Алгир сидел за столом и толок целительные камни. Вообще-то заниматься этим должен был не он, а молодые, плохо обученные целительницы, но работа успокаивала нервы, а скорая полосная операция, грозящая растянуться на несколько часов, требовала полного спокойствия и сосредоточения. Медитативную тишину комнаты нарушало только шуршание камней, пока не послышались торопливые женские шаги. Алгир обернулся и приветственно кивнул Кауне, впрочем, не разворачиваясь к ней всем корпусом и давая понять, что занят.

— У нас проблема, — обычно тихий голос целительницы полнился тревогой.

— В чем именно? — сухо спросил Алгир. Асинья тяжело вздохнула.

— Не в чем, а в ком… В Раиду.

— Что с ним на этот раз не так? — Целитель повторил тяжелый вздох своей подчиненной. Он прекрасно помнил, с каким трудом пару месяцев назад убеждал естественника в том, что тот попал в лазарет из-за своего невероятного трудоголизма, а пламя, терзающее его во снах — не более, чем галлюцинация, ни к чему конкретному отношения не имеющая.

— Его ожоги. Улучшений нет. Он не следует никаким рекомендациям, калечит сам себя.

— Этого не хватало! — Лекарь так резко встал из-за стола, что чуть не уронил миску с целительным порошком. С этими естественниками всегда какие-нибудь заморочки! Он быстрым шагом вошел в лазарет и увидел всех участников недавнего происшествия. Раиду лежал на лавке, отвернувшись лицом к стене. Ивар сидел на соседней. Вот он всегда беспрекословно выполнял все распоряжения целителей, с ним никаких проблем не возникало. Если не считать недавнее вынимание осколков: потребовалось трое сильных мужчин, чтобы удержать орущего и извивающегося естественника, который очень плохо переносил боль. Раиду и тот отличался большей выдержкой. Рядом с Иваром расположилась Дочь Одина — она чуть не переселилась в целительное отделение, хотя пострадала меньше всех: отделалась синяками, которые уже давно сошли.

— Раиду, ты совсем рассудка лишился?! — Алгир навис над естественником, подобно грозовой туче. — Еще несколько таких выходок, и ожоги на тебе останутся навсегда!

— Пускай, — донеслось глухое рычание.

— Доведешь себя до заражения крови! Ты хоть понимаешь, чем это чревато?!

— Моей гибелью. Пускай.

— У меня нет слов. У меня просто нет слов! Ивар, хоть ты убеди своего брата! — обернулся целитель к другому естественнику.

— Будто я не пробовал… — в словах последнего сквозили горечь и усталость.

— Раиду, если не прекратишь, мне придется тебя либо связать, либо усыпить и лечить насильно! — пригрозил Алгир. Давно он не сталкивался с симулянтами. Во дворце их было полно, но поселение совершенно не располагало к длительному лечению. А уж Раиду, главного организатора промышленной революции, обвинить в лени и нежелании работать было попросту невозможно. За его странным поведением определенно стояли какие-то серьезные причины, но докапываться до них Алгир не собирался — это не его дело.

— Попробуешь прикоснуться ко мне — я тебя… — ученый резко развернулся и взвыл от боли, хватаясь за перебинтованную руку.

— Брат, прекрати! — Ивар бросился было вперед, но остановился, осознав, что помочь не сможет. На глазах Раиду выступили предательские слезы боли: ему не стоило так сильно опираться на обожжённую руку.

— Пожалуйста, оставь нас, Алгир, я попробую что-нибудь сделать, — попросил Ивар. Целитель только головой покачал: что-то сделать с Раиду могла только могила, к которой он так отчаянно стремился.

Ученый проводил врача ненавидящим взглядом, смахнул слезы с глаз и таки отвернулся к стене.

— Я должен найти способ его убить… — произнес он спустя минуту.

— Даже не думай! — испуганно воскликнула Беркана. Она и сама не могла понять, кого именно защищает — мага или естественника, но была уверена, что ничем хорошим попытка убийства не кончится. Причем для Раиду в первую очередь.

— Смолкни, Беркана! Я знаю о твоих чувствах к нему! — злобной гиеной прошипел исследователь.

— Дело не в чувствах, — магиолог начала мерить комнату большими шагами, пытаясь подобрать такие слова, которые не вызвали бы новую волну гнева. — Локи он любит и поэтому многое прощает…

— Любит?! — Раиду резко обернулся и тут же со стоном упал на лавку. Да, такими темпами он отправится в Хельхейм гораздо раньше мастера магии. — Ты это называешь «любовью», Одинсдоттир?! — прошептал он сквозь зубы, сильно зажмуриваясь, чтобы унять вновь выступившие слезы.

