— О Локи всегда ходила слава мелкого пакостника, — заметила Беркана задумчиво: на нее слова Хагалара произвели больше впечатление.  — Но я hatte keine Ahnung davon{?}[понятия не имел], что именно Один вырастил, — маг недовольно покачал головой. — Это какой-то кошмар! Я теперь не удивляюсь, что это милое созданьице по возвращении решили сослать как можно дальше, например, к нам. Хагалар на мгновение замолчал, будто собираясь с мыслями, а потом продолжил:  — Раз Один Всеотец отдал свою плоть и кровь мне на растерзание, заставил жить с нами, значит, он отчаялся достучаться до него известными ему методами. И я сразу всех предупреждаю, если это создание будет вредить, докладываем Одину. Letzten Endes{?}[В конце концов], это его ребенок, пусть он с ним и разбирается. — Хагалар бросил очередной насмешливый взгляд на Раиду, но тот мужественно терпел и не обращал внимания на неприкрытую насмешку, лишь сверля мага ненавидящим взглядом.  — Если все же выяснится, что наш новый сосед владеет хоть какой-то магией, то я советую всем спасаться и скрываться в соломе: мелкий мстящий пакостник, владеющий магией — таких надо an die Kette legen{?}[на цепь сажать].  — Перспективы не кажутся мне радужными, — протянул Ивар. — Но давайте не будем забывать, что jedes Ding zwei Seite hat{?}[у медали две стороны].  — Я вас заклинаю, не подпускайте детеныша к оборудованию, пока мы не убедимся в чистоте его помыслов, — пропустив слова естественника мимо ушей, Хагалар поднял указательный палец вверх, подчеркивая, что эти слова — самое важное из всего, что он уже сказал. — Я уверен, наш великий герой будет мстить за свое унижение. А раз великого Одина нет, то кто попадется под едва окрепшую руку? Мы, конечно.  — Хагалар, позволю себе усомниться в твоей уверенности. — Ивар подошел к каскету, провел по нему рукой — никакого сияния не появилось. — Возможно ведь, что сын Одина сожалеет о случившемся и будет прилагать все усилия для восстановления артефакта? И, быть может, он знает, что höfliche Worte viel vermögen und doch wenig kosten{?}[Ничто не дается так дешево и не ценится так дорого, как вежливость]?  — Дорогой Ивар, бывает, утопии сбываются, но лучше готовить себя к худшему и не считать Локи союзником, — устало откликнулся Хагалар. — И помните, нам всем придется оказывать ему почести, соответствующие титулу царевича. Es ist keine wahre Freude{?}[Это меня совсем не радует]. Это пока все. Если у вас нет вопросов, я пойду пообщаюсь с плотью и кровью, расскажу хоть, куда ему завтра являться.  — Я пойду к Локи, — вскочил Раиду. — Тебе ведь он противен. Я сам ему все расскажу и покажу.  — Um Himmels willen{?}[Ради бога], Раиду, избавь меня от этой обязанности, — церемониально поклонился Хагалар.  — Я с тобой, — Ивар подошел к брату.  — Нет, Ивар, останься, — тон Раиду не предвещал ничего хорошего тому, кто посмеет возражать.  — Но мы же все всегда вместе, брат! — на лице Ивара отразилось самое настоящее недоумение и даже обида. — Делим кров, пищу, задания, мечты.  — А Локи я с тобой делить не буду, — твердо заявил Раиду и быстрым шагом вышел из лабораториума. Ивар так и остался стоять посреди комнаты, глядя на удаляющуюся фигуру. Никогда еще Раиду не уходил на задание в одиночку. Беркана подошла к Хагалару и тихо спросила:  — У тебя ведь есть целая теория насчет Локи, объясняющая все факты до последнего?  — Да, девочка моя, есть, — отозвался маг, усаживая Беркану рядом с собой.  — Не должно нам, в тиши и пыли взросшим, судить быка, гуляющего вольно, — откликнулся Лагур, о существовании которого все успели забыть.  — Ах, Лагур, — вздохнула Беркана: ей нравилось, как точно его редкие изящные реплики отражали суть происходящего.  — Я думаю, дело было примерно так, — начал Хагалар, — младшая плоть и кровь Одина натравила великанов на Тора, сорвала коронацию и вынудила наших воинов уйти сражаться в мир смертных. Сама, тем временем, захватила каскет, погрузила с его помощью Всеотца в сон и воссела на троне. Помнишь, мы все присягали царю Локи? Но тут Тор с армией вернулся и, победив великанов, заставил юного Локи во всем сознаться и разбудить Всеотца. Что было потом? Man kann aus dem Kaffeesatz wahrsagen{?}[Можно гадать на кофейной гуще]. Быть может, наследник Тор изгнал брата, а, быть может, тот сам сбежал.  — Но как так получилось, что каскет пропал вместе с Локи? Почему его не отобрали? — спросила Беркана, представляя себе, как один царевич скидывает другого с моста.  — Плоть и кровь с детства баловалась иллюзиями, так что вполне могла подменить артефакт, — просто ответил Хагалар: сил спорить у него уже не было. Собрания с большим количеством людей отнимали у него слишком много душевных сил. Поэтому он предпочитал работать с книгами или же с одним-двумя учеными. Но для достижения столь важной цели пришлось забыть и о привычках, и об усталости.  — А как же разрушение моста? Das passt deiner Theorie nicht{?}[Оно не вписывается в твою теорию], — заметила девушка.  — Если допустить, что юный Локи и в самом деле владеет магией, а если еще допустить, что он её не контролирует….  — По твоим словам непонятно, почему Один его просто не убьет? — перебила Беркана нетерпеливо.  — Да отец богов и людей hat einen Narren an Kindern gefressen{?}[души не чает в детях], — грустно вздохнул Хагалар. — Однажды вот изгнал, вторично убить, видимо, уже не смог, да и своими руками к тому же всегда тяжело. Он его даже пытать нормально не смог, иначе бы синяками юный Локи не отделался. Однако вспомним похороны. Я был на них. Инкогнито. Так вот, пышная церемония, много крови, в гробницу складывают невероятные дары. Я спросил у рядом стоящего, что именно кладут и что за животные sein Grab mit Blut besudeln{?}[обагрили своей кровью могилу]? Мне ответили, что в могилу помещены все любимые вещи покойника, а кровь принадлежит животным, о которых он сам заботился и любил.  — Позволю себе вмешаться: так всегда поступают, — заметил молчавший до того Ивар.  — Учитывая, что тела не было… Учитывая, что на самом деле юного Локи изгнали, и великий Один знал, что его плоть и кровь жива… Он просто пытался выжечь всякое воспоминание о сыне. Уничтожить его дух, создать героя, который уже никому не причинит вреда, но которого все будут любить и вспоминать с горькой улыбкой, — Хагалар поднялся, показывая, что продолжать разговор не намерен.  — Ты говоришь так, будто знаешь, о чем думает Всеотец, — заметила Беркана подозрительно. Хагалар в ответ только горько улыбнулся.

====== Глава 12 ======

Локи критически осмотрел свое новое жилище. Конечно, это не дворцовые хоромы, но и не те катакомбы, где пришлось скрываться, пока астрофизики и их коллеги собирали «пусковую установку» для Тессеракта. В распоряжении царевича был длинный дом с узким дверным проемом, в который рабы с трудом вносили сундуки и прочую утварь. Осталось оборудовать эту деревянно-каменную постройку по своему вкусу и выставить привратников — никто не войдет в дом бога без ведома хозяина. И пускай у прочих домов не было не то, что замков, а даже дверей — быть может, преступников вполне устраивает всеобщая доступность, но уж никак не царевича Асгарда. Неподалеку от длинного дома стоял дом поменьше – для свиты. Изначально предполагалось, что все рабы и слуги будут жить вместе с своим господином, но Локи был против. Рабы нужны для ведения хозяйства, но воины-защитники понадобятся только за пределами поселения, и нечего им мельтешить перед глазами. Поселенцы не причинят вреда сыну Одина, от глупой случайности бывалые воины не спасут, зато наделают столько шума, что над царевичем будут зубоскалить еще несколько столетий после того, как он покинет мир преступников.

