— Согласен. Возьму классику — «Золотые пауки», можно?

— Конечно! Закрывая макаровскую папку на молнию, Елена Анатольевна спросила у следователя о мерах предотвращения вывоза креста Усковых из страны. Он сделал вид, что не расслышал, вышел в коридор, где занялся одеждой и обувью.

Не получив ответа, женщина попыталась выяснить у Макарова проводились ли поиски креста в домах племянника и любовника Марии, а также у помощника антиквара и уборщицы. На что Сергей Николаевич поморщившись признался, что кроме Игоря опера пока никого не могут найти. Женщина удивилась.

— Интересно, что за дела были у любовника Марии с помощником антиквара — продолжала задавать вопросы настойчивая энтузиастка.

— А токсикологическая экспертиза по трупам и бутылке с вином ещё не закончилась?

Эти вопросы хозяйка дома уже высказывала, провожая гостей до лифта. Ответа опять не получила. Макарову её вмешательство в расследование явно не понравилось, но он сдержался и виду не подал. На прощанье следователь любезно пообещал ей звонить и держать в курсе.

Вернувшись домой, Елена Анатольевна со злостью захлопнула дверь. Ни на один вопрос про ход расследования Макаров не ответил. Явно продемонстрировал, что в расследовании ему помощники и советчики не нужны.

— Самоуверенный надутый индюк! — в сердцах выкрикнула она вслед ушедшим. Ничего, дождусь Галку и выспрошу всё у девчонки.

Чтобы как-то отвлечься после визита Макарова, Елена Анатольевна решила более внимательно изучить сделанные ею снимки документов. Она села за компьютер, скачала их с телефона и принялась рассматривать на мониторе.

Из головы Елены Анатольевны не выходил ночной сон. Глядя на мелькавшие кадры, она вздрогнула, увидев фотографию Марии Усковой на загранпаспорте, оказавшемся среди документов. Женщина была намного старше дочери назарьевского старосты Алёны, но очень похожа на неё.

— А что, — усмехнулась хозяйка — вполне может быть, что Алёна вышла замуж за одного из предков этих Усковых и рассказала детям историю с крестом.

Однако, похищенный из Успенского собора, а через сто лет — из разрытой могилы напрестольный крест никому в семействе счастья-то не принёс.

В дневнике Иван Усков подробно описал как работники передали ему драгоценный крест, найденный при раскопках во Французском овраге. Он их выпивкой наградил и пообещал, что увезёт раритет в Москву, передаст в церковь. Но не смог Иван Михайлович жадность свою победить, а продать крест побоялся, слишком уж вещь приметная. После революции совсем не до того стало. Решил оставить потомкам, чтобы в семействе крест хранился до лучших времён.

— Только вот «хранители» все умирали не своей смертью, — подумала Елена Анатольевна. В материалах архивная справка была о разбойном нападении на обоз с товарами из Петрограда возле Чёрной Грязи. Там был убит в числе прочих сам купец Усков И.М.

Сын его на фронте погиб, похоронку в семейном архиве у Марии нашли. Из копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела видно, что её родители недавно в аварии погибли из-за неисправности автомобиля и погодных условий. Старшего брата погибшей в Чечне убили.

Один в роду Усковых и остался — племянник Игорь. А крест вообще теперь пропал. Может он всё-таки у Игоря? Не похоже. Зачем бы он стал антиквара впутывать. Внимание к себе привлекать: за тёткой следил, подруг расспрашивал, скандалы при соседях устраивал.

Мать у него, конечно, эгоистка однозначная, но сын — необязательно хладнокровный убийца! Опять же его дед с бабкой воспитывали. В интернете на них никакого компромата. Дед — советский дипломат, работал в Европе. Вернулся в Россию в конце девяностых. Наверно, тогда он и крест с документами в Женевском банке оставил. Хорошо, что не продал. Хотя ведь и церкви не вернул. Решили с женой дочери оставить. И вот — судьба! Мария тоже мертва. А всё Иван Михайлович начал. Зачем могилу решил раскопать, надругательство настоящее!