— Я знаю гораздо больше вашего… — Беркана виновато опустила голову и покраснела, становясь похожей на помидор. — Локи сам нарывался в течение всего этого полугодия. Раньше Хагалар щадил его, но сейчас…

— Нашел повод отыграться! — в очередной раз попытавшись встать, в очередной раз вскрикнув от боли и в очередной раз выругавшись сквозь зубы, полыхающий яростью Раиду опустился на шкуру. — Я не допущу этого позора. Я отравлю зловредную змеюку нашего поселения, облегчив жизнь всем!

— Не смей, брат! — прикрикнул Ивар. — Ты и в самом деле не понимаешь, насколько Хагалар тебя сильнее? Вспомни, про него говорят, что он шеи сворачивает голыми руками! И правда ведь, похоже, он же нас обоих на себе из лабораториума вытащил. А еще у него власть! Он добьется того, что тебя изгонят! — Ивар повысил голос, начал активно жестикулировать и чуть не покрыл любимого родственника потоком крепкой брани. — Локи ты все равно не поможешь, — добавил он спокойней.

— Он все разрушил! — тихо произнесла Беркана, обхватывая себя руками. — Как Хагалар не понимает, что, если накажет Локи у нас на глазах, общаться с ним и вместе работать будет невозможно. А ведь мы были друзьями!

— Для царевича мы и были и остаемся кем-то средним между друзьями и рабами, и вряд ли для него что-то изменится после наказания, — мягко заметил Ивар, подходя к магиологу и кладя руки на плечи в тщетной попытке успокоить. — Это мы не сможем с ним общаться. А жаль. Игра в карты без него будет неинтересна…

— Я ничего не понимаю, но мне иногда кажется, что Хагалар специально хочет разрушить все, что мы с таким трудом создавали эти полгода! И жизнь Локи заодно. А ведь он наш бог! — напомнила Беркана.

— Он наш друг, — добавил Ивар.

— Он наш царь! — вмешался Раиду

— Он наша головная боль!

Как гром среди ясного неба в комнату широкими шагами зашел Хагалар, ставя точку в приписывании царевичу различных званий. На него обратилось две с половиной пары недовольных глаз, с теми лишь различиями, что одни метали молнии, другие пытались укорить, а последний метался от одного ученого к другому в поисках поддержки.

— Хотя нет, — прибавил Хагалар. — Он моя головная боль. Как вы себя чувствуете, дети?

— Ты еще смеешь приходить к нам?! — заорал о ответ Раиду.

— Я забочусь о своем фелаге, — гордо и пафосно изрек маг, обводя всех насмешливым взглядом, в котором не читались ни забота, ни беспокойство.

— Ты считаешь, что мы сможем остаться фелагом после того, что ты сделаешь? — спросила Беркана. Она никак не могла решить, за кого она: за Раиду или за Хагалара. Она бы предпочла не принимать ничью сторону, не вмешиваться в политические игры и никогда о них не слышать, но это было невозможно.

— А кто нам помешает? — весело откликнулся маг. — Я собираюсь лишь наказать ребенка, а не убить или покалечить. Да вы и сами знаете, что розги болезненны, но не опасны.

Веселого настроения главы магической ветви науки ученые не разделяли.

— Для меня первое наказание чуть не закончилось смертью, — с грустной улыбкой произнес Ивар, нарушая опасную тишину, предвещавшую бурю со стороны Раиду.

— Я помню, — ученый буркнул что-то маловнятное и закрыл глаза, чтобы не видеть Вождя.

— Как так могло быть? — удивилась Беркана. — Ведь целитель всегда рядом! Он останавливает экзекуцию, если появляется опасность для жизни.

— Меня чуть не убили не розги, а собственная глупость. — Вождь и Ивар одновременно усмехнулись. Признавать свои промахи всегда неприятно, но естественник умел делать это красиво и с достоинством. — Это было давно, когда мы с братом только попали в поселение. Меня и одну из моих ближайших подруг обвиняли в достаточно грязном деле. Мы знали, на что идем, но посчитали, что даже если нас поймают, то ничего особенно страшного не сделают. А когда нам вынесли приговор в виде двухсот ударов, я оробел…