Человек, который встретил ее на пороге, кивнул мужчине в форме, и тот вышел в коридор – видимо, чтобы охранять кабинет от возможных прослушек. Валерия успела заметить тревожно-раздраженное выражение на лице женщины-следователя прежде, чем дверь плотно закрылась.

– Валерия Александровна, вы проходите потерпевшей по делу с грифом строгой секретности, а потому вынужден сообщить, что вам запрещается разглашать детали кому бы то ни было. Все, что будет происходить в этой комнате, должно остаться между нами, вы понимаете?

– Вы вообще кто?

– Извините, но я имею право не представляться по протоколу.

– Серьезно? Вы из ФСБ что ли? И как мне к вам обращаться?

– Зовите меня Иван Иваныч.

Женщина сразу поняла, что имя его – ненастоящее. Другие участники событий молчали. Валерия заметила, что в комнате работает видеокамера, объектив был направлен на незнакомца в наручниках.

– Что происходит?

– Дело в том, – начал «Иван Иваныч», – что этот мужчина, – он мотнул головой в сторону стола, – утверждает, что он – Борис Иванович Убринец, сорок девятого года рождения.

– Что за бред! – фыркнула Валерия.

– И мы так думаем. Но еще он утверждает, что на самом деле его фамилия – Брагин, и что в 2000-м году он купил поддельные документы. Вы присаживайтесь, – он указал на свободный стул, но женщина не шелохнулась.

– Лерусик, ты прости меня, – подал вдруг голос мужчина в наручниках. – Я тогда другого выхода не видел.

Валерия, глядя на весь происходящий абсурд, не нашлась, что ответить, и рассмеялась.

– Это шутка какая-то? Какой Брагин, какой Убринец! Если вы сию же минуту не объясните мне, что здесь творится и какого рожна я должна в этом участвовать, я откажусь с вами разговаривать совсем. Вы не имеете права запирать меня в этой комнате при сомнительных обстоятельствах! Да я даже не знаю, кто вы тут все!

– Понимаю ваше возмущение, – серьезно кивнул Иван Иваныч. – И понимаю, как нелепо вы себя сейчас чувствуете. Но послушайте вот что. Этот человек утверждает, что он – ваш муж, и, поскольку у него нет документов, единственным подтверждением его слов могут послужить ваши показания. Формально он может утверждать что угодно, но если суд признает, что он действительно Борис Убринец – или Брагин, ему выдадут новые документы. К чему это приведет? Во-первых, к тому, что ему придется ответить по закону за подделку документов. А, во-вторых, ему откроется доступ ко всему, чем владел и распоряжался ваш настоящий муж. Вы меня понимаете? Он получит право распоряжаться всем имуществом, которое принадлежало вашему мужу и теперь принадлежит вам с детьми, включая жилье и бизнес.

– Да как это возможно вообще? – проговорила потрясенная Валерия.

– Присядьте, пожалуйста, – снова предложил Иван Иваныч и сам уселся рядом со свободным местом. – Ваша задача – и наша – разоблачить самозванца и отправить его куда нужно. Под суд за дачу ложных показаний или в психушку, если будет доказана его невменяемость. Просто помогите нам. Задайте ему такие вопросы, на которые он не сможет ответить правильно.

– Я и без вопросов могу сказать: это не мой муж. Тут все видно невооруженным глазом. Да он… Да он же младше его лет на сорок! Не он это, что еще от меня нужно?

– Не все так просто, Валерия Александровна. Этот мужчина знает о вас гораздо больше, чем вы можете себе предполагать. Просто спросите его о чем-нибудь, что знает только ваш муж.

– Боже мой, ладно! Надеюсь, это прекратится прямо сейчас, – она ненадолго задумалась. – Что подарил мне муж на десятую годовщину свадьбы?

– Я подарил тебе звезду и назвал ее Счастье. Этот сертификат ты хранишь во втором ящике комода в спальне вместе с другими документами. Ты хотела повесить его в рамку, да все никак руки не дошли.

Валерия, не ожидавшая такого верного и подробного ответа, все-таки села на стул. Она окинула растерянным взглядом присутствующих, и глаза ее снова остановились на человеке в наручниках.

– Чем болела наша дочь, когда ей было два? – ее голос дрожал.