Долго ещё не могла Елена Анатольевна успокоиться, хотелось обсудить информацию с дочерью или близкими друзьями. Однако, привычный запрет разглашения тайны следствия удерживал её. Посмотрев в ночное окно, женщина спохватилась, нашла давно забытые капли какого-то успокоительного и попыталась уснуть.

… Иван Михайлович Усков выглянул в окно своей чайной лавки. На дворе стемнело, лунного света хватало только, чтобы разглядеть стоящих у крыльца мужиков. Они ждали его с лопатой и заступом в руках, тихо переговариваясь.

Обернувшись на иконы, лавочник широко перекрестился, покрепче перевязал кафтан и вышел на улицу.

— Фонари возьмите, — махнул Усков рукой на спрятанные под крыльцом с вечера два керосиновых фонаря.

Рассказы о закопанном в могиле наполеоновских солдат сокровище он слышал от бабки ещё в детстве. Много раз бегал с друзьями к Французскому оврагу, в надежде обнаружить захоронение. Взрослые ругались на них, наказывали. Овраг расположен на краю деревни, жители вынуждены ходить мимо постоянно: в лес за грибами, ягодами или напрямки, срезая путь к станции. Никто не проходил, не перекрестившись, отвернувшись, а то и плюнув через плечо. Место считалось гиблым, проклятым, связанным с нечистой силой и привидениями.

Второй раз о спрятанном в овраге кладе он услышал от отца, когда подрос и стал ему помощником в мебельной мастерской.

— Мы со старшим братом подслушали, рассказал отец, как бабушка Алёна попу на исповеди призналась в страшном грехе. Она в могилу с французами отобранный отцом у капрала ихнего крест золотой засунула. Бабушка бормотала, что крест тот проклятый. Из-за него много людей погибло. Плакала, что в церковь не вернула и боялась признаться всю жизнь. Поп её успокоил, а после смерти сказал родне, что бабушка в беспамятстве бредила. Она, правда, долго болела, мучилась несколько лет перед смертью. Мы с братом попу поверили. Матери всё рассказали. Она отругала, что исповедь подслушали и велела молчать. А потом брат на войне сгинул. Вот я и решил тебе, Ваня, рассказать, вроде семейный секрет наш доверить, — похлопал он сына по плечу.

С тех пор Иван Михайлович Усков никак не мог решить, что предпринять, как проверить, правду ли прабабка попу говорила.

Спустя полгода отец погиб. Его задавило при погрузке большого кухонного буфета, изготовленного по заказу известного купца Фирсанова Ивана Григорьевича, проживавшего по соседству в имении Середниково. Верёвки не выдержали и огромный шкаф обрушился на своего создателя. Узнавший о происшествии купец пожалел сироту и пристроил его рассыльным в один из своих московских магазинов. Подросток оказался смышлёным и через двадцать лет вернулся в Назарьево уже с семьёй, где открыл свою чайную лавку.

Мысли о золотом кресте во Французском овраге не покидали его и теперь, не смотря на солидный сорокалетний летний возраст, общественное положение и довольно успешную торговлю.

Усков не мог придумать предлог для официального вскрытия могилы. При этом, он понимал, что тайные раскопки не возможны. Деревня разрослась за последние тридцать лет, стала волостным центром. Вокруг оврага кипела активная жизнь. Он оказался на перекрёстке нескольких дорог и тропинок. Назарьевцы хоть и крестились, торопясь его миновать, но уже перестали бояться похороненных там французских солдат. Да не все уже и помнили про них.

И вот наконец-то! Свершилось! Приказчик из Москвы товар привёз и рассказал, что в столице готовятся грандиозные торжества к столетию Бородинской битвы. В том числе готовят новомодную забаву — инсценировку сражения. Все как сумасшедшие шьют французскую форму, скупают оружие тех времён за бешеные деньги. Приказчик так и сказал: «Готовы могилы раскапывать!»

Прошло два дня и вот Иван Михайлович с двумя самыми надёжными мужиками наконец-то идёт искать золотой крест бабки Алёны. Причём, ему удалось убедить общество, священника и урядника в необходимости поддержать столичную инициативу. Получив благословение от церкви и разрешение полицейского урядника, лавочник доказал, что лучше провести раскопки ночью, чтобы не будоражить жителей…