И вдруг я почувствовала то, что уже чувствовала утром. Приближающийся оргазм. Ноги стало сводить судорогой и я оторвалась от его губ и широко распахнула глаза.

Он смотрел на меня полным желания взглядом, а я начала отключаться. Я закрыла глаза и стала проваливаться в этот невероятный мир удовольствия.

— Смотри на меня — хриплым шепотом сказал он. — смотри на меня.

Я открыла глаза и в этот миг — взорвалась. Я сжималась внутри так, что чувствовала его полностью. Каждая венка его члена отражалась во мне. Меня било дрожью. Я больше не контролировала ни стоны, ни крики.

Он прекратил движение. Я кончала смотря в его глаза, но не выдержала и все-таки закрыла свои и отклонила голову назад. Я падала в бесконечность, без возможности подняться вновь.

И тут взорвался он. С громким стоном он вылил себя в меня. Полностью проникнув в мою глубину.

Я чувствовала как он сокращается, как горячая сперма наполняет меня до краев, как сжимается внутри меня целый мир.

И это было невыносимо прекрасно.

Он прижимал меня к себе не отпуская, не допуская лишнего миллиметра между нами.

Я обмякла не способная говорить и мыслить.

Это безумие продолжалось и продолжалось. Меня накрывало волной и матка снова сокращалась до болезненной дрожи… Весь мир сейчас сконцентрировался между моих ног.

И я хотела, чтобы это мгновение продолжалось и продолжалось.

***

Мысли вяло приходили в голову. Я совсем не соображаю где я, как сюда попала, и что происходит.

Открыть глаза невозможно, веки налились свинцом. Внутри звенит пустота. Я только чувствую как болит и горит все между ног. Болезненно отдается по телу осознание произошедшего.

Я все еще на нем, а он все еще во мне. Развалилась на его плече обняв за шею. Руки затекли, сил отодвинуться нет.

Держит крепко, гладит спину ровными движениями, снизу вверх по позвоночнику и обратно.

Сколько времени прошло? Сколько все длилось, как давно он гладит меня?

Боюсь отодвинуться, боюсь посмотреть в глаза. Боюсь, что больше ему не нужна.

Он получил то, что хотел. Интриги больше нет, я отдалась вся без остатка.

Его грудь поднимается и опускается ровно. Без волнения. Вода вокруг нас все еще бурлит пузырьками.

Тело затекло, нужно попробовать пошевелиться. Я собираю волю в кулак и открываю глаза. Аккуратно расцепив руки отстраняясь немного назад.

Вода вокруг нас алого цвета. Цвета моей крови. Цвета потери моей невинности. Цвета моего стыда и подчинения.

Он аккуратно приподнимает меня и наши глаза встречаются. Я чувствую, как его член медленно из меня выскальзывает. Все это время он был во мне. И теперь, после того, как вышел внутри стало пусто.

Он смотрит внимательно, нежно. Берет рукой за подбородок и заискивающе заглядывает в душу.

— Как ты? — спрашивает охрипшим голосом.

— Я… — думаю как бы ответить — я порядке. Только щиплет очень… там…

Показываю глазами где это там. И краснею вареным раком. Вместе с сознанием пришел стыд за случившееся. За откровенность того, что мы только что сделали. За то, что попросила, за то что отдалась…

— Давай вставать. Это от соли, ее нужно поскорее смыть.

Я отстраняюсь и он помогает мне встать. Встает сам и держит меня за талию. Меня немного качает наверное сильно затекли ноги. Помогает мне выйти из бассейна и укутывает в халат, который Салли оставила здесь же на вешалке. Я невольно залюбовалась его голым телом.

Прекрасен, мускулист, жилист. Сильное тело блестит каплями воды и бронзовым загаром. Мощный торс, крепкая грудь к которой я ещё недавно так сильно прижимались. Плечи…

Плечи расцарапаны… ох… неужели это сделала я? Капелька крови медленно стекает по его правой груди. И я машинально тянусь, чтобы ее стереть.

Он перехватывает мою руку не давая себя коснуться.

— Оставь, это ерунда. — говорит обычным стальным голосом.

Я глубже закутываюсь в халат, все больше смущаясь под его взглядом.

Он не стесняется своей наготы совершенно, оборачивается вправо и вдруг делает громкий хлопок в ладоши. Я вздрогнула от неожиданности.

