Я сделала вдох:

— Где мы?

— В одном из домов Короны на востоке. Он… видал лучшие времена. Но он безопасный. Тихий. И ближе, чем Сивринаж.

— Как давно мы здесь?

— Чуть меньше недели.

Я попыталась что-то сказать, но Райн поднял руки.

— Мы держали тебя под успокоительными лекарствами некоторое время. Поверь мне, это было к лучшему.

Мне не нравилась мысль о том, что воины Райна неделю возили мое бессознательное тело.

Но он словно смог прочитать мои мысли и сказал:

— Не волнуйся. Это был всего лишь я.

Это было похоже на облегчение, хотя я не хотела слишком внимательно изучать причину.

— Где остальные?

— Мише здесь. Кроворожденные в Лахоре с Кетурой и ее стражами, все под контролем.

Лахор. Все вспомнилось с ошеломляющими подробностями. Огонь, и Эвелина, и меч, и…

— Я убила Эвелину, — сказала я, не совсем намереваясь говорить вслух. — Она…

— Подвесила тебя в подвале. Да. Я знаю.

Подвал.

Башня. Меч. Меч и…

Меня одолела паника. Я коснулась своей груди, глаза широко раскрылись.

— Я нашла кое-что в башне. Я нашла…

— Это?

Он потянулся к прикроватной тумбочке и достал тщательно завернутый плоский и круглый предмет размером с его руку. Он раскрыл ткань, показав кулон в виде луны. Когда я видела его в последний раз, он был покрыт кровью Эвелины, но сейчас он был идеально чист.

— Ты полумертвая ползла за ним, когда я тебя нашел. — Он быстро накрыл кулон и положил обратно на стол, поморщившись и потирая руку. — Как только я попытался дотронуться до него, я понял, что это такое.

— Я не знаю, знаю ли я, что это такое. Просто он…

— Особенный.

— Его. Это было его. Более того. Это было… Это связано с тем, что Винсент пытался скрыть.

Эта уверенность пришла ко мне с неожиданно сильным приливом удовлетворения. Я так мало знала о своем отце.

Нахождение хотя бы одного кусочка головоломки казалось триумфальной победой, даже если это приводило лишь к новым вопросам.

— Возможно, — сказал Райн. — Хорошо то, что Септимус об этом не знает. Я рад, что кулон здесь, с нами, а не с ним.

Он выглядел поразительно безразличным. Мои глаза сузились.

— Я удивлена, что он все еще здесь, и что ты не улетел с ним в Сивринаж. Это ведь то, что ты искал, не так ли…

— Ты, черт возьми, умирала, — огрызнулся он. — У меня были дела поважнее, чем игры твоего отца.

Он закрыл рот, как будто только что сказал то, что не собирался.

— Сейчас сгорит, — пробормотал он и поднялся, чтобы пойти помешать что-то в кастрюле на плите.

Дела поважнее.

Он вернулся, неся тарелку с мясом и овощами на пару.

— Вот. Ешь.

— Я не голодна, — сказала я, даже когда мой рот наполнился слюной.

— Это вкусно. Ты захочешь это съесть. Поверь мне.

Высокомерный.

Но у меня заурчало в животе. Я должна была признать, что запах был… невероятным.

Я съела кусочек и почти распласталась на кровати.

Черт бы его побрал.

Я съела еще кусочек, и еще.

— Я был прав? — раздражающе самодовольно сказал Райн.

— Мм, — сказала я, пока закидывала еду в рот.

— Я расцениваю это как: «Вкусно, Райн. Спасибо за еду, приготовленную с любовью, а также за то, что спас мне жизнь.

Шутка. Это была шутка.

Тем не менее, жевание замедлилось. Я убрала тарелку, уже почти наполовину пустую и повернулась к Райну с тяжелым взглядом.

Он, должно быть, подумал, что я сбежала. Это было бы разумным предположением.

— Ты пришел, чтобы найти меня, — сказала я.

Его улыбка погасла.

— Это действительно так удивительно?

— Я думала, ты подумаешь, что я…

— О, я действительно так подумал.

— Но ты все равно пришел за мной. Почему?

Он издал нечто среднее между выдохом и насмешкой.

— Что? — сказала я.

— Я просто… ничего. Просто повернись, чтобы я мог осмотреть твои крылья.

Мои крылья.

