— Ваше Высочество! — окрик Раиду отвлек Локи от дурных мыслей и заставил сосредоточиться на тюремщиках. — Сияние артефакта затмевает даже лик солнца. Ему нет равных! — в руках у исследователя чуть дрожали пробирки с Каскетом — и с чего он так волнуется?
— Победа над первым в твоей жизни артефактом была столь сладкой, что ты уже берешься за другой, юный сын Одина? — из-под горы книг показалась голова Хагалара. — А зря. Сперва забудь конечную формулу предыдущего, а потом уже принимайся за следующий. Иначе все перепутается, и работу ты завалишь.
— У меня нет выбора, — вздохнул Локи. — Послезавтра я еду в Гладсхейм.
— Скучаешь по дому? — участливо поинтересовался Ивар, рисующий какие-то графики.
— Ты ночевать к нам приедешь или с родителями останешься? — тут же спросил Хагалар, разминая затекшее запястье.
— С родителями. Причем на три ночи, — Локи подсел к книгам и взглянул на свои вчерашние выкладки по магии. Их надо было закончить. — Меня везут в Ванахейм.
— Das fehlte gerade noch!{?}[Этого не хватало!] – старый маг опустил голову на руки. — Будь моя воля, я бы тебя никуда не отпустил. Нам надо работать. Ванахейм, конечно, прекрасен, я его и сам очень люблю, но почему именно сейчас ты там понадобился? Твои родители — это какой-то кошмар. Передай им мои слова как-нибудь на досуге.
— Обязательно. Будь моя воля, я бы тоже никуда не поехал, — тепло улыбнулся Локи. — Но воля отца для меня закон.
— Позволь заметить, Логе, что бесценным ты счастьем наделен — семьей родной. Отец владеет силой бесконечной, прекрасна мать, силен, удачлив брат. Так стоит ли печалиться глубоко, что на три ночи приедешь ты домой? В семью, что лаской и любовью заполнит раны тела и души того, кто вынужден скитаться в бездне боли? — Лагура было совсем не видно за нагромождением книг Берканы о Мидгарде, которые он читал в последнее время, позабыв о Гёте.
— Я не думаю, что мне стоит ждать «любви и ласки», — откликнулся Локи. — Это будет очередной допрос. И я думаю… — царевич сделал паузу, проверяя реакцию окружающих: Хагалар и Раиду смотрели на него настороженно, — что для меня настанут по-настоящему тяжелые времена.
— Вотан не отличается коварством, жестокостью и жаждой убивать. Ты знаешь как никто, что нрав его опасен, но, может, лишь любовь к тебе сейчас он хочет показать? Свозить тебя в мир счастья и любви, туда, где даже камни глас имеют. В благословенный мир, не знавший бед войны, — монотонность речи Лагура совсем не сочеталась с красотой слов, которые он произносил. — Так стоит ли считать, что ванов мир пресветлый для муки наказания избран будет сильнейшим из богов?
— Тут я с ним соглашусь, — Хагалар вертел в руках черный грифель. — Не думаю, что отец везет тебя в другой мир, чтобы там истязать. Ярмарка Ванахейма — самое безопасное место в девяти мирах.
— Ярмарка Ванахейма, — мечтательно протянула Беркана, откладывая документы и надевая варежки на свои вечно мерзнущие руки. — Всегда мечтала побывать там. Фрукты… Жара… Украшения… Ein Kindheitstraum!{?}[Мечта детства!] Но у меня никогда не было отца, так что возить было некому. Локи, привези оттуда что-нибудь красивое.
— Поезжай со мной, — предложил царевич. — Посмотришь на другой мир.
Не может быть, чтобы отец не согласовал планы со своими шпионами. Девушка должна отказаться, но как она это сделает? А вдруг согласится? Вот будет удивлен Всеотец!
— Нет, не поеду, — Беркана ожидаемо покачала головой. — Я боюсь твоего отца. Он такой строгий и жестокий. Столетия, проведенные под его опекой, наверняка были для тебя наполнены страданиями и болью.
Локи метнул быстрый взгляд вправо, влево и с удивлением обнаружил, что, похоже, команда с Берканой солидарна. В голове мгновенно сформировался план. У Локи и раньше были подозрения насчет фелага, ему казалось, что, несмотря на служение Одину, ученые искренне сочувствуют своему пленнику и боятся хозяина. Локи уже испробовал несколько различных тактик по переманиванию их на свою сторону. И, похоже, многого добился. Вот уже Беркана завуалировано спрашивает о характере Всеотца и страстно желает получить подтверждение тому, что её господин самый достойный, справедливый и прочее. Что ж, ни слова лжи — чтобы никто никогда ничего не смог проверить и усомниться в его честности. Просто правильно поданная правда. Сокрытие одних фактов, выставление других малозначимых напоказ и… Все! Образ Одина — тирана и истязателя будет сформирован.
