«Я жду призыва, ищу ответа…» Я жду призыва, ищу ответа, Немеет небо, земля в молчаньи, За жёлтой нивой – далёко где-то — На миг проснулось моё воззванье. Из отголосков далёкой речи, С ночного неба, с полей дремотных, Всё мнятся тайны грядущей встречи, Свиданий ясных, но мимолётных. Я жду – и трепет объемлет новый. Всё ярче небо, молчанье глуше… Ночную тайну разрушит слово… Помилуй, боже, ночные души! На миг проснулось за нивой, где-то, Далёким эхом моё воззванье. Всё жду призыва, ищу ответа, Но странно длится земли молчанье. «Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла…» Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла Над берегом Невы и за чертой столицы? Не ты ли тайный страх сердечный совлекла С отвагою мужей и с нежностью девицы? Ты песнью без конца растаяла в снегах И раннюю весну созвучно повторила. Ты шла звездою мне, но шла в дневных лучах И камни площадей и улиц освятила. Тебя пою, о, да! Но просиял твой свет И вдруг исчез – в далёкие туманы. Я направляю взор в таинственные страны, — Тебя не вижу я, и долго бога нет. Но верю, ты взойдёшь, и вспыхнет сумрак алый, Смыкая тайный круг, в движеньи запоздалый. «За городом в полях…» За городом в полях весною воздух дышит. Иду и трепещу в предвестии огня. Там, знаю, впереди — морскую зыбь колышет Дыханье сумрака – и мучает меня. Я помню: далеко шумит, шумит столица. Там, в сумерках весны, неугомонный зной. О, скудные сердца! Как безнадёжны лица! Не знавшие весны тоскуют над собой. А здесь, как память лет невинных и великих, Из сумрака зари – неведомые лики Вещают жизни строй и вечности огни… Забудем дольний шум. Явись ко мне без гнева, Закатная, Таинственная Дева, И завтра и вчера огнём соедини. «Вечереющий день, догорая…» Вечереющий день, догорая, Отступает в ночные края. Посещает меня, возрастая, Неотступная Тайна моя. Неужели и страстная дума, Бесконечно земная волна, Затерявшись средь здешнего шума, Не исчерпает жизни до дна? Неужели в холодные сферы С неразгаданной тайной земли Отошли и печали без меры, И любовные сны отошли? Умирают мои угнетенья, Утоляются горести дня, Только Ты одинокою тенью Посети на закате меня. «Не жди последнего ответа…»
Не жди последнего ответа, Его в сей жизни не найти. Но ясно чует слух поэта Далёкий гул в своём пути. Он приклонил с вниманьем ухо, Он жадно внемлет, чутко ждёт, И донеслось уже до слуха: Цветёт, блаженствует, растёт… Всё ближе – чаянье сильнее, Но, ах! – волненья не снести… И вещий падает, немея, Заслыша близкий гул в пути. Кругом – семья в чаду молений, И над кладбищем – мерный звон. Им не постигнуть сновидений, Которых не дождался он!.. «Не пой ты мне и сладостно, и нежно…» Не пой ты мне и сладостно, и нежно: Утратил я давно с юдолью связь. Моря души – просторны и безбрежны, Погибнет песнь, в безбрежность удалясь. Одни слова без песен сердцу ясны. Лишь правдой их над сердцем процветёшь. А песни звук – докучливый и страстный — Таит в себе невидимую ложь. Мой юный пыл тобою же осмеян, Покинут мной – туманы позади. Объемли сны, какими я овеян, Пойми сама, что будет впереди. «Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных…» Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных, Ни лета зрелого, ни молодой весны. Они прошли – светло и беспокойно, И вновь придут – они землёй даны. Мне жаль, что день великий скоро минет, Умрёт едва рождённое дитя. О, жаль мне, друг, — грядущий пыл остынет, В прошедший мрак и в холод уходя! Нет, хоть в конце тревожного скитанья Найду пути, и не вздохну о дне! Не омрачить заветного свиданья Тому, кто здесь вздыхает обо мне. «Признак истинного чуда…» Признак истинного чуда В час полночной темноты — Мглистый мрак и камней груда, В них горишь алмазом ты. А сама – за мглой речною Направляешь горный бег Ты лазурью золотою Просиявшая навек. |