Никакого сожаления по поводу отъезда из Гладсхейма Локи не испытывал. Его прошлая жизнь, жизнь младшего брата наследника престола закончена. Новой жизни — новый дом, пускай и временный. Хотя, кто знает, каким будет это время: месяцем, годом, столетием? Мог ли он представить себе, что проведет хотя бы несколько ночей в поселении отверженных? В месте странных порядков и непонятных законов. По негласному, но известному всем правилу, каждый новый житель становился членом огромной семьи и отрекался от своего прошлого. Разумеется, Локи не собирался уподобляться преступникам и вступать в новую семью, старая его вполне устраивала. Переезд — лишь временная мера, лишь попытка отгородить себя от знакомых шпионов. А незнакомые пусть будут. Так даже интереснее. Изгнанник оперся о стену и попытался вспомнить. За пару ночей его раны успели зажить, даже ссадин на лице не осталось. В любом другом месте такое быстрое восстановление было бы невозможно. В поселении же магия буквально пела, активируя скрытые внутренние ресурсы любого волшебного существа. Сколько здесь жило магов, Локи понятия не имел и боялся предположить. Одного он, кажется, уже видел. Царевич попытался вспомнить, как выглядел ас, приходивший к нему незадолго до церемонии примирения. Получалось плохо. Царевич два дня спал как убитый и просыпался только от жгучей жажды, появившейся после того, как зеленое чудовище пробило им пол. Пить хотелось из-за бетонной крошки: она застряла где-то в гортани и приносила массу неприятных ощущений. Только жжение заставляло его выныривать из чудесных грез и выпивать очередной кубок воды. Во время одного такого пробуждения в комнату заглянул незнакомый старец. Он что-то говорил про команду, про то, что Локи будет работать с отверженными. Царевичу очень хотелось спать, он не отвечал, смутно понимая, кто с ним разговаривает и чего именно хочет. Он забылся тяжелым сном до того, как незнакомец ушел. Скорее всего, это был один из ставленников Всеотца, один из тех, кто будет выпытывать правду и подробности баталии… Локи подмигнул отражению в зеркале. Надо продумать линию поведения. Поселенцев много, каждый из них не упустит возможности доложить царю Асгарда о любой самой незначительной мелочи. И не в интересах Локи обнажать свою истинную сущность. В конце концов, его окружают преступники, которые даже за стены крепости выйти не могут — обычные асы их просто растерзают. О, Локи уже представлял себе, как подожжет это зловонное место, как жители будут разбегаться от него в панике. Красивые мечты, которые, к сожалению, так и останутся только мечтами. Царевич позволил себе вспомнить триумф в Штутгарте: сотни людей стояли перед ним на коленях и внимали его речам. Ему стоило только протянуть руку — и любой из них тут же упал бы замертво. Великолепное действо! Но пока его не удастся повторить. Локи провел рукой по матовому зеркалу — забавной игрушке, привезенной из последней поездки по мирам. Он в кои-то веки сказал Тору чистую правду: отец не наказал его и, кажется, наказывать не собирается. Но он его и не простил. Чего только стоили церемония примирения и сговор с царицей! Локи поморщился, вспомнив встречу с матерью. Сейчас за ним будут следить и выпытывать, что же произошло в бездне? Что же случилось с каскетом? Как он смог овладеть Тессерактом? Важно не дать поймать себя на слове. А еще… Локи глубоко вздохнул. Надо вернуть доверие отца. Любым способом надо сделать так, чтобы он увидел старую иллюзию: тень Тора, ничтожество, не способное самостоятельно и шага ступить. О, как же приятно было дергать брата за ниточки. Да, брат всегда первый, брат лучший, но делал-то брат почти всегда то, на что его науськивал Локи. А главное, с каким упоением доказывал потом отцу, что это была его идея! И ведь сам в это верил. Безнаказанность пленила Локи. Время шло, ставки увеличивались, вертеть братом становилось все легче. Сперва подобное положение казалось блестящим, но потом Локи понял, что сам себя загнал в ловушку: его не