать тем знаменитым блоггером, за которым следили тысячи, чьи снимки репостили и лайкали сотни. Правда, пока ему не удалось сделать ни одной фотографии, достойной лайков. Хельхейм оказался серым, тихим и спокойным местом. Повсюду царили сонливости и умиротворение. Ингвара клонило в сон, но он не позволял себе даже сбавлять шаг. Предаваясь воспоминаниям о былых подвигах, он не заметил, как наступил на змеиную шкуру, а потом и на чьи-то кости. В себя он пришел, только услышав опасное шипение. К нему ползли змеи. Шесть или семь — он точно не разобрал. Маленькие, юркие. А за ними… Ингвар схватил фотоаппарат, позабыв о страхе: судя по гигантским размерам, это была сама Нидхёг — пожирательница трупов, санитар Берега Мертвеца. Он успел сделать несколько снимков гигантской рептилии, прежде чем змееныши оплели его ноги и повалили наземь. Логист прижал к груди фотоаппарат, чтобы ни в коем случае не разбить его о какой-нибудь особенно костлявый труп. Почему-то он был уверен, что змеи его не тронут. Они переговаривались между собой свистящим шепотом, но Ингвару некогда было вслушиваться в их речь — он срочно менял объективы. И тот факт, что он лежал на нескольких трупах, заботил его сейчас меньше всего.

— Зачем ты пожаловал в мой чертог, асгардец?

Ингвар пробурчал что-то невнятное на французском, но глаз от объектива не отвел. Эка невидаль — говорящая змея! Наверняка, она, как и прочие обитатели Хельхейма, етун-оборотень. Справившись, наконец, со вспышкой и объективом, Ингвар поднял голову, чтобы столкнуться лицом к лицу… Со скелетом.

— Мордруд, ты прекрасна, — выпалил он, — отойди на пару шагов, очень прошу, — он попытался навестись.

— Я не Мордгуд, — скелет пошел волнами, и вот уже перед логистом стояла сама Хель: нижняя часть — ас, верхняя — полуразложившийся труп. Ингвар почувствовал подступающую тошноту и поспешил отвести взгляд. Он никогда не думал, что царица мертвых настолько отвратительна в одной из своих любимых ипостасей.

— Я пришел, чтобы сделать картины твоей обители, — ответил он, пытаясь подняться и терпя полное фиаско.

— Я не вижу у тебя красок, — возразила Хель. Она таки умела говорить нормально, а не только стихотворной речью, как давеча с Локи.

— Этот аппарат из Мидгарда, — Ингвар поднял камеру повыше, — лучше любых красок. Он позволит мне мгновенно сделать несколько десятков картин твоего мира.

— Из Мидгарда, говоришь, — Хель медленно нагнулась и взяла в руки камеру. Ингвар неистово молился всем известным ему святым, чтобы она специально или случайно не сломала дорогую игрушку.

— Я позволю тебе сделать картины, если ты отдашь часть из них мне, — наконец, произнесла она, отзывая змей.

— Да, разумеется, — Ингвар встал и поспешил забрать из костлявой руки фотокамеру. Только теперь он смог рассмотреть Хель. Она была высока, стройна, носила серый плащ, не скрывавший, правда, напускного уродства. Двигалась плавно, медленно, рвано: совсем не так, как живые. От ее тела веяло холодом и пахло тленом — Ингвар пожалел, что не взял с собой любимую флисовую кофту. Хель поманила его за собой. Нидхёг с детьми затерялась среди трупов, так что Ингвар не успел сделать ни единого кадра змеенышей.