«Одинокий, к тебе прихожу…» Одинокий, к тебе прихожу, Околдован огнями любви. Ты гадаешь. – Меня не зови — Я и сам уж давно ворожу. От тяжёлого бремени лет Я спасался одной ворожбой, И опять ворожу над тобой, Но неясен и смутен ответ. Ворожбой полонённые дни Я лелею года, – не зови… Только скоро ль погаснут огни Заколдованной тёмной любви? «Предчувствую Тебя…» И тяжкий сон житейского сознанья Ты отряхнёшь, тоскуя и любя. Вл. Соловьёв Предчувствую Тебя. Года проходят мимо — Всё в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо, И молча жду, – тоскуя и любя. Весь горизонт в огне, и близко появленье, Но страшно мне: изменишь облик Ты, И дерзкое возбудишь подозренье, Сменив в конце привычные черты. О, как паду – и горестно, и низко, Не одолев смертельные мечты! Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты. «Не сердись и прости…» …и поздно желать, Всё минуло: и счастье и горе. Вл. Соловьёв Не сердись и прости. Ты цветёшь одиноко, Да и мне не вернуть Этих снов золотых, этой веры глубокой… Безнадёжен мой путь. Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много, Ты лазурью сильна. Мне – другая и жизнь, и другая дорога, И душе – не до сна. Верь – несчастней моих молодых поклонений Нет в обширной стране, Где дышал и любил твой таинственный гений, Безучастный ко мне. «За туманом, за лесами…» За туманом, за лесами Загорится – пропадёт, Еду влажными полями — Снова издали мелькнёт. Так блудящими огнями Поздней ночью, за рекой, Над печальными лугами Мы встречаемся с Тобой. Но и ночью нет ответа, Ты уйдёшь в речной камыш, Унося источник света, Снова издали манишь. «В бездействии младом…» В бездействии младом, в передрассветной лени Душа парила ввысь, и там Звезду нашла. Туманен вечер был, ложились мягко тени. Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала. Невозмутимая, на тёмные ступени Вступила Ты, и, Тихая, всплыла. И шаткою мечтой в передрассветной лени На звёздные пути Себя перенесла. И протекала ночь туманом сновидений. И юность робкая с мечтами без числа. И близится рассвет. И убегают тени. И, Ясная, Ты с солнцем потекла. «Сегодня шла Ты одиноко…» Сегодня шла Ты одиноко, Я не видал Твоих чудес. Там, над горой Твоей высокой, Зубчатый простирался лес. И этот лес, сомкнутый тесно, И эти горные пути Мешали слиться с неизвестным, Твоей лазурью процвести. «Она росла за дальними горами…» Она росла за дальними горами. Пустынный дол – ей родина была. Никто из вас горящими глазами Её не зрел – она одна росла. И только лик бессмертного светила — Что день – смотрел на девственный расцвет, И, влажный злак, она к нему всходила, Она в себе хранила тайный след. И в смерть ушла, желая и тоскуя. Никто из вас не видел здешний прах… Вдруг расцвела, в лазури торжествуя, В иной дали и в неземных горах. И ныне вся овеяна снегами. Кто белый храм, безумцы, посетил? Она цвела за дальними горами, Она течёт в ряду иных светил. «Внемля зову жизни смутной…» Внемля зову жизни смутной, Тайно плещущей во мне, Мысли ложной и минутной Не отдамся и во сне. Жду волны – волны попутной К лучезарной глубине. Чуть слежу, склонив колени, Взором кроток, сердцем тих, Уплывающие тени Суетливых дел мирских Средь видений, сновидений, Голосов миров иных. «Прозрачные, неведомые тени…» Прозрачные, неведомые тени К Тебе плывут, и с ними Ты плывёшь, В объятия лазурных сновидений, Невнятных нам, – Себя Ты отдаёшь. Перед Тобой синеют без границы Моря, поля, и горы, и леса, Перекликаются в свободной выси птицы, Встаёт туман, алеют небеса. А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи, Узрев на миг бессмертные черты, Безвестный раб, исполнен вдохновенья, Тебя поёт. Его не знаешь Ты, Не отличишь его в толпе народной, Не наградишь улыбкою его, Когда вослед взирает, несвободный, Вкусив на миг бессмертья Твоего. |
