— Sier du det?! Ett?!{?}[Что, и правда час?] — Женщина резво вскочила на ноги и бросилась в комнату. Из-за полуприкрытой двери донеслось: — Blir du med?{?}[Пойдемте погуляем с нами!]

— Vi har en fotballkamp snart{?}[ У нас футбол], — ответил Ингвар. — Molde mot Strømgodseth. Den må ikke overses!{?}[Мольде — Стрёмсгодсет — такое пропустить нельзя.]

— La den dra til svarte fanden da!{?}[Да к черту твой футбол!] — Голос из-за двери звучал плаксиво. — Bare du må den eneste gangen være med!{?}[Хоть бы раз составил нам компанию!]

— Gullkortet skal være med deg, kattungen{?}[Тебе составляет компанию золотая карточка, котенок]. — Дагар протянул блестящую пластиковую карту. — Det er mye nok penger på kontoen at du kunne skaffe seg alt du vil{?}[А на ней достаточно денег, чтобы купить все, что ты пожелаешь].

Дверь мгновенно отворилась, и в узкую щелку просунулась требовательная рука. Дагар вложил в нее карточку, и дверь тут же захлопнулась. Через несколько минут женщина выпорхнула в гостиную, на ходу застегивая полупрозрачную кофточку. Комната наполнилась тяжелым ароматом приторных духов.

— Nå går jeg, kjæresten.{?}[Ну все, милый, я ушла!] — Тора с видимой легкостью натянула сапоги на невероятно тонкой шпильке и послала воздушный поцелуй гостю. — Ha det bra!{?}[Не скучайте тут без меня!]

Дверь с грохотом закрылась, ключ повернулся в замочной скважине. Ингвар помахал рукой только пустому коридору.

— Ну и как тебе моя дорогостоящая кукла? — спросил Дагар, протягивая бутылочку холодненького «Рингнеса». Норвежское пиво Ингвар успел оценить еще по дороге к приятелю.

— Вертихвостка. — Логист откинулся на спинку антикварного дивана. Старая мебель отзывалась на любое движение: поскрипывала и похрустывала. — Она дружит с кем-нибудь, кроме телевизора?

— Не знаю, — пожал плечами Дагар. — Обычно она без умолку трещит обо всяких там Костер-Вальдау, Томсенах, Хаугардах. Но это ничего. Зато моя жена — классическая покупка. Как клубы перекупают футболистов, так я купил жену у приятеля. Она у него серой мышью была, а я ее озолотил, теперь у меня самая красивая жена в районе.

— И зачем тебе эта безвкусная цыпочка?

— Работа требует. — Дагар отсалютовал бутылкой и сделал большой глоток. — К тому же покупать людей — это круто. Мне с пеной у рта доказывали, что люди не продаются… Кстати, о покупках. Ты в курсе, что метеорит из Чебаркуля таки собираются доставать? И делать на нем неплохие деньги!

— Ну и что?

— Да ну тебя! Ничего не понимаешь.

Помолчали. Ингвар наслаждался норвежским пивом и доносящимся с улицы шансоном. Дождь кончился — народ высыпал на площадь, хотя солнце и не думало показываться из-за туч.

— Раиду все-таки какой-то дурной, — нарушил молчание Дагар. — То он требовал рентген, то холодильник, а сейчас, взгляни, — логист протянул смартфон. В коротком сообщении содержалась просьба о доставке в течение дня четырех тысяч батареек.

— Бредятина какая-то, — побормотал Ингвар. — Да он просто ошибся в цифре.

— Даже если ошибся. — Дагар стер сообщение. — Зачем ему четыреста, сорок или даже четыре батарейки?

— Можно узнать, — подмигнул Ингвар. — Я тут отпуск выпросил, гуляю. Съездим-ка домой, узнаем, что там Раиду с холодильником и рентгеном натворил. Заодно царевича встретим — будет, о чем внукам рассказать.

— Нашел, о чем рассказывать, — фыркнул Дагар. — Но домой съездить — мысль дельная. Оставлю Торе пару карточек — она и не заметит моего отсутствия. А то ее любовники ждут не дождутся, когда же я свалю в командировку.

— Надо что-нибудь купить Наутиз, — Ингвар придирчиво осмотрел комнату. — Во сколько Раиду звонить будет?

— Самое позднее — часа через два.

— Ну, вот и договорились! Портал откроется, мы в него шагнем — и вуаля: привет, Асгард!