наказывали, но и не превозносили. Он защищал брата, одергивал его, придумывал коварные планы, а вся слава доставалась Тору! Кто старше, тот и лучше — так считали все: отец, друзья, двор, сам Тор. Локи стал тенью за спиной сиятельного брата и ничего не мог с этим поделать. Тор заводила, Тор во всем первый, а Локи… А Локи всегда при нем. И так в течение нескольких столетий. А потом ему дали власть, и он почувствовал, что такое командовать в открытую. Стоило сказать «Сделайте так-то», и все мчались выполнять его волю. Потому что он царь. Законный царь. Он был им однажды и станет вновь. И не беда, что сперва придется пожить среди преступников. Локи отвернулся от зеркала и обратил внимание на рабов, которые разбирали его одежду. На просторной кровати лежало черное одеяние, любимое в прошлом. Царевич подошел ближе, взял его в руки. «Странно, что его не положили в могилу». Одежда хранила множество запахов. Запах трона, битв, пиров. Запах той жизни, которая была до смерти. И если ему надо вернуться в ту жизнь… Что ж, он это сделает. Одно мановение руки — и вот уже черно-зеленая одежда сменяется на черную. Локи мельком глянул на себя в зеркало. Теперь только волосы подстричь — и он будет таким, как раньше. Хотя нет. Локи улыбнулся своему отражению, потом нахмурился. Нет, все не то. Он с удивлением обнаружил, что выглядеть как раньше не получится: неуловимо изменились черты лица. Они заострились, и даже улыбка напоминала теперь хищный оскал. Локи перевел взгляд с себя на кубок с медом, стоящий на столе. Почему бы не выпить за будущую прошлую жизнь? За Мидгард, который он, в конце концов, завоюет! За победу! Царевич взял кубок, отсалютовал своему отражению… И тут в дверь постучали. Приказав рабам удалиться в задние комнаты, Локи поспешил к двери, пребывая в полной уверенности, что к нему пришел гость из страны снов. Раиду стоял у порога длиннющего дома, который теперь служил палатами младшему царевичу, и не мог заставить себя не то, что войти, как ко всем всегда входил, а даже постучаться. Его переполняла радость от скорой встречи с кумиром, сочетающаяся с некоторым смущением перед божеством и гневом на несносного мага. Как Хагалар мог позволить себе говорить гадости о Локи! О том, кто был их царем, о том, кто воскрес из мертвых! Раиду сотню раз на дню благодарил провидение за возможность работать с самим Локи, с тем, кого всю жизнь почитал как кумира. Могущественный чародей в царской семье, наследник магии Одина, единственный в мире сын Одина, которому передалась легендарная сила отца всех миров! Раиду был уже не так молод, как хотелось бы, успел насмотреться в жизни всякого и не сомневался в том, что все окружающие его асы, за редким исключением, обладают массой недостатков, препятствующих не то, что дружбе, а даже приятному общению. Все, кроме младшего царевича, истинного кумира. И именно с этим кумиром он теперь будет работать! Естественник многое знал о военных походах сыновей Одина и восхищался тем, как магия выручала друзей в самые страшные минуты. Несколько раз он выбирался в столицу. Несколько раз видел, как Локи горделиво держится рядом с Тором, как приветствует отца и мать. Его деяния были столь значительны в глазах Раиду, что он никому не позволил бы оскорблять царевича. Сознание естественника рисовало Локи самоотверженным героем, который ради брата, ради спасения близких бесстрашно бросался на врага и терпел жутчайшие муки. Когда Локи стал царем после таинственного исчезновения Тора и болезни Одина и провозгласил, что трон — тяжелая ноша, но он мужественно выдержит все невзгоды ради брата, Раиду понял, что этот ас достоин самого лучшего. И вот теперь он может с ним поговорить. И даже, если это будет угодно высшим силам, работать рука об руку, а значит, и видеть, и разговаривать каждый день. Поборов робость, естественник решительно постучался. Послышались шаги, и дверь отворил… Сам Локи! Ученый попятился от неожиданности. На мгновение ему показалось, что вся фигура Локи окутана каким-то странным светом, но потом он понял, что дело в горящем факеле за спиной царевича.  — Добрый вечер, ваше высочество, — Раиду склонился в подобострастном поклоне, не смея даже поднять глаза на свое личное божество. Памятуя рассказ Хагалара, он не удивился бы, если бы перед ним закрыли дверь или одарили холодной ухмылкой, однако он услышал невероятно красивый голос:  — Поднимись. Я буду жить среди вас и не желаю, чтобы каждый, завидев меня, падал на колени. Передай это остальным. Раиду мгновенно выпрямился. Он не мог поверить своим ушам: царевич, возможный будущий царь, отказывается от почестей? Это невероятно! И несколько портит образ божества. Раиду был бы рад оказывать почести тому, кого считал достойным.  — Назови себя, — продолжил Локи, выходя на улицу.  — Раиду. Изучаю науку естества, — ответил тот, судорожно сглотнув. — Я один из участников фелага, созданного, чтобы покорить каскет вместе с тобой. Да… Вместе, — он замолчал, почувствовав, что повторяется, и что у него вот-вот начнут гореть уши. Никогда еще он не чувствовал себя настолько неловко и глупо, как сейчас, стоя в паре шагов от бога. Локи кивнул и глотнул меда из кубка. Или это не мед? Отважиться спросить?  — Ты услаждаешь себя медом?  — Да, — Локи чуть не поперхнулся: это же надо было так оформить фразу, означающую «Ты пьешь мед?». Раиду возликовал: божество говорило с ним, не презирало, как Хагалара. Ну да мало кто способен долго терпеть мерзостные шутки мастера. Может статься, Локи откажется работать с ним, и тогда маг в фелаге будет только один.  — Прости, что смею калечить твой слух своими недостойными речами, — Раиду чувствовал, что задыхается, поэтому говорил невнятно и быстро, страшась гнева великого бога. — Нам следует избегать напитков, ударяющих в голову. Артефакты сложно приручить иначе. — Раиду замолчал, будучи не в силах продолжить: вежливо говорить он не только не умел, но и никогда не считал нужным учиться. — Они не всегда сразу пресмыкаются.  — Хорошо, что ты предупредил меня — отозвался Локи, недовольно морщась. Это что, он теперь будет обязан подобный бред выслушивать из уст каждого жителя поселения? Они тут что, все сговорились утопить его в этих безумных речах, в подобострастии, граничащем с исступлением? Нет, Локи всегда хотел, чтобы перед ним падали на колени, но не этот сброд, нарушивший строжайшие законы Асгарда. Раиду не смел поверить в свое счастье. Неужели все так просто? Неужели с сыновьями Одина можно вот так вот запросто разговаривать? Указывать на ошибки, и они не будут сразу же гневаться на него, недостойнейшего из асгардцев? Естественник казался себе маленьким мальчиком, впервые увидевшим весенний цветок. Столько открытий за несколько минут!  — Расскажи мне все о вашей команде и исследованиях, — попросил Локи, садясь на деревянную скамейку у дома и приглашая ученого последовать его примеру.  — Ваше высочество… — начал Раиду, пытаясь уложить в достойные божественного собеседника слова все то, что думал о своих коллегах по фелагу.  — Зови меня по имени, — перебил Локи  — По какому? — Раиду не смел обратиться к своему кумиру по известному каждому асу имени, так как не был уверен, что этим не разгневает божество.  — Ты знаешь мое имя, не так ли? — царевич выжидающе уставился на своего первого тюремщика.  — А ты оставишь свое? — неуверенно произнес Раиду, постепенно осознавая, что наследник магии Одина, быть может, совсем ненадолго останется в поселении и поэтому не откажется от своего прошлого.  — К чему его менять? — Локи почти начал сожалеть, что ничего не знает о нравах поселения. Он и этот естественник явно говорили на разных языках, и стоило приложить усилия, чтобы тюремщик не раскусил его полнейшее незнание элементарных истин. Раиду чувствовал себя очень глупо. Вещи, которые ему за столетия жизни в поселении казались очевидными, были совершенно незнакомы Локи.  — Ваше высочество, наши имена, точнее, прозвища, суть руны, — начал он тихо.  — Я подозреваю, что двадцать четыре руны — это слишком мало для вашего… поселения, — хмыкнул Локи, сплетая пальцы в замысловатый замок.  — Так и есть, — кивнул Раиду, внимательно следя за руками собеседника: вдруг тот сотворит какое-нибудь заклинание? — Но зато не нужно страшиться, что какой-нибудь нечестивец оскорбит тебя или твою семью. Бывшую семью.  — Ты думаешь, что мои прошлое и семью забудут? — приподнял бровь Локи.  — Нет, — Раиду поперхнулся. — Прости мои нечестивые речи.  — Довольно лживой вежливости! Раиду от столь резкого перехода и внезапной близости личного божества чуть не свалился со скамейки. Он не заметил, как царевич нагнулся к нему, заглянул в глаза.  — Покажи мне свою истинную суть! Раиду, не шевелясь, смотрел в глаза бога и, кажется, забыл, как дышать: Локи преобразился за секунду. Он нависал над естественником и, хотя не пытался ударить или даже прикоснуться, Раиду охватил невероятный страх: лицо кумира излучало безумие. Наваждение длилось всего несколько секунд. Локи моргнул, усмехнулся и отсел чуть подальше. Естественник часто дышал, стараясь остановить выпрыгивающее из груди сердце.  — Что ты знаешь о команде? — послышался ровный голос бога. Раиду поднял голову: никаких признаков недавней вспышки. Он сглотнул и заговорил очень быстро:  — Ивар. Мой брат. По крови. Мы вместе занимаемся созданием артефактов. Нас считают лучшими, — он на мгновение прикрыл глаза, вдохнул в грудь побольше воздуха и продолжил: — Кроме нас еще Лагур. Он сильно старше. И умом тронувшийся. Но гений. Странный гений. Он создал твое облачение. Сам. Беркана. Магиолог. Занимается какой-то несуразностью. Доказывает, что у людей была магия. Все магиологи несуразностью занимаются. Если не помогают в создании артефактов. И Хагалар, наш Вождь. Маг. Высокомерен до безрассудства. Должно быть, вы не поладите. Он ставит себя выше других.  — Он проницателен? — перебил Локи.  — Мнит себя таковым, — коротко ответил Раиду, боясь задеть бога неосторожным словом.  — А от меня вам какая помощь требуется? — заинтересованно спросил царевич, притянув одну ногу к подбородку. Раиду отметил, что это и его любимая поза.  — Хорошо бы знать, в какой распре каскет пострадал.  — Мой рассказ о бездне не приблизит вас к истине, — ответил Локи. Его голос что-то заглушало. Казалось, будто бог не сидит рядом, а вещает откуда-то издалека, и только шепот долетает до слушателя.  — А ты и в самом деле был в бездне? — робко спросил Раиду, не веря, что осмеливается задать такой личный вопрос сыну Одина.  — Да, я побывал в бездне и вернулся оттуда живым. — Бог смотрел в одну точку и совсем не казался опасным, скорее усталым. «Он пережил очень многое, возможно, за год прожил то, на что другому требуется не менее ста зим, — подумал Раиду. — И он постарел не телом, так душой».  — Я не хочу рассказывать о бездне. Мои знания вам… нам… не помогут, — Локи говорил тихо, мягко, его голос убаюкивал и успокаивал.  — Ты нам поможешь? — Раиду не сразу понял, что подобный вопрос, спровоцированный гадкими словами Хагалара, вполне мог показаться сыну Одина неуместным.  — Я разделю с вами эту ношу. Мне жаль, что я не знаю, как облегчить вашу задачу, — подтвердил Локи, и не поверить в его искренность Раиду не смог.  — Ты маг, — произнес он, едва сдерживаясь, чтобы не дотронуться до плеча божества. — Для восстановления Каскета нужна магическая сила. Её надо правильно направлять… Пусть тебе лучше кто-нибудь из магов подробнее расскажет, я, естественник, знаю о многом только понаслышке.  — Мне надо свыкнуться с мыслью, что я живу теперь здесь. — Локи тяжело вздохнул, прикрыл глаза. Раиду отметил про себя, что, видимо, хоть в чем-то Хагалар прав. Во всяком случае, царевич не добровольно покинул дворец.  — Я должен узнать ваш жизненный уклад.  — Любой поможет тебе, — горячо заверил Раиду.  — Что ж, помоги. — На лице великого бога застыла заинтересованная, почти добрая, без тени лукавства улыбка, призванная ободрить собеседника Раиду понял, что еще никогда удача не была к нему столь благосклонна.