— После смерти царевича мы все были в смятении.

Хриплый голос отца дополнял образ могучего бога, даже находиться рядом с которым было величайшей милостью.

— Погиб величайший защитник всех миров, а второй ребенок мог родиться только через несколько столетий. И не было уверенности, что он станет защитником, поэтому… А, впрочем, посмотри сам.

Прежде, чем Локи успел понять, что происходит, Один взял его за руку и перебросил сознание на много столетий назад. Царевич от неожиданности едва не выдернул свою руку — ладонь отца была обжигающе горячей. Только что он сидел у ручья, и вот он уже в просторном зале. На троне восседал Один — он был сильно моложе и без повязки на глазу. Справа и слева от него расположились еще трое мужчин. В одном из них Локи безошибочно узнал Алгира — целитель почти не изменился за прошедшее тысячелетие. Еще одного царевич видел раньше. Это был один из магов отца — в детстве он играл с наследниками, развлекал и забирал с уроков, а потом куда-то исчез, как и многие другие доверенные лица Одина. Последний был много старше остальных, и Локи его не знал.

— Если ты позволишь мне поставить эксперимент на самой царице, это будет беспрецедентно, — говорил Алгир. — Я не могу ручаться за успех. Стимуляция может оказаться слишком сильной.

— Не имеет большого значения, — перебил маг. — Фригга должна родить защитника мира всех миров, если ей не удастся, она станет бесполезной для Асгарда.

— Главное, не увлекайся своими научными изысканиями, — добавил незнакомый мужчина. — Все мы знаем, что опыт для тебя важнее жизни царицы.

— Я буду предельно осторожен, — кивнул целитель.

— Мы должны рискнуть, — подтвердил Один. — Нам нужен этот ребенок.

Картинка завертелась и обернулась садом с ручьем.

— Стимуляция прошла неудачно, и ребёнок родился мертвым? — выпалил Локи, как только немного пришел в себя.

— Не думал, что ты сразу догадаешься. — Из уст Всеотца слова звучали похвалой. — Да, у нас ничего не вышло. И мы решили подождать несколько столетий. В конце концов, предначертанное судьбой свершилось — родился тот, кого ты всю жизнь называл старшим братом.

— Старшим братом, — рассеянно повторил Локи. То, что Один неизменно именовал приемыша сыном, а Тора — его братом, льстило.

— Мама всегда хотела иметь хотя бы двоих детей, — задумчиво произнес бог, — так что ты очень вовремя к нам попал, сын Лафея.

Разомлевший Локи вздрогнул как от пощечины — все же не стоило узнавать весь этот комок правды. Отец явно недоволен расспросами.

— Спасибо. Что рассказал, — Локи встал и изысканно поклонился отцу. — Прости, что я принес тебе столько бед.

Один ограничился кивком.

В течение нескольких дней Локи старался держаться в тени, не попадаясь отцу на глаза после того неприятного разговора. Следовать за ним, оставаясь незаметным, и ловить каждое слово, будучи в любую минуту готовым предложить свою силу и, если потребуется, жизнь для воплощения планов царя. Это было настоящее счастье, и больше всего на свете царевич не хотел уезжать — все революции были забыты, поселенцы отошли на второй план. Локи хотел служить отцу подобно воронам и волкам, поэтому, когда спустя несколько ночей пришло послание от Хагалара с требованием вернуться, Локи едва сдержался, чтобы не порвать его в клочья. Но медлить было нельзя. Он и так засиделся во дворце, его присутствие сильно нервировало и брата, и большую часть придворных.

Прощание с дворцом было пышным, на него пришли даже друзья Тора.

— Приезжай к нам еще, — сказал Фандралл, салютуя Ивару.

— О да, и привези какую-нибудь интересную птицу, — добавила Сиф.

— Разумеется, разумеется, — кивнул маг. — Если на то будет воля сына Одина, — кивок в сторону Локи, который любезничал с матерью. Она сама настаивала на его приезде во дворец, но к концу стала выражать явное недовольство по поводу длительности пребывания. Среди провожающих была и Фула. Улучив удобный момент, она отвела в сторону Беркану.