— Жестокость и строгость — не совсем верные понятия, — Локи посмотрел Беркане в глаза, осторожно подбирая слова. — Отец обладает великой силой, это верно, но, по мнению народа, отличается справедливостью и гуманностью, — царевич выдержал паузу. Попались! Все внимательно смотрят на него. Все, кроме Лагура, но он не в счет.
— Нас воспитывали совсем не так, как это принято в Асгарде, — Локи сделал еще одну паузу, наслаждаясь вниманием толпы.
— Муки допросов, лишений, шантажа, потери близких — я до сих пор слишком ярко помню все это…
— Теперь его образ пугает меня еще больше, — прошептала Беркана. Подозрительно близко к сердцу она принимает слова об Одине, даже для впечатлительной девушки. — Der Schmerz stärkt den Körper{?}[Боль укрепляет тело], так мне всегда говорили. И удар не сравнится с силой слова.
— Мой отец словом может убить, — тут уж Локи даже не приходилось особенно играть: чувства сами рвались наружу, возвращая его мысленно на мост. — Он уничтожил меня одним своим «нет».
— Ты вел распри с самим Одином! — Раиду сжимал и разжимал кулаки. — Ты столько всего пережил, столько потерял!
Локи только грустно улыбнулся, стыдливо опуская глаза. Работает! Столько времени он готовил почву, и вот ростки взошли — фелаг считает его лишь бедной жертвой. Осталось проявить немного участия к кому-нибудь из них. Почему бы не к Беркане?
— О тяжелых временах моей семьи я поведаю позже. Но, подозреваю, вам это неинтересно, — Локи взял документы, делая вид, что собирается углубиться в работу и не замечает напряжения толпы. — Беркана, ты ведь росла в клане матери. Ты незаконнорожденная или твой отец умер до твоего рождения? — Локи произносил слова не спеша, лениво, хотя прекрасно понимал, что спрашивал то, что спрашивать не положено — поселенцы не имели права интересоваться чужим прошлым. Ну да он здесь гость, так что ему можно все.
— История достаточно проста, — начала Беркана, совсем не смущаясь тем, что члены фелага услышат её. — Мои родители собирались пожениться, когда мама была беременна мною. Но гадалка предрекла, что другая женщина, живущая неподалеку, родит моему отцу сына, а от моей мамы у него будет дочь. И он решил разорвать все связи. Мама говорила, что он предлагал взять меня в свой дом и даже вместе с ней, но она отказалась. А, может, он и не предлагал, просто мама так мне рассказывала. Я не знаю.
— Понятно, — кивнул Локи. — Ты восхищаешься им?
— Я его видела раза три в жизни, наверное, — Беркана помотала головой, отгоняя дурные воспоминания, — я совсем его не знаю, мы чужие друг другу.
— Печально слышать мне признания твои. Ведь каждый, кто живет здесь, за собой оставил след страданий и тоски. Здесь нет счастливых, нету и безвинных, есть лишь предатели, изгои и лгуны. Кого толкнула зависть на убийство, кого подвел один бокал вина. Убил кто мать, кто веру, кто собрата. А кто-то, может, жизни не лишал невинных, лишь потери боль пережить не смог — ушел от мира. Он счастие надеялся найти в судьбе иной — но поиски напрасны.
Локи, затаив дыхание, следил за меняющимися выражениями лиц собеседников. Ивар и Хагалар остались непроницаемы, а вот остальные… Раиду готов броситься на естественника, Беркана закрыла лицо руками и сделала вид, что вернулась к бумагам. Локи внимательно посмотрел на вечно что-то читающего ученого. Если кто из пятерки по-настоящему опасен, так это он.
Раннее утро встретило Раиду непроглядной тьмой. Ученый сладко потянулся, едва не задев мирно спящего брата. В кои-то веке они спали вместе, в кои-то веке он пришел домой, а не остался в библиотеке, где обычно спал два-три часа, когда усталость совсем сваливала его с ног, а в голову начинали приходить далеко не научные мысли. Сегодняшнюю же поблажку в виде нормального многочасового сна он себе устроил не просто так: в ближайшие ночи отдыхать ему точно не придется. Какая удача, что царевич уезжает! Опасный эксперимент с непредсказуемыми последствиями будет проведен без его участия. Он будет в безопасности, в далеком Ванахейме! Пускай и вместе с отцом… Раиду успокаивал себя мыслью, что совершать казнь или насилие в мире, славящемся порядком и покоем, не станет даже Один Всеотец.
