«Встану я в утро туманное…» Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо. Ты ли, подруга желанная, Всходишь ко мне на крыльцо? Настежь ворота тяжёлые! Ветром пахнуло в окно! Песни такие весёлые Не раздавались давно! С ними и в утро туманное Солнце и ветер в лицо! С ними подруга желанная Всходит ко мне на крыльцо! «Снова ближе вечерние тени…» Снова ближе вечерние тени, Ясный день догорает вдали. Снова сонмы нездешних видении Всколыхнулись – плывут – подошли. Что же ты на великую встречу Не вскрываешь свои глубины? Или чуешь иного предтечу Несомненной и близкой весны? Чуть во мраке светильник завижу Поднимусь и, не глядя, лечу. Ты же в сумраке, милая, ближе К неподвижному жизни ключу. «Хранила я среди младых созвучий…» Хранила я среди младых созвучий Задумчивый и нежный образ дня. Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий, И солнца нет, и сумрак вкруг меня. Но в келье – май, и я живу, незрима, Одна, в цветах, и жду другой весны. Идите прочь – я чую серафима, Мне чужды здесь земные ваши сны. Идите прочь, скитальцы, дети, боги! Я расцвету ещё в последний день, Мои мечты – священные чертоги, Моя любовь – немеющая тень. «Скрипнула дверь. Задрожала рука…» Скрипнула дверь. Задрожала рука. Вышла я в улицы сонные. Там, в поднебесьи, идут облака Через туман озарённые. С ними – знакомое, слышу, вослед… Нынче ли сердце пробудится? Новой ли, прошлой ли жизни ответ, Вместе ли оба почудятся? Если бы злое несли облака, Сердце моё не дрожало бы… Скрипнула дверь. Задрожала рука. Слёзы. И песни. И жалобы. «Зарево белое, жёлтое, красное…» Зарево белое, жёлтое, красное, Крики и звон вдалеке. Ты не обманешь, тревога напрасная, Вижу огни на реке. Заревом ярким и поздними криками Ты не разрушишь мечты. Смотрится призрак очами великими Из-за людской суеты. Смертью твоею натешу лишь взоры я, Жги же свои корабли! Вот они – тихие, светлые, скорые — Мчатся ко мне издали. «Я ли пишу, или ты из могилы…» Я ли пишу, или ты из могилы Выслала юность свою, — Прежними розами призрак мне милый Я, как тогда, обовью. Если умру – перелётные птицы Призрак развеют, шутя. Скажешь и ты, разбирая страницы: «Божье то было дитя». «Жду я холодного дня…» Жду я холодного дня, Сумерек серых я жду. Замерло сердце, звеня: Ты говорила: «Приду, — Жди на распутьи – вдали Людных и ярких дорог, Чтобы с величьем земли Ты разлучиться не мог. Тихо приду и замру, Как твоё сердце, звеня, Двери тебе отопру В сумерках зимнего дня». «Будет день – и свершится великое…» Будет день – и свершится великое, Чую в будущем подвиг души. Ты – другая, немая, безликая, Притаилась, колдуешь в тиши. Но во что обратишься – не ведаю, И не знаешь ты, буду ли твой, А уж Там веселятся победою Над единой и страшной душой. «Я долго ждал – ты вышла поздно…» Я долго ждал – ты вышла поздно, Но в ожиданьи ожил дух, Ложился сумрак, но бесслёзно Я напрягал и взор и слух. Когда же первый вспыхнул пламень И слово к небу понеслось, — Разбился лёд, последний камень Упал, – и сердце занялось. Ты в белой вьюге, в снежном стоне Опять волшебницей всплыла, И в вечном свете, в вечном звоне Церквей смешались купола. «Ночью вьюга снежная…» Ночью вьюга снежная Заметала след. Розовое, нежное Утро будит свет. Встали зори красные, Озаряя снег. Яркое и страстное Всколыхнуло брег. Вслед за льдиной синею В полдень я всплыву. Деву в снежном инее Встречу наяву. Ворожба Я могуч и велик ворожбою, Но тебя уследить – не могу. Полечу ли в эфир за тобою — Ты цветёшь на земном берегу. Опускаюсь в цветущие степи — Ты уходишь в вечерний закат, И меня оковавшие цепи На земле одиноко бренчат. Но моя ворожба не напрасна: Пусть печально и страшно «вчера». Но сегодня – и тайно и страстно Заалело полнеба с утра. Я провижу у дальнего края Разгоревшейся тучи – тебя. Ты глядишь, улыбаясь и зная, Ты придёшь, трепеща и любя. |
