— Да не очень, — адъютант почесал в затылке. — Спросил только, правда ли.

— Хитер ты, Аркадий, всё слышишь, — улыбнулся я.

— Так работа такая, что сделаешь, — изобразил скромнягу Масюк.

— Ладно. А что ответил… — я кивнул в сторону начальства.

— Как и положено настоящему мужику: что брехня всё. Мол, артистка нравится, а шуры-муры крутить некогда, да еще и семья…. Вот Михаил Петрович и забрал его с собой, мол, раз личной жизни никакой, а жена потерпит. Как заместителю командующего ему работа найдется.

Размышлять о стратегических задачах фронта и судьбе Второй ударной мне не очень хотелось. Тут хоть до утра обдумайся, а я изменить ничего не могу. Тем более, что отвлекли меня. Лейтенант Ахметшин, кто же еще. Как черт из коробочки выскочил, и опять без всякой субординации.

— Тащ балковник! Баймали! — закричал он, распугивая легших поспать ворон и военнослужащих в окрестностях Вишеры.

— Вот как с таким служить, а? — спросил я Масюка. — Подведет под монастырь ведь когда-нибудь. Заберешь себе на воспитание?

— И ждать очередного Епишина на пороге? — вспомнил Аркадий историю появления Амхетшина. — А вдруг тот генералом стал? Расстреляет ведь.

— Что орешь? Кого поймали? — прикрикнул я на подбегающего татарина.

— Диверсантов! Две штуки, тащ балковник! Бривет, Масюк! Как и думали — ждали, они бришли, взрывбакет взрывался, оба живые! Вот!

— Ну молодцы. Пойдем к командующему, он тебе медаль даст. Или даже орден.

— Мне награду не надо, Бётр Николаевич. Зачем уважаемого человека тревожить набрасно? Ему босле кто-то доложит, без нас.

Встречался Ахметшин с Кирпоносом всего один раз. В Киеве еще. И генерал произвел на него неизгладимое впечатление. Парень натурально дрожал весь, вспотел, и как мне показалось, был на грани большого конфуза. Испугался. Наверное, мне тоже надо побыстрее стать генералом, чтобы татарин начал вести себя как следует.

— Ладно, сам доложу.

Я вернулся к тому блиндажу, где обосновался командующий. Память обо мне еще не выветрилась, так что прошел я беспрепятственно.

— Что там еще у тебя? На сегодня раздача люлей закончена, приходи завтра.

Ого, пока меня не было, что-то случилось, и у Михаила Петровича настроение улучшилось? Чудеса случаются.

— Хочу доложить о поимке немецких наводчиков. Сейчас Ахметшин…

— Петр, сядь, — он показал на лавку. — Давай я тебе еще раз объясню, последний. Ты ж не дурак вроде, понимаешь. Вот смотри, кто их там поймал?

— Младший лейтенант госбезопасности Бедридзе, он командует ротой НКВД, и мой помощник, лейтенант Ахметшин.

— Это событие какого уровня? Фронт? Нет. Армия? Дивизия? Полк? Ну батальон, может. Ты знаешь, сколько за сутки в полосе фронта ловят всяких диверсантов, разведчиков, корректировщиков огня и прочей шушеры? Ты поинтересуйся. Зайди в особый отдел, к Мельникову, он расскажет. Как ты думаешь, Петя, если мне о каждом случае помощник по особым поручениям докладывать будет, останется у нас время на всё остальное? Ты думаешь, я не видел, как ты дурачка включил со своим «Виноват, исправлюсь»? Где ты учился, Петя, я преподавал, извини за грубость. У нас задачи здесь большей частью стра-те-ги-чес-ки-е. Понимаешь значение этого слова? Не грех, если ты случайно людям помог, это наш долг. Но не можем мы залезть в каждую щель. Делай свою работу, а Бедридзе пусть ловит кого положено ему по службе. Доходит?

Я кивнул. Вот это меня смачно мордой по столу вывозили. Еще и носом потыкали, чтобы запомнил получше.

— Я пойду тогда, товарищ генерал?

— Скажи там Масюку, пусть чаю мне сделает. И если чего не понимаешь, спрашивай, не стесняйся. У Рокоссовского, у Мельникова, у Стельмаха. У меня даже попытаться можешь, если повезет, — грустно улыбнулся он.

Утром я попал в состав высокой комиссии. Честное слово, не хотел, но некстати подвернулся под руку. А вот нечего прогуливаться в сладком безделье на возможных путях передвижения начальства.

