У Евгении Баюновны Смородиной пять братьев, четверо из которых старшие. Все дети от разных отцов. Женькина мать женщина красивая и при этом своеобразная, напрасно замуж не спешила, рожала детей от мужчин обеспеченных, тем и жила счастливо, не оставляя попыток завести седьмого дотационного ребенка.

– Баюн это кто? – смеялась как-то Маргоша.

– Кот Баюн, сказочный персонаж, – отшучивалась Женька.

Отцом Женьки числился некий австралийский прощелыга-золотоискатель с труднопроизносимыми именем и фамилией, которого Маман подцепила где-то в индокитайском регионе. Отец был дяденькой взрослым, аж восьмидесяти лет от роду. Женька и по этому поводу зло шутила. Хватило же здоровья старикану в таком возрасте заделать ребенка.

Она видела его всего раз в жизни. Ей было десять лет, когда австралийский «мачо» прибыл на погостить. Воспоминания остались обрывочные. Старая рухлядь зажал ее в коридоре, облапил, называл Дженифер, да еще цепочку золотую с крестиком спер. Тот еще золотоискатель. Маман рассчитывала на хорошее наследство, но то ли австралийские законы не позволили, то ли австралийские родственники оказались проворнее, в итоге дочка не окупилась, пустая трата времени и расходы на роддом.

Женька работала аспиранткой в Горном институте, подрабатывала сутки через трое в охране, а в свободное время занималась спортом, числилась в баскетбольной команде института, терлась в боксерском клубе, пробовалась в смешанных единоборствах и посещала все спортивные соревнования, которые успевала застать.

– Горный институт это наследственное? Потомственная золотая лихорадка не отпускает?

– Братуха у меня там работал, – отвечала Женька. – Леха. В секции хоккея с ним закорешились. Он про меня тренерам насвистел, меня на бюджетный протолкнули.

У Женьки знакомые по всему городу, братухи и сеструхи повсюду, учитывая ее плодовитость по части спорта. С кем-то пересеклась на секциях, с кем-то познакомилась на соревнованиях, о ком-то слышала так, что при встрече запросто завяжет разговор и вспомнит всю биографию. Она и в охрану попала по знакомству. Причем в элитную, инкассация.

Мария Андреевна Самохвал по образованию финансист, но не работала ни дня, а поддержание красоты на должном уровне считает работой. И может быть она права, это тяжелая работа, если учесть все травмы после операций и потраченное время в салонах красоты и тренажерных залах.

По возвращении из Таиланда жизнь вернулась в свою колею, над картой мира они планировали новое путешествие в случае очередного кавалера, когда с Маргошей начали происходить заслуживающие внимания перемены. Девушка буквально лучилась красотой и здоровьем, мужики толпами оборачивались во след и спотыкались на ровном месте. Ела мало, без аппетита, от чего похудела, достигла совершенной талии и линии бёдер.

Странности начали происходить почти сразу. С визгом Маргоша выскочила из ванной и покрутилась у всех зеркал.

– Евгенчик, у меня проблема, – озабоченно сообщила она.

– А именно?

Женька за завтраком жевала отварную курицу и пролистывала спортивные каналы в поисках свежих новостей. Это непременный атрибут каждого утра, день прожит зря, если Женька не узнает, как прошли соревнования саночников, кубка мира по биатлону, чемпионата по хоккею. Раз в два года ее вообще не стоит трогать, олимпиада и чемпионат мира по футболу требовали отпускных дней и ангажирование телевизора на полные две недели, а то и месяц.

– У меня силикон рассосался.

– Да ладно. Где?

– В груди. Нет, ты пощупай, – заслонила она телек, распахнула халат и выдвинула на передний план женское богатство.

– Мм… – прощупала Женька сальными руками. – С виду все в норме.

– С виду? – взвизгнула Марго. – А силикон куда делся?

– Может под солнцем подтаял? – изгибалась Женька на финал кубка парусного спорта. – Противопоказания читала?

Конечно, нет. Кто читает противопоказания? Явно не Маргоша Самохвал.

– А куда стек силикон? – крутилась она у зеркала и искала заначку.

– Погугли, – отмахнулась Женька и забыла о том быстро.

Также незаметно прошла информация об утерянной татушке дракона.

