— Я слушаю ваши объяснения, — он обернулся, услышав, как ученые поднимаются на ноги.
Никто не ответил. Беркана смотрела куда-то в пол. Врач, лечивший его по приезде в поселение, делал вид, что столешница интересует его больше, чем вопросы воспитанника Одина. Даже Ивар и Хагалар не спешили прояснить ситуацию.
— Объяснять почти нечего, — подала голос незнакомая асинья, — просто у нас есть свой осколок Тессеракта.
— Что? — Локи тут же материализовал артефакт, пристально его оглядел. Точно, так и есть! Теперь он отчетливо видел скол, которого в Мидгарде не было. Как они решились сотворить такое, когда успели и… Царевич почувствовал, что ему опять не хватает воздуха — отец доверил ему Тессеракт, и если бы он увидел, что тетракуб подвергся такому варварскому обращению… Нет, Всеотец не мог не заметить! Ничто не могло укрыться от взгляда бога, только он, Локи, не обнаружил изменений. И если Один ничего не сказал, значит хочет, чтобы царевич разобрался с этим сам, ведь ему была поручена бесценная ноша!
— Вы разрушили артефакт? — севшим голосом спросил молодой маг, бережно возвращая покалеченный куб в хранилище и чувствуя медленно закипающую ярость. — Без моего ведома? Я бы никогда не допустил этого!
Асы виновато безмолвствовали. Царевич уже хотел было продолжить обличительную речь, но тут вперед вышел Хагалар. И, судя по омерзительной усмешке, на колени он недавно вставал чисто за компанию.
— О юное дитя, тебя не было три ночи, а я уже успел отвыкнуть от твоих глупостей. Не забывай, ты здесь никто и ничего не решаешь. Тинг постановил, что нам нужен кусок артефакта, а твой друг его разрубил. И, как ты, вероятно, смог заметить, без вреда для куба. Даже без жертв.
— Ты? — не предавая значения словам надменного мага, даже не пытающегося оправдать свой проступок, Локи повернулся к Ивару, попятившемуся от одного гневного взгляда. Как мог он, тот, кого царевич лично выбрал себе в помощники, сотворить такое бесчинство, предать оказанное ему доверие и расположение!
— Сын Одина, я не достоин твоего гнева! Меня заставили! Шантажом! — извиняющимся тоном выкрикнул Ивар и ткнул указательным пальцем в Хагалара.
— Шантажом? Ну ты скажешь! — рассмеялся старый маг, смерив презрительным взглядом жалкого аса.
Локи переводил взгляд с одного мага на другого и не мог понять, кто из них лжет. Впрочем, это и не имело принципиального значения — они оба посмели выступить против царя девяти миров, за его спиной строя свои мелкие козни. Зачем вообще им потребовалось творить такое с артефактом? А если бы что-то пошло не так, и вместо разделения они бы повредили или уничтожили единственный портал между мирами? Как бы он держал ответ перед отцом, доверившим ему, а не кому-нибудь другому, столь ответственное поручение?
— Если мой отец обо всем узнает… — с угрозой в голосе протянул царевич, не без удовольствия представляя возможную расправу над этими подлецами.
— …Твоя шкурка не пострадает, — махнул рукой Вождь. Его беспокойство за того, кому было даровано расположение бога, было просто смешным. — Твой милосердный отец прекрасно понимает, что ты здесь бесправен, так что расправы можешь не бояться.
— Расправы должны бояться вы, — не сдерживая торжествующей улыбки, произнес Локи.
— И зачем тебе с нами ссориться, глупое дитя? — удивился Хагалар. — Тебе с нами еще работать неисчислимое число зим. Но если хочешь выдавать — выдавай, кто тебе может запретить?
Локи дернулся, как от удара, но, справившись с эмоциями, сделал шаг вперед. Что этот маг о себе возомнил, если смеет ему угрожать в надежде, будто царевич испугается неудовольствия каких-то отверженных поселенцев? Стая назойливых мух — вот кем были его противники, и не помешало бы поставить их на место.
— Локи, Тессеракт — наше спасение и надежда, — очень вовремя вернувшийся естественник с порога начал говорить, тем самым защищая своих неверных товарищей от расправы. — Мы преступники, и поселение для нас тюрьма. Мы не имеем права выходить за его пределы. Любой, кто встретит нас за стенами, может и должен атаковать. Но нам не достать реактивы иначе, чем из других миров. Столетиями приходилось рисковать жизнью, добираясь до Радужного моста. Многие логисты сложили головы, даже не доехав до мира назначения. А без реактивов наша работа, направленная на процветание Асгарда, невозможна. Теперь же у нас есть свой личный телепорт.