Откуда-то появляется Салли. Молча, не поднимая глаз на его голое тело приседает в неглубоком поклоне.

— Маргариту нужно привести в порядок. Никаких горячих процедур.

— Слушаюсь. — говорит девушка все так же не поднимая глаз. Только краснота ее щек выдает смущение, которое она старается скрыть.

Павел просто оборачивается к вешалке где висит его халат и снимает его, после чего начинает надевать на себя. Я смотрю завороженно. От того горячего мужчины, что был со мной только что нет больше и следа.

Что случилось? Я сделала что-то не так?

Откуда этот холод в голосе? Наигрался? Пришла опасная и обидная догадка. Вот и все.

Салли молча берет меня под локоть и медленно уводит с места нашего «преступления». Я бросаю последний взгляд на алый бассейн и безмолвные слезы катятся по щекам.

Мне жаль себя. Мне обидно до боли. Мне хочется в голос рыдать зарывшись в подушку. Но этого сейчас позволить себе нельзя.

Нужно быть сильной. Я покажу тебе, Павел Александрович, что я не твоя собственность. Не мебель, не прислуга и даже не шлюха.

Я умная, эрудированная, смелая. Пусть слишком доверчивая, но своя собственная. Не твоя!

Салли уводила меня все дальше и дальше. Я шла, не запоминая дорогу и не замечая ничего вокруг. Она привела меня в комнату с небольшой, наполненной до краев ванной.

Молча взяла какие-то баночки и развязала мой халат, аккуратно сняла и поддержав за руку помогла залезть в ванну и сесть.

Я обняла руками свои колени и снова бесшумно заплакала. Истинная жалость к себе возникала во мне всего два раза: после того происшествия, которое вынудило нашу семью уехать из родного города и сейчас. Ощущения, тогда и сейчас совершенно разные, объединяет их лишь одно — стыд.

Салли аккуратно дотронулась до моего плеча и сказала, что сейчас будет наносить мне на голову какой-то шампунь. Я ответила, что она может делать то, что считает нужным. Мне было все-равно.

В какой-то момент я подняла глаза и даже немного обалдела от ее сочувствия. Ей было искренне меня жаль. Поняла это по ее мокрым глазам и поджатой нижней губе.

— Делайте пожалуйста то, что надо. Не стоит меня жалеть. — даже не сказала, а прошелестела я.

— Хорошо. — ответила Салли и начала вспенивать какой-то состав на своих руках. — Вы простите меня за то, что я наговорила там… Это все правда, но мне жаль… — грустно и с запинками проговорила, намыливая мою голову.

Она все слышала и возможно видела…

Я постаралась немного расслабиться. Ее руки были мягкими, движения точными. И ощущение было такое, как-будто часть моей негативной энергии она забирала на себя.

— Я не хотела… Правда. — продолжила она тихо. — Но если бы я не привела вас он бы действительно меня уволил.

Кивнула. Отвечать что-то было бессмысленно. Мог ли он ее уволить? Мог, запросто.

— Павел Александрович и его Матушка спасли меня. Если бы не они я бы до сих пор была рабыней.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась я.

— Меня обманом вывезли в Эмираты. — начала Салли грустно, — Обещали хорошую работу официантом, деньги большие. В моем Омске мне такое даже не снилось.

Я долго думала, но в итоге согласилась. Оставила двух детей на бабушку и полетела сюда. Нас было десять девушек, мы летели в эту страну за большими деньгами. Нам было очень весело, в самолете мы шутили… Смеялись.

Но здесь меня ждала вовсе не та работа, которую мне обещали. Я попала в настоящее сексуальное рабство… — Салли говорила с надрывом, будто вот-вот заплачет, но продолжает дальше, — Нас поселили в каком-то обшарпанном доме, где жили еще двадцать девушек. Мы спали в комнате по четыре человека. За любое непослушание наказывали очень жестоко… Пичкали какой-то наркотой…

Нас привозили на какие-то вечеринки, где было полно старых и страшных арабов. А те, делали с нами все, что хотели. Там были богатые, влиятельные люди этой страны, как мне потом рассказывали девочки. Они не только сексуально над нами издевались, они могли убить или покалечить. И им за это ничего не было. — Салли ненадолго замолчала, стирая с лица подступающие слезы.