– Джен, представляешь? Лучший тату-мастер страны, и такая подстава!

На задней стороне плеча в салоне в несколько рук сотворили настоящий шедевр. Маленький красный дракончик с кольцами хвоста, в деталях настолько четких, что даже на фото с увеличением не найдешь изъяна. Но всего спустя две недели на его месте прежняя пустота и ровная кожа.

– Сводилка рисованная, – отмахнулись подруги. – Деньги зря выбросила.

– Кожа воспалилась, как у настоящей татухи. Где это все?

– Сеструха, наколешь еще. Тоже, нашла проблему.

– Странно, – задумалась Мария Андреевна. – Татуха сошла вместе со шрамом. У меня под ней шрам спрятан был. С детства комплексовала. Вот уж эта восточная медицина! И до татух добралась.

– Чудеса человеческой регенерации, – пояснила Женька. – Скрытые ресурсы человеческого организма используются лишь на десять процентов.

А уже вскоре Маргоша развела панику из-за отсутствия женских дней.

– Только если непорочное зачатие, – стенала она, пока Витка бегала в свою аптеку за просроченным тестом на беременность.

– Самохвал, все понимаю, но есть некоторые сомнения, – собиралась на тренировку Женька. – К непорочному зачатию всего одна предпосылка, связанная с древним именем одной известной тезки, все остальное вкупе с «непорочным» к тебе не имеет никакого отношения. Ты перестала пить таблетки после Эдика, и у тебя сбой цикла.

– Думаешь? – чуть успокоилась Сеструха.

– Настаиваю.

Потери не велики, можно и забыть о том, и они забыли. Но спустя несколько недель после возвращения из Таиланда странности начали нарастать.

– Женёк, Маргоша что-то второй день буксует, – жаловалась Витка по телефону.

– Это как?

– Выглядит плохо, вялая, не кушает. Может у нее сопливень какой завелся от кондиционера?

– Хорошо если от кондиционера, – хмыкнула Женька. – Температура есть?

– Температура есть, градусника нет. Наш сломался, показывает комнатную 23 и 3. Женёк, если губами мерить, она на 23 только и тянет. Худо дело. Странно все это.

– Слушай, Витольд, я на смене, – прошипела в трубку Смородина. – Принеси с работы новый градусник. Влей коньячку. Смотришь, поправится. Это она от тоски, очередную любовь подцепить не успела. Деньги прокутила, теперь сидит и морозится, что делать.

Вечером Женька вернулась со смены и застала вполне мирную картину. Марго грелась в пенной ванне и допивала последнюю бутылку коньяка. Но выглядит действительно плохо, глаза впали, блеск потух.

После панического сигнала Виталины, Женька еще раз присмотрелись к подруге. В глазах рябит, или у Марго сошли все следы пластического вмешательства на лице? Татуаж бровей отсутствует, природные брови заняли почетное место над глазами. Горбинка на нос вернулась. Машке трудно объяснить, что с родной горбинкой ей лучше, внешность ярче и изысканней. Губы сдулись и стали естественными, пристойными. Она растеряла искусственную красоту, но стала еще лучше, вернула свою магическую индивидуальность и превратилась в просто красавицу.

Правда, выглядит уставшей, вялой и потухшей.

В дверь позвонили, и Женька почти знает, кто этот поздний гость, который привычно не снимает палец с кнопки домофона. Девушка открыла дверь и дождалась вечернего посетителя в проеме входа.

– Женёк, – счастливо пропел парень и выплыл, почти вывалился из лифта.

– Рустик, денег нет. Кормить не буду. Не курю, не пью, дозы нет, – коротко сообщила Женька и поспешила закрыть дверь, чтобы успеть на полуфинал тенистого турнира.

Рустам Сергеевич Рогачев знал Женьку с первого класса, влюбился в секции по боксу, получив апперкотом в челюсть. Влюбился с первого удара и навсегда. Взаимности не добился, в этом смысле Женьку трудно завоевать, а Рустику вдвойне сложней. Он неудачник по жизни, запил, бросил медицинский институт, перебивается случайными заработками, доходяга и будущий асоциальный элемент, которого из жалости девочки прикармливают и допускают на совместную жилплощадь.