– Не понял? Как это возможно? Ты же правозащитник. Не имеешь права отказаться, если я прошу тебя о помощи?! – то ли вопрос, то ли утверждение. Я мало вникал в суть его разговора со мной.

Я бросил быстрый взгляд в записывающую камеру и головой указал на дверь, чтоб не медля открыли ее. Руки уже во всю зудят, чтоб этой твари самому начистить рожу.

– У меня замес с местными ментами. Мне край, понимаешь ты или нет? Помоги, будь человеком! – поспешно затараторил, заставив охуеть меня от последней его формулировки и с каменным ебальником обернуться к нему.

– Я не ради таких чмырей ишачу как проклятый.

Не должен был переходить на личности, но не смог. Натура у меня такая. Потому, каждый раз и отказываюсь встречаться с такими дядями, заведомо изучив их статью.

– Ты шутишь что ли? – вопрос с застывшей полуулыбкой на тонких разбитых губах. – У меня есть деньги. Ты останешься в шоколаде, я тебе обещаю!

– Я не нуждаюсь в них.

– Ты помог Рожнецкому! Вдвое скостил ему срок! – Загорский отчаянно рыкнул, корпусом подавшись ко мне. – А на нем числиться убийство!

– Только суд его оправдал! Пересмотрел дело и присудил легкую меру пресечении в колонии-поселения, – нагло усмехнулся ему в глаза. – Он убил прокурора, который изнасиловал его несовершеннолетнего сына! Такую же мразь, как и ты, которая считает, что имеет право надругаться над женщинами. Не ищи выход. Его для тебя нет! Не отмажешься.

– Я под давлением говорил то, что от меня хотели! – орет мне в лицо, брызжа слюной в тот момент, когда конвой забегает в допросную и решительно заламывает лапы ему. – Слышишь?!

– Показания не соответствующие действительности, сыграли против тебя! Чем дольше ты будешь тянуть эту лямку, тем сильнее будет затягиваться поводок на твоей шее здесь! В первые дни задержания в ходе допроса складывается основное обвинение против тебя. Ты в свою очередь подписался под каждым своим словом. Открестится от этого уже невозможно. Суд признал тебя виновным. Дал за изнасилование с применением тяжкого вреда здоровью шесть лет! Получил срок, теперь отсиди его так же достойно, как посмел издеваться над тем, кто слабее тебя. Это не КПЗ. Ты что-то попутал. Это ИК! Добро пожаловать домой! – цинично заключил, вызывая в оппоненте зловещий огонь в глазах вкупе с неуемной ненавистью к себе.

Краем уха разобрал оправдывающиеся слова Сереги, когда тот под руку вывел меня из допросной, но я с мертвым оттенком в застилающих кровью глазах, грубо швырнул в него папку и не глядя миновал Алексееча. Не оборачиваясь пошел прочь, торопливо покидая пределы исправительного лагеря.

***

В час ночи все еще находившись в сервисе, я чинил тачку под льющийся рев рока из колонок, в которых разрывающие тяжелые биты напрочь засоряли мозги и сдували подбитым ветром в небытие. После сегодняшнего инцидента в ИК до сих пор башка совсем дурная и, отказывалась здраво мыслить. Вследствие чего, решил, что сидеть мне все оставшееся время до утра в СТО, иначе, не ровен час я сорву все тормоза и рвану на трассу, чтоб круг за кругом в скоростном режиме нестись за стрелкой на спидометре, снова вышибая из себя все дерьмо.

Вполне возможно, поэтому я не заметил чужого присутствия рядом с собой, когда на подкатной платформе для ремонта автомобилей лежал под тачкой и бездумно ковырялся в ходовке, полностью доверившись своим рукам. Но, один удар по крыше машины вибрацией отскочив в меня, вынудил сморгнуть безрадостную пелену с глаз, оклематься и лениво выкатиться из-под мерса, чтобы в следующую секунду столкнуться с надменным взглядом малахитовых глаз, которые с удовольствием принялись расщеплять меня.

Воздух вспарываемый жилы накаляется с каждой секундой, отправляя сердце вскачь, а музло остро барабанит по вискам оглушительно стирая словесную грань между друг другом.

И что в этой дряни такого, от чего заставляет замедлить бег времени и безропотно как слуга остановить на ней свой взгляд?

