— Ётуны ничем не лучше и не хуже асов, — кивнул Хагалар. — Это народ с богатейшим культурным наследием, древнейшими традициями. И мне до сих пор стыдно, что мы столько всего порушили во время войны, а главное, мы же считали, что несем свет и благо!
— Младшая царевна хотела посмотреть поселение и поделиться с нами своим научным опытом, — взял слово Ивар. — Я давно знаком с ней и лишь помог осуществить давнюю мечту. Прости, что пришлось делать все за твоей спиной, Локи, но мы не были уверены в успехе, а в случае провала поселение могло взлететь на воздух. Мы лишь хотели защитить тебя.
Красивые фразы складывались в плотные шоры, готовые лечь на глаза. Не ученые, а сборище шутов, складно рассказывающих одну сказку про царевну и Тессеракт! При том, что чуть раньше, не таясь, Хагалар выдал столь грязную правду о магии, скрывающей дела поселенцев.
— Хватит мне врать! — Царевич вскочил со скамьи и, оттолкнув мягко коснувшегося его руки Ивара, под молчаливыми взглядами остальных поселенцев направился к двери, но замер на половине пути. Если он сейчас направится к отцу, чтобы рассказать о том, что тот и так знает — это будет слишком опрометчивым поступком. Куда полезнее будет заставить никчемных магов, покусившихся на артефакт, исправить то, что они с ним сотворили. Взмахом руки он материализовал Тессеракт, еще раз оглядев красноречивый скол.
— Немедленно соедините две части артефакта воедино. В противном случае завтра же утром мой отец узнает все. О заклинании, скрывающем вас от Хеймдаля. О разбитом Тессеракте. О дочери наших врагов, свободно передвигающейся между мирами. И я лично повешу каждого из вас. А тебе, — он обернулся к ненавистному магу, — я перед этим вырву язык.
Дверь глухо хлопнула, закрываясь за спиной взбешенного царевича.
— У вас всегда так весело? — с улыбкой и явным азартом спросила Фену, ткнув сидевшую рядом Беркану локтем в бок. — Я хочу к вам в фелаг!
— Ты вообще поняла, что он сказал? — воскликнула магиолог. Ее мелко трясло от страха. — Он нас повесит! Ведь артефакт нельзя восстановить! — Она почувствовала, как по щекам начали катиться слезы.
Фену только усмехнулась и отвернулась от соседки по столу. И как можно быть такой доверчивой — если бы магичку вешали каждый раз, как обещали, то из виселиц можно было бы уже построить небольшой дом. Благодушный Ивар подсел к магиологу с успокоительной речью.
— Столетий семь назад у тебя лучше получалось с царевичами, — холодно заметил Алгир, со злобой глядя на Хагалара. — Мне воспользоваться опиатами? В больших количествах лекарство для снятия боли создает иллюзии. Локи или забудет об увиденном, или будет считать его сном.
— Что вы так беспокоитесь? — усмехнулся Хагалар. — Ребенка повесят с нами, если величайший царь все узнает. Он же обручен со смертью, не забывай. Без нас его знания ничего не стоят. Поверь, мой дорогой старый друг, этот ребенок очень хочет жить, так что нам нечего бояться.
— А если все не так? — Беркана, всхлипывая, высвободилась из объятий Ивара. — Если гнев вконец ослепил его…
— Я пойду и поговорю с ним, — вперед вышел молодой маг. — Вы же знаете, если я берусь за дело, оно быстро налаживается! Выпьем шипучей воды, взорвем пару яиц, устроим светопреставление. Локи сразу оттает.
— К твоему сведению, Ивар, у меня полно других дел, кроме как собирать тебя по кусочкам после побоев, нанесенных тяжелой рукой настоящего воина, — заметил Алгир. — Я не знаю, что у вас в фелаге происходит, но вы втроем точно ничего не сделаете, — он указал рукой на Иваров и Хагалара.
— Предоставьте Локи мне. — Фену встала и оправила платье, почти что обнажив полную грудь.
— Только попробуй приблизиться к моему подопечному, распутница, — угрожающе протянул Хагалар. — Пока Локи мой, ты с ним даже разговаривать не будешь!
— А я к нему не пойду! — воскликнула Беркана, когда поняла, что все взгляды обратились на нее.
— Тогда у нас остается только один вариант, — задумчиво протянул естественник. — Ивар, поможешь?