От этой мысли кровь отхлынула от моего лица. О, Богиня. Я была настолько дезориентирована, боль была настолько невыносимой, что ужасная реальность того, что случилось с крыльями, еще не дошла до меня.

Они были пробиты гвоздями. Много раз.

Он устроился позади меня.

— Дай мне немного места сзади.

Я повиновалась, морщась, когда наклонилась вперед на кровати, подогнув под себя ноги. Он выдохнул сквозь зубы, и у меня свело живот.

Мои новые крылья — единственный подарок за эти последние ужасные месяцы. Поломанные крылья.

Я выдохнула, приготовившись к ответу:

— Как они выглядят?

— Я рад, что ты убила эту развратную суку. Если бы она была жива, когда я пришел…

Ему не нужно было заканчивать фразу.

У меня пересохло в горле.

— Значит, все плохо?

— Она прибила тебя к гребаной стене.

— Я не смогла их убрать. Я не смогла…

— Это трудно сделать. Труднее, чем призвать их, и почти невозможно, если они повреждены, даже для тех, кто родился с ними. Я должен был убедиться, что научил тебя этому, прежде чем оставить тебя. Это было глупо с моей стороны.

Его голос смягчился, и я вздрогнула от этого.

— Мне не нужна жалость. Скажи мне правду. — Мои слова немного дрогнули, несмотря на все мои усилия. — Они уничтожены, верно?

Повисла тишина.

Ужасная тишина.

Кровать сдвинулась. Райн облокотился на меня, повернув мою голову за подбородок так, что я смотрела ему в лицо.

— Так вот что ты думаешь? Что ты больше никогда не сможешь летать?

Должно быть, выражение моего лица говорило достаточно.

Я ожидала, что выражение его лица смягчится, но вместо этого оно стало более жестким, как будто я оскорбила его.

— Ты создана для неба, Орайя. Никогда не позволяй никому отнять у тебя это. Конечно, ты будешь летать. — Он отпустил меня и вернулся к моей спине. Себе под нос он пробормотал: — Как будто я когда-нибудь допущу, чтобы это случилось.

Мой выдох был прерывистым от облегчения.

— Так они заживут?

— Это займет некоторое время, но они заживут. Они уже выглядят намного лучше, чем были.

Они заживут. Я никогда не слышала двух более прекрасных слов. Райн произнес их так, словно, если бы ему пришлось, он превратил бы их в правду.

Позади меня послышался шорох и звук чего-то отвинчивающегося — может быть, банка? Я попыталась оглянуться через плечо, но безуспешно.

— Что это?

— Лекарства. Ты должна лечиться.

Я не могла повернуться настолько, чтобы увидеть, что держит Райн, по крайней мере, я не могла повернуться без боли, но я заметила слабое свечение на прикроватной тумбочке. Это было хорошее средство, что бы он ни достал.

Наступило долгое, неловкое молчание.

— Ты не возражаешь, если я…? — спросил он.

Прикоснуться ко мне. Он должен был прикоснуться ко мне.

— Я могу позвать Мише, если хочешь, — сказал он, — Ее сейчас нет, но…

— Нет, — отрывисто сказала я. — Все в порядке. В любом случае ты уже делал это.

— Будет больно, наверное.

— Всё хор…

Мое тело напряглось. В глазах замелькали белые пятна.

— Черт, — выдохнула я.

— Подумал, что будет лучше не предупреждать тебя.

Я узнала эти слова. Я изобразила полуулыбку вкупе с гримасой, когда он перешел к другой ране.

— Ты прав, — сказала я. — Теперь я понимаю тебя.

— Да. Но ты хорошо подлатала мне спину. Я верну тебе должок. Обещаю.

В горле встал комок, когда я впервые за несколько месяцев подумала о той ночи — ночи, когда Джесмин несколько часов пытала Райна после нападения на Лунный дворец. Теперь многое в этом воспоминании казалось… другим. Более трудным для понимания.

— Наверное, тебе было тяжело в ту ночь, — сказала я.

— Когда меня зашивали или пытали?

— Когда допрашивали. Ты не сломался.

— Методы Джесмин были… основательными и педантичными. Отточенными до совершенства для своей цели, и эта цель заключалась в получении информации от невольных участников. Я не лгал, — сказал он. — Я не виноват в нападении на Лунный дворец.