— Вместе, — смотрит на нее исподлобья, — Что-то не так?

— Да ничего, — пожимает она плечами, непроизвольно отшатываясь, — Неожиданно, вот и всё. Лютик у нас по Наумову же вроде сопли пускала целый год. Это знает весь поток. А тут ты вдруг…Ну…Ваши дела.

И медленно отпивает кофе, демонстративно выдерживая Тёмкин потемневший взгляд и мило ему улыбаясь. В повисшей тягучей тишине над нашим столом слышно даже, как она делает маленький глоток.

У меня на миг глаза кровавой пеленой застилает. Вот же сучка, а!

Смотрю на неё в упор и мечтаю испепелить. Но она будто не замечает — всё так же пялится только Артему в глаза, от которого гнев обжигающими круговыми волнами расходится по всей столовой. Вижу, как перекатываются желваки под его острыми скулами, когда сжимает челюсти, сверля взглядом Аню.

Мне хочется поддержать, вбить как-то раз и навсегда в него, что всё уже не так, неправда.

Было правдой, да! Но не сейчас.

Я опускаю руку и поглаживаю Тёмину поясницу сквозь футболку, не зная, как ещё это показать. Чувствую, как мужская спина каменеет от моих прикосновений, а затем чуть расслабляется, будто он выдыхает.

— Ерунду несешь какую-то, Ань, не стыдно? Давай я про тебя сплетни повторю, а то может Матвей ещё не все слышал, — улыбаюсь в это время Куницыной, не скрывая в голосе угрозы.

Только тут Анька переводит взгляд на меня, и я вижу подавляемый страх в глубине её зрачков. Конечно, кому захочется трясти грязным бельем перед понравившемся парнем. Тем более, когда у тебя его скопилась маленькая гора. Главная ошибка Ани — она никогда не стеснялась про себя всякий треш рассказывать. И сейчас Куницына похоже сидит и всё, что за год несла, вспоминает…

— Да что ты сразу, Алис, ну херню сболтнула. Извини, — сразу идет Анька на попятную, улыбаясь.

— А че? А я хочу знать! Ну ка, Анька, давай, колись! Грехи тебе отпускать буду! — ржет Мот и берет ее в захват, чуть придушивая.

— Ай, пусти! — хрипит Аня, смеясь и лупя его по руке. Он смачно целует её в открытый рот.

Их возня резко разряжает обстановку. Все будто разом забывают про нас с Артемом. Переглядываемся. Я от его глубоко взгляда розовею. Так и глажу рассеянно низ его спины пальцами.

— Значит, неправда про Наумова? — тихо спрашивает, наклоняясь ко мне.

— Уже неправда, — смущенно шепчу.

— С каких пор? — подается ещё ближе, касаясь лбом моего лба.

— Не знаю. Со вчера…

— Чем докажешь, Цветочек?

— Я…

— Господа, минуточку внимания, — глубокий поставленный голос Наумова врывается в наш тихий интимный диалог, разрывая его в клочья.

Непроизвольно отшатываюсь от Артёма и убираю руку с его спины. Перевожу на Глеба Яновича взгляд, сев ровно. Чувствую, как Артем прожигает меня вспыхнувшими недовольством глазами, но слишком много раздражителей, чтобы реагировать на все.

Глеб Янович снова в белоснежной рубашке и строгих брюках. Идеален, как всегда. Обводит твердым взглядом притихшую столовую. И почему-то останавливается на мне.

Нервно еложу на лавке. Обычно он так не делает никогда.

— Ребята, сегодня опять за главных у нас остаются Элла Эдуардовна и Иван Васильевич, уж извините, — начинает говорить Наумов, так и не отводя глаз от меня, — Я уезжаю в Керчь на конференцию до самого вечера. Алиса Лютик, поедете со мной, послушаете доклады. Там как раз по теме ваших курсовых. Так что жду после завтрака у главного корпуса. Остальным удачи в раскопках. Всё, можете продолжать завтрак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я растерянно моргаю. Что?

Наумов тем временем коротко машет всем рукой и покидает территорию столовой. Провожаю его недоуменным взглядом.

— Вот где справедливость? — доносится до меня тихое ворчание Куницыной, — Кому-то лопатами весь день махать, а кому-то романтические поездочки и доклады слушать…

— Да заткнись ты уже, — раздраженно рычит на неё Зара.