Поглощенный электронно-вычислительной машиной Раиду снаряжал армию и продумывал стратегию боя, как вдруг в дверь постучали. Хозяина не было дома, поэтому естественнику пришлось оторваться от своего занятия и открывать самому. Он был уверен, что это Фену. Логист умаялся вчера перевозить в Асгард многочисленные покупки и обещал зайти на днях, что-то обсудить, но что именно, Раиду уже и не помнил. Он с силой потянул дверь на себя, чуть не выломав замок: на пороге стояли брат и поганый избранник бога. Подавив желание закрыть дверь прямо перед носом незваных гостей, ученый молча впустил их в квартиру, даже не осведомившись о цели визита. Он указал на кухню и вернулся к экрану, на котором разворачивалась красочная битва. Даже Умвельт не мог сравниться с ней. Однако погрузиться в атмосферу сражения не удалось: Ивары, вместо того, чтобы сидеть на кухне и ждать Алгира, явились к нему и стали что-то втолковывать насчет смертельной опасности. Раиду и сам видел, что его войска уступают по силе противнику, поэтому настырные советчики его раздражали. И лишь когда он с диким трудом и неимоверным количеством проклятий победил, то понял, наконец, что брат говорит о какой-то совершенно реальной опасности, нависшей над поселением. И она была как-то связана с царевичем — с этого и нужно было начинать! Раиду дернулся, оторвавшись от финальной заставки, и попытался вникнуть в сбивчивый рассказ брата и прихлебателя Локи. И чем больше он слушал, тем больше холодели его руки. Увлекшись возможностью познать науки Мидгарда, ученые совершенно не подумали о том, как на решение тинга расщепить артефакт отреагирует его хозяин. По словам Иваров, Локи грозился всех повесить, если кристалл не сольют воедино. У Раиду пересохло во рту — он знал, что соединить две части Тессеракта обратно невозможно. И, судя по обеспокоенным лицам, никто из фелага не смог в достойных выражениях преподнести важность их тайной работы с артефактом. Конечно, Раиду очень хорошо представлял, что говорил Хагалар на обвинения царевича и какую ярость эти насмешливые слова могли вызвать. Смерть от рук самого бога была бы достойной даже на виселице, но только не сейчас! Как может он умереть в тот день, когда наконец-то узнал, как именно модернизировать Асгард, в тот день, когда понял, как сделать Локи хозяином нового, лучшего мира!
Ивары настаивали, чтобы он поговорил с царевичем и вымолил пощаду. Раиду не имел ни малейшего представления, что и как говорить богу, только желание показать, что все и в самом деле было не напрасно, что осторожность была обязательным условием, что теперь, с осколком Тессеракта, они получат новый мир, что вот-вот Локи сможет взять в руки то, о чем мечтал — портативный рентген. Никто лучше него, того, кто успел полностью прочувствовать всю прелесть изобретений Мидгарда, не сможет объясниться с богом.
Последовать за ним, как и предполагал Локи, никто не посмел. Он почти бегом преодолел расстояние, отделяющее лабораториум от жилища, и, наконец-то, оказался в тепле. Стихия разгулялась не на шутку, будто вторила ярости царевича: все небо затянули плотные тучи и из них сыпался мелкий, колючий снег, подхватываемый сильными порывами ветра, сбивающего с ног. Со злостью бросив сумку с подарками на кровать, Локи начал избавляться от теплых вещей, сваливая их на скамью. Злость все еще клокотала в груди: пламя Муспельхельма, сколько еще учиненных надсмотрщиками непотребств он упустил! Его слепота достойна только праведного гнева Всеотца!
Раздевшись, он лег на шкуры и уставился в серый потолок, вслушиваясь в вой ветра за стенами. Будь его воля, он бы немедленно вернулся в Гладсхейм и больше никогда не приблизился бы к поселению, однако отец четко сказал, чтобы в ближайшее время он дома не показывался. Но донесение… наверняка на него этот приказ не распространялся… Или распространялся? Локи должен проявить себя, как подобает воспитаннику творца миров, он должен сам разобраться с этой проблемой, пока безмерная глупость отверженных не привела к трагическим последствиям. До сегодняшнего дня он не представлял, насколько вероломны окружающие его липовые соратники, которые на деле оказались не более, чем лживыми трусами. Осознание этого было неприятным — за время совместной работы он успел свыкнуться с обществом большинства членов фелага. И сейчас только его милость и благодушное расположение спасали их от жестокой расправы, которой они, без сомнения, заслуживали. Но если маги не смогут восстановить то, что сами разрушили, ничто не сможет их защитить от гнева богов!