Выловил меня Рокоссовский.

— Так, полковник! Соловьев?

— Он самый, товарищ генерал.

— И где ты ходишь? Давай ко мне в машину, поехали командующего догонять.

Ехали не очень долго. В дороге молчали. Я навязываться не стал, мне не положено, у Константина Константиновича свои думки, наверное, были. Мы, конечно, почти друзья — чай один раз вместе пили, но сегодня он особенно молчалив.

Доехали до каких-то Селищ. Припарковались возле моста через Волхов. Ого, да тут начальников — как собак нерезаных. Все собрались, наверное: и комфронта, и особист, и авиатор какой-то в звании полковника, и чуть в сторонке человек шесть толпится. И мы с Рокоссовским присоединились.

Мост был явно поврежден попаданием авиабомбы. «Быки» на месте, но в полотне зияют огромные дыры. Рядом с ними вяло копошатся саперы. Тащат бревна, что-то пилят на козлах. Я посмотрел в небо. Слава богу, сегодня была низкая облачность, моросил мелкий дождь. Нелетная погода.

— Ну что, товарищи, как видите, у нас опять беда, — сказал Кирпонос, показывая на мост. — Движение будет восстановлено через шесть часов примерно. Но что-то надо делать. Товарищ Журавлев, — обратился он к низенькому, почти квадратному летчику, — что скажете?

— Гарантий дать не могу. У немцев преимущество в воздухе. Будут бомбить и дальше, — угрюмо ответил он — Зенитки нужны сюда. Хотя бы перестанут с пикирования кидать. Точность упадет

— Не дают мне зенитки! Обещали дивизион, но пока все идет на защиту Москвы.

Вот чего не отнять — столицу теперь бомбят сильно меньше. Плотно прикрыли Москву аэростатами, зенитками, плюс ночники навострились сбивать немецкий бомберы. У Веры даже отменили ночные дежурства на крышах домов.

Начальники спорили, ругались, а я разглядывал мост. Да, что-то делать нужно. Иначе 2-я ударная останется без танков и снарядов. Что толку, что прикрыли железнодорожную станцию, если дальше Волхов? Ни разу не Волга, конечно, но ты пойди, перекинь через нее все добро целой армии…

— А теперь послушаем специалиста по нестандартным решениям. Петр Николаевич?

Это он меня спрашивает, что ли? Я вздрогнул Предупредил хоть бы. Тут думать надо. А собравшиеся на меня смотрят, будто я приезжий фокусник, пообещал кролика из шляпы достать, а сам курить пошел. Остается только признать, что никаких мыслей, даже глупых, по этому поводу нет. И вдруг, наверное я посмотрел на Рокоссовского, и меня осенило. Ну, про актрису вспомнил, потом про кино, и пришел мне на ум послевоенный уже, глупый и бестолковый фильм про поддельный аэродром. «Беспокойное хозяйство» вроде.

— Хотя бы пару зениток надо обязательно. А еще можно фальшивый мост построить, а этот замаскировать. Не знаю, синей краской покрасить, что ли?

— С воздуха тень видна будет, — посеял сомнение авиатор. — Не пойдет.

— Если сделать маскировку как надо, не увидит никто, — сказал я. — У нас в Киеве один спец так всё сделал, что с метра не видно ничего было. Инженерный батальон у нас где расположен?

Инициатива имеет инициатора. В армии эта штука без исключения. Нашли самого незанятого, и поручили. А я ведь только совет дать хотел. Сроки поставили чуть лучше «вчера должно быть», возможности — самые неограниченные.

Плавали, знаем. Сейчас пойдешь искать что-то, а тебя интенданты тут же прокатят — того нет, а этого и не было. Поэтому я попросил приказ для прикрытия своего тыла, и уточнил, представителей службы снабжения до какого чина можно бить по морде.

— Грачева не надо, — усмехнувшись, кивнул на приземистого военинтенданта первого ранга, стоявшего чуть в стороне. — А вплоть до замов его можно. Как, Леонид Петрович, согласен?

— Изыщем всё, что сможем, товарищ генерал-полковник, — сухо ответил он. — Если что, товарищ полковник, обращайтесь ко мне. Я и сам морды кому надо начищу.

Вот и хорошо. Это, наверное, помпотыла. С таким парнем надо познакомиться поближе. Он и без мордобоя поможет. Да и вообще, с этими ребятами силовые методы не всегда работают.