— Ой, всё, — отмахивается Аня от неё.

— Я же не виновата, что у меня курсовая на нужную тему была, — бормочу, оправдываясь и смотря на Аню.

На Артема почему-то не могу. Только взгляд его чувствую, придавливающий к лавке бетонной плитой.

— Откажись, — выдает Базов через пару секунд ледяным тоном.

— Тём, как ты это себе представляешь? — только тут поворачиваюсь к нему.

Внутренне сжимаюсь — так тяжело смотрит! Будто я специально Наумова умоляла взять меня! Что за бред?! Я в первый раз слышу вообще, как и все остальные!

— Никак, просто встаешь, догоняешь его и говоришь, что не поедешь. И всё, — чеканит Артем каждое слово, будто пытается вбить мне его в голову молотком, — Или что? Хочешь с ним потусить? Я правильно понимаю?!

— Конечно неправильно понимаешь! — сбавляю тон до свистящего полушепота, так как взгляды всех присутствующих вновь прикипают к нам, — Мы только говорили с тобой о том, что…

— Да, говорили! Вот и докажи! — Артём наоборот требовательно повышает голос.

На его щеках вспыхивают красные пятна. Глаза горят, подернутые упрямой пеленой. Он будто из-за стены со мной разговаривает и слышит только себя.

И мне из-за этого тоже хочется протестовать.

С чего он вообще решил, что может вот так мной командовать? Да ещё при всех?! В рабыни я ему что ли продалась?!

— Это глупо. И я не буду. Хватит устраивать концерт, — беззвучно шевелю губами и демонстративно отворачиваюсь от него.

Беру вилку и уж было собираюсь продолжить есть, но кто мне позволит, да?!

Тёма резко дёргает мой локоть, от чего прибор со звяканьем вылетает из подрагивающих пальцев, и вытаскивает меня из-за стола.

— Что ты делаешь?! — психую моментально.

— Отойдем — поговорим, — рычит.

Утаскивает за угол, затравленно оборачиваюсь на наш столик. У всех лица такие, будто они только что посмотрели классную серию сериала и теперь ждут новый релиз. Чёрт…!!! Это только подливает масла в огонь. Почему с ним я всегда попадаю в какие-то дурацкие, обсуждаемые ситуации!

— Не о чем говорить, — вырываю руку, только оказываемся за углом рядом с мусорными баками, — Что ты устроил вообще? Зачем при всех?!

— Скажи Янычу, что не поедешь, — Артём игнорирует мои претензии и талдычит только своё, — Какого хрена вообще он берет только тебя одну?! Ты у нас что? Гений какой-то?!

— Это ты так намекнул, что я далеко не гений?!

— Ну если не замечаешь, что у него только два твоих доклада четвертого размера на уме, то наверно да, не вундеркинд!

— Это у тебя на уме только это! Не меряй всех по себе!

— Бля-я-ять! Али-и-иса! — тянет Тёма мученически и запускает пальцы в волосы, нервно взъерошивая светлый ежик у себя на затылке.

Смотрит лихорадочно, прожигая меня насквозь своими взрывными эмоциями. Я тоже смотрю в упор. Тяжело дышим, распаленные. Меня обидой топит так, что крышу рвёт. Как можно быть таким твердолобым?!

— Ты должен мне доверять, — всхлипываю рвано.

— После того, как ты при мне на него вешалась? Знаешь, Алиска, я то видео до дыр засмотрел, — щурится зло, — Ок, дай мне зацепку, и я тебе поверю…Например, пошли его сейчас!

— Он же не мальчик со двора — его посылать! — всплескиваю руками, — Я не могу, я…

— Да, мальчик со двора у нас я! Меня можно! — бесится Тёма, перекручивая все мои слова.

Это не разговор! Это просто порка друг друга словами. Не могу так!

— Знаешь, что! Разбирайся со своими тараканами сам. Я тебе не психиатр! И не собака, чтобы мне приказывать! Надеюсь, когда я приеду, ты остынешь, Тём, и будешь в адеквате, — выдаю, сжав кулаки и стараясь не сильно дрожать подбородком.

Ну как же придурок, а! Невозможный просто! И такой красивый, когда злой…Козёл!

Разворачиваюсь на пятках и пулей возвращаюсь к нашему столу.

— Алис! — окликает Артём меня требовательно, но, слава богу, уже не хватает за руки на глазах у всех.