– Не совсем два, ей было почти три, без двух месяцев. Она болела пневмонией, и ты лежала с ней в больнице. Я тогда как раз с командировки вернулся.

– Ты не мой муж, – она истерически всхлипнула. – Ведь он не мой муж! – повернулась она к Ивану Иванычу. – Откуда он знает? Он хочет заполучить все, что у нас есть? Но ведь ему не поверят, правда? Это же невозможно! Зачем доказывать, что это не он, если это и так не он!

– Это я, Лера, просто поверь мне. Я оказался в чужом теле, но это я, – горячо заговорил мужчина, нагнувшись на стол. – Мы познакомились в Анапе. Когда я приехал из рейса к тебе в Псков, ты была беременная. Ты родила нашего сынишку в шесть утра, и всю ночь я дежурил под окнами роддома. Помнишь, как я привез ему кувыркающегося клоуна? Мишаньке едва исполнился годик, но он смотрел на него во все глаза. Я купил этого клоуна в Китае, у нас тогда таких не достать было. А помнишь, как Тонька разукрасила меня фломастерами, пока я спал? Это я, Лерусик, я это!

Валерия разрыдалась. Нет, нет, нет, нет – повторяла она, зажимала руками уши. Ты не мой муж – кричала она, а он все продолжал сыпать на нее фактами из их совместной жизни.

– Он не сказал вам главного, – вмешался Иван Иваныч, повысив голос. – Вот, взгляните.

Мужчина протянул ей какой-то листок. Это была ориентировка на пропавшего.

ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА!

Борис Иванович Брагин, 02.08.1949 года рождения, 18.04.2000 возвращался с рейса дальнего плавания домой. Последний раз его видели коллеги в аэропорту Франции, где они делали пересадку на самолет. Однако в свой самолет Борис не сел и аэропорт не покидал.

Приметы: рост 173 см, атлетического телосложения, волосы черные, глаза карие. На груди татуировка в виде морского штурвала.

Одежда: серая рубашка, коричневые брюки.

Возможно, потерял память и дезориентирован в пространстве.

Со старой фотографии на Валерию смотрел муж – такой, с каким она познакомилась когда-то.

– Боря здесь такой молодой, – пробормотала она. – Что все это значит?

– Что он взял себе другую фамилию и ушел со службы, когда решил бросить свою первую семью. У Бориса Ивановича Брагина есть еще одна семья, в Анапе. Жена, с которой на момент своего исчезновения он был тридцать два года в браке. Двое детей. Трое внуков. Его мать тогда была жива. Все его близкие до сегодняшнего дня считали его без вести пропавшим. Они продолжали ждать и надеяться, пока мои коллеги не позвонили и не сообщили им правду. Двадцать лет назад ваш муж безответственно бросил все и всех, уволился, пресек любые прошлые связи, сделал себе новые документы. А потом завел себе новую семью, открыл свою фирму и начал жить как ни в чем не бывало.

– Он говорил, что его жена умерла, – эта новость не просто потрясла Валерию. Женщина, перестав плакать, во все глаза смотрела на Ивана Иваныча, все внутри нее будто похолодело, заморозилось. – Он говорил, что прожил с ней двадцать пять лет, и она умерла за три года до нашего с ним знакомства. Он что же – на словах ее похоронил?

– Она жива. И всегда была жива. Ему удавалось четыре года жить на две семьи так, что никто из вас не догадывался о существовании другой.

– Где вы взяли эту ориентировку? – спросила Валерия.

Иван Иваныч замялся, переглянулся с коллегами, потом решил ответить честно.

– На его груди был QR-код. Мы его отсканировали, и ссылка вывела на эту ориентировку.

– У меня и на руке второй такой есть, – вмешался Борис, но не закончил фразу, споткнувшись глазами о взгляд Валерии.

– Прости меня, Лера, я был дурак. Трус. Я так и не решился признаться ни им, ни вам. Решил просто все бросить и начать с чистого листа.

– Но как, черт возьми?

– Я был в море полгода, и полгода отдыхал. Но вы обе думали, что в море я работаю девять месяцев, и три месяца нахожусь дома.

– Ты жил по очереди?

Валерия сама не заметила, как обратилась к нему, признав за телесной оболочкой бывшего мужа.