— Позволь я дам тебе совет, дорогуша, — сказала она тихо. — Даже если ты талантлива как маг, тебя всегда могут отравить. Поверь, тебе во дворце никогда не будут рады.

— Я знаю, — кивнула девушка, внутренне похолодев. — Я не хотела приходить сюда.

— Очень сильно подумай, прежде чем выходить замуж. Ты ведь отверженная, значит, барышня свободная и сама за себя все решаешь.

— Замуж? — удивилась Беркана. — Нам запрещено.

— Даже в Гладсхейме любому известно, как вам что запрещено, — усмехнулась Фула. — Мое дело тебя предупредить. Оставь в покое Локи, не нарывайся на большие, очень большие неприятности. Против тебя выступит, как минимум, сама царица.

— Против меня? — Беркана совсем смешалась. Неужто Фригг узнала ее? Нет, этого не может быть, они уже виделись раньше, и та ни жестом, ни словом не дала понять, что узнала. Магиолог судорожно кивала на каждое слово Фулы и мысленно давала себе обещание не вмешиваться ни в какие авантюры Локи. Ей вечно суждено гнить в поселении, большой мир закрыт для нее навсегда — он ее уже ненавидит, хотя она ничего плохого не сделала!

По возвращении Локи было не до чего. Он ходил по поселению сомнамбулой и думал только о том, как заставить отца собой гордиться. Нужно было что-то новое, революционное. Вернувшиеся с Земли мастера придерживались очень противоречивых мнений. Кому-то все понравилось, кто-то заявлял, что никогда не допустит ничего подобного в Асгарде, кто-то — что есть несколько разумных изобретений, и их можно и нужно адаптировать на пользу поселению. Локи эта «демократия» раздражала. Наорав на всех почтенных старцев, он заявил, что полностью поддерживает идеи Раиду и что ученые должны немедленно приступить к воплощению тех планов, которые кажутся естественникам разумными. Мастера, привыкшие к тому, что Локи не вмешивается в дела поселения, не знали, что и делать. Посовещавшись, решили созвать тинг и обязать присутствовать на нем всех жителей.

Собрание тинга всегда было событием очень шумным. А уж в этот раз, когда площадь с трудом вместила в себя больше тысячи асов, стоял такой гвалт, что даже ближайшие соседи не могли расслышать друг друга.

— Довольно! — крикнул Локи, выйдя на помост с каруселью. Однако его реплику не расслышали, и ему пришлось повторить:

 — Хватит!

Резко наступила тишина. Такая оглушительная, что можно было услышать жужжание пролетающей мимо мухи. Локи прокашлялся и продолжил уже более спокойно:

— Вам давно пора приниматься за работу. У кого-то есть конкретные предложения?

Тишину не посмел нарушить ни один… Асы переглядывались, подталкивали друг друга, тихо перешептывались, но выйти из толпы и подойти к сиятельному царевичу не смели. Локи хотел уже было продолжить речь, но тут вперед вышел, а точнее, вывалился, чуть не поскользнувшись и не поздоровавшись с лужей вплотную, широкоплечий ас с темно-русыми волосами, заплетенными в косу. Локи с трудом узнал его — это был Урур, то ли родственник, то ли бывший любовник… кажется, ее звали Наутиз — молодая женщина, с которой царевич познакомился во время изучения холодильника.

— У меня есть предложение, — Урур поднял вверх правую руку, с опаской посматривая на царевича.

— Я слушаю, — Локи кивнул и постарался предать лицу умное и заинтересованное выражение.

— Печатный станок. У людей он появился много веков назад и больших усилий не потребует. Нам нужно всего лишь вырезать руны из металла, покрасить их и прикрепить к ровной пластине, под нее положить лист бумаги и надавить — мы получим целый лист одним движением.

Поселенцы начали тихо переговариваться, выражая все «за» и «против», порой не в самых цензурных выражениях. Локи собрался призвать толпу к порядку, но тут вперед вышел Ивар — мастер естественной ветви науки. Он занимал свой пост уже несколько столетий и успел сыскать всеобщее уважение.

— Ваше высочество, мне эта затея не кажется удачной. У нас есть стукалки, мы можем быстро и без ошибок набить любой текст — наши библиотекари работают днями и ночами. — Ивар всегда говорил кратко и по делу.