Наутиз задумчиво вертела в руках сосуд с ртутью. Если Одиндоттир права, то ртуть безвредна, а значит, подкрепить гипотезу доказательствами, рассеять многосотлетнее предубеждение — дело чести для любого настоящего естественника. Светлоокая несколько раз работала вместе с хмурой и нелюдимой Дочерью Одина, но ничего не знала о ее личных исследованиях. Теперь же у нее на руках оказались описания одной из наук Мидгарда, пронизанной нездоровым подобострастием и даже обожествлением живого серебра. Его использовали для получения киновари и сурика, почитали как один из четырех духов металлов наравне с серой, аурипигментом и нашатырем и приписывали способность создавать металлы. Да, смертные проводили опыты, ничего общего с реальностью не имеющие, чего только стоило описание одного из них: «Возьмите фунт ртути, четыре унции серы и две унции нашатыря. Размельчите и возгоните — на медленном огне получите ультрамариновый лазурит». Если Беркана не ошиблась в переводе, значит, ошибались люди и очень сильно, но это не имело никакого значения. Главное, что много поколений людей вполне успешно работало с ртутью! А значит, надо начать ее исследования с чистого листа и открыть таким образом новые горизонты. Наутиз наклонила открытый флакон слишком сильно: одна капля, обратившись в шарик, упала на пол и разлетелась на шарики поменьше. Только отсутствие сожителей спасло девушку от воплей и несправедливых обвинений. Ученые панически боялись ртути, будто это был по-настоящему опасный уран или радий. И в то же время ледяные гиганты, по словам старшей царевны, делали из ртути детские игрушки.

Наутиз даже не попыталась достать мелкие шарики — все равно бесполезно. Как же перепугался Ингвар, когда увидел у нее в руках ртуть! Он чуть не упал с лавки от удивления и испуга, а потом почти час рассказывал страшные байки смертных о жидком металле.

— Ингвар, ну что ты заладил? Я же не смертная, в самом деле. Как и ты, кстати, — заявила она тогда, поигрывая жидкостью перед лицом Дагара: тот выглядел спокойным, по крайней мере, убегать с истошными воплями не спешил.

— Да плевать, какая ты, ртуть для всех опасна! — Ингвару приходилось кричать чуть не через всю комнату. — Лучше меня ведь знаешь о вредных испарениях! Надо было дарить тебе раствор унитиола, а не «Фрутеллу»!

— А это что? — вскинула брови Наутиз, засовывая в рот очередной жевательный кубик. — Покажешь?

— Будь он у меня с собой, показал бы непременно. Это лекарство. Применяется при отравлении ртутью, — буркнул логист. — Мы технику безопасности на работе каждые полгода сдаем — я гуру отравлений и ожогов!

— Со мной ничего не случится, — мягко возразила Наутиз. — Не забывай, я единственная выжившая после работы с радием.

— О да, ты не отбросила коньки из-за радия и в честь этого решила потравиться ртутью. Браво, гениальная женская логика! Аплодирую стоя!

В ответ Наутиз послала только хмурый предостерегающий взгляд. Ей довелось состоять в фелаге, который занимался и ураном, и радием. Смерть всех исследователей от злокачественного малокровия через несколько зим после начала испытаний наглядно доказала, как опасны эти реактивы. Наутиз работала с ними восемь зим и была единственной, у кого ничего не случилось ни с кровью, ни с костным мозгом. Целители не могли объяснить, почему ей так повезло, а она для себя решила, что никакой реактив не причинит ей вреда. С чем только она ни работала после — ни разу не получала серьезных травм.

— У меня есть новости, — лукаво сощурила глаза девушка. — Я тут недавно побывала в Ётунхейме…

— Решила стать первой женщиной-логисткой? — заинтересованно спросил Дагар.

— Нет, просто надо иметь связи. Например, — она выдержала паузу, — с самой царевной Ётунхейма!

Неожиданная новость подействовала на старых приятелей именно так, как естественница и надеялась — о ртути забыли, все внимание переключилось на знакомство с недоступной царевной. Ингвар всегда был падок на знаменитостей, а уж о дочерях Лафея любой асгардец мог только мечтать. С царевны Етунхейма разговор плавно перешел на царевича Асгарда. Его судьбой логисты тоже интересовались, просили как можно подробнее рассказать, что именно произошло две зимы назад, но у Наутиз не было никакой достоверной информации, а распространять досужие сплетни она не любила. Если кто-то что-то и знал, то только Хагалар, а узнать что-то у него сложнее, чем доказать безвредность ртути.