Ивар аккуратно взял Локи за руку и подвел к столу, за которым недавно сидела царевна. Его грациозные движения завораживали, но время игр закончилось, и доводы сладкоголосого естественника не были достаточными, чтобы унять гнев воспитанника бога.
— Хеймдаль обладает великой силой… — начал царевич.
— Но не видит ничего в поселении, — возразил Ивар, присаживаясь рядом. Он вел себя как нашкодившая собака, и, стоило признать, эта роль давалась ему очень хорошо.
— Я вечно забываю, что ты ничего не смыслишь в магии, — бесстрашный маг продолжал дерзить, но обращать внимание на его слова было бы глупо. Он скрывал свои истинные мотивы за нагромождением язвительных слов — хорошая тактика, но сейчас она не возымела действия, слишком уж примитивной казались эти выходки. Яриться на очередные дерзости, не выяснив суть, будет недостойно воспитанника Одина.
Ивар, сидя рядом, тасовал карты, но его пальцы мелко дрожали, хотя движения были выверены и, кажется, его успокаивали. Царевич давно заметил, что когда ученый волнуется, то начинает машинально перебирать любимые игрушки.
— Думаешь, то и дело переходить на неудобный немецкий — это наша блажь? — продолжил говорить Хагалар с таким нажимом, будто правда была на его стороне. — Глубоко заблуждаешься! Это часть мощнейшего щита, который формирует иллюзию для всевидящего стража. Работать на языке смертных — сущее издевательство, но приходится хотя бы словечки в речь вставлять.
— Но почему немецкий? — продолжил выспрашивать Локи, все еще не реагируя на хамский тон мага. Это было куда полезней — в его бесчисленных дерзостях проскальзывала важная информация. Вынужденный отвечать на прямые вопросы, не вступая в перепалку, Хагалар выдавал секреты поселения один за другим.
— Потому что защиту ставил Лагур, — пояснил Ивар, разбрасывая карты по столу мостиком. Локи выхватил несколько штук и попытался построить домик — тот сразу же развалился. Спокойствия это не добавляло, а оно сейчас было очень кстати. Надо было не поддаваться обуревающим эмоциям, а кропотливо выискивать среди потока лжи и дерзостей важную информацию. Лагур… Тайный гений, создатель чуть ли не всех мощнейших артефактов поселения — он создал заклинание, которое мешает Хеймдалю надзирать за преступниками! Так вот зачем отец отправил своего воспитанника в мир отверженных — разобраться с подозрительными учеными!
Домик в очередной раз рухнул, не получив даже третьего этажа. Ивар вызвался помочь, и вскоре на столе уже громоздилась девятиэтажная конструкция. Работа, требующая полной концентрации, немного успокоила мечущиеся мысли, и Локи, уняв гнев, вспомнил о еще одном важном вопросе.
— Зачем было приводить сюда царевну Ётунхейма? Она же чудовище.
Хагалар закатил глаза, остальные стали как-то странно переглядываться. Злость поднялась с новой силой — они еще и хамить ему смеют! Стараясь успокоиться, Локи мстительно дунул — карточный домик сложился.
— Даже поездка с отцом в другой мир не примирит меня с твоими постоянными глупостями, ребенок. Мой тебе совет — не открывай рот, так о тебе окружающие будут лучше думать.
— Я с удовольствием лишусь твоего общества, коль мои слова тебе противны… — прошипел Локи в ответ.
— Меня пугает не смысл твоих речей, а только то, что я слышал все это уже не раз, — продолжил Хагалар, не замечая опасных интонаций в голосе собеседника. — У тебя нет своего мнения, только навязанное родителями. Неужели все заворотные асы так думают? Если да, то твой отец прекрасно вбивает своим подданным угодные ему мысли.
— Хагалар, довольно! — Алгир прервал зарвавшегося мага, заметив, как младший царевич машинально сжал кулаки — только второй неуравновешенной царской особы здесь не хватало. Неужели Хагалар, столько времени проводивший с сыном Одина, не научился понимать, когда нужно остановиться? — Ётуны — лучшие врачи во вселенной. Их целительная магия достигла невероятных высот, которые не снились ни одному другому миру. У этого народа нет ни смертной казни, ни пыток, только врачи, выполняющие функции палачей. Когда-то все прочие миры посылали в Ётунхейм своих смертников, чтобы познать все тайны физиологии, хирургии, беременности, наследственных признаков. Целительница твоей матушки, Эйр, училась у лучших целительниц Ётунхейма. Я мог об этом только мечтать.