Хороша? И не медля внутренний голос отзывается – Бесспорно!

На репите гоняю в мыслях, что сейчас она источает совершенно иной аромат нежели с утра. Запах так сильно напоминающий улицу после грозы, шторм у моря, холодный воздух в горах и никакого признака на цветочный или цитрусовый вкус. Одета так же с особым цинизмом в облегающее короткое с длинными рукавами черное платье и в высоких ботфортах выше колен, охуительно подчеркивая только для меня кружевную полоску чулок и просвечивающиеся нижнее белье. Дерзко, вызывающе. С одного оборота поднимая член в грязных рабочих штанах от сочетания черных тряпок на молочной нежной коже и красной помады на похабных полных губах.

Плотно сжимаю свои губы в тонкую линию, не спешив подниматься из выгодного положения, где зачетный ракурс заставляет терять над собой контроль. Но, Мерзавке сверху явно не нравится борзость во взгляде снизу, нагло касающийся запретных ее мест.

Безостановочно о чем-то цедит и в отвращение не отводит глаз от меня. Уж, очень говорящих. Так и читалось, как девчонка лет двадцати трех-двадцати пяти нуждалась в моей крови.

Ничего не остается сделать, как нехотя встать и лениво пройти мимо витражных зеркал, которые служили дополнением интерьера в сервисе, к пульту от стереосистемы, чтоб вскоре выключить звук и тотчас пожалеть о своем решение.

– Ты последние извилины просрал влюбленный пиздюк? – фифа памятуя о моем утреннем фальшивом признание в любви, сквозь зубы открыто намекает, что я охуевшее рыло, которое посмело своими глазами нагло заползти каких-то пару минут назад к ней под юбку.

– А в чем дело? – прикинулся наивным идиотом. – И, что ты делаешь в такое время здесь? – издал хриплый смешок, воззрившись на вымазанный грязью циферблат спортивных часов.

Вот только девушка напротив не была в хорошем расположение духа и безупречно изображала ледяную статую, которая одним своим брезгливым взглядом в силах была заморозить, намертво пригвоздив к месту.

Но, она ведь не в курсах, что у меня пожизненный иммунитет на такие вот гляделки и общение с людьми из определенной социальной среды, в особенности с авторитарными личностями, коих вокруг меня полно.

– Что я тут делаю? – ядовито парировала, вздернув аккуратную изогнутую бровь. – К тебе прискакала сопляк! – с неприязнью в глазах определенно высмеивала, а на последнем перешла на повышенные тона, и без того подкидывая в костер дров нашей словесной перепалки. – За своей машиной! Какого хуя она еще не готова?! – дикое пламя мощно вспыхнуло в изумрудных глазах.

Сложил руки на груди и пристально без тени насмешки глядел на нее.

– Во-первых, не борщи. Сбавь тон, – поскольку она давила и прекрасно знала об этом, безбожно начинала диктовать свои условия. – Во-вторых, советую тебе следить за своим длинным языком. Если, я раз-второй спустил все на тормазах, на третий уже не прокатит, какая бы ты невъебаться горячей была. А в-третьих, Руслан тебе ясно дал понять, что тачка готова будет завтра!

Эта ебанутая на всю голову с бесстрастным выражением лица поднимает левую руку и, придерживая утонченный браслет на запястье, смотрит на серибристо-голубой циферблат усыпанный маленькими камнями своих Ролекс.

– Час тридцать. Вроде начались новые сутки. Я пришла, как и было заявлено вчера! Или ты туго соображаешь? – скептически прицокнула.

Вот, сука!

– Не будь настолько тупа! – твердо говорю, но стерва пропускает замечание мимо ушей и мгновенно стреляет в ответ, начиная неумолимо выводить меня из себя.

– Может, мне нужно тебе помочь, а?! – враждебно ведет уголком рта, но улыбка так и не появляется на лице. – Только у меня назревает автоматически следующий вопрос – за что я плачу вам немалые бабки?

– Боюсь не получится подсобить, – склонил голову к плечу. – Вдруг ненароком силиконовые сиськи лопнут, – дополнением к стебу служил мой ироничный полуоскал.

Пизжу. Нихуя не силикон. Но, дрянь и без того знает об этом. Уверена в себе на все сто, потому в данную минуту искренне – надо заметить – раскатисто на все помещение засмеялась, запрокинув голову назад.