Рус и Алина… Два человека, которые дышать друг без друга не смогут.

– Да нет… Ты прав, – Руслан сощурился отталкивающе и заметно сцепив челюсть, заиграл желваками. – Как минимум, приедь я к ней на пару лет раньше… избежали бы многих нюансов. Были на той же точке, что и сейчас, – набычившись буркнул и вновь подкатился к накладным, со злостью до побелевших пальцев сжимая шариковую ручку.

– Нет, не на пару лет!

– Дрозд! – он взбешенно разрывая глотку, рявкнул на меня. Секунда и от веселья Беса не осталось и следа. – Ты меня учить вздумал?! Если у тебя шишак дымит, езжай в клуб и выпусти пар!

– Я на работу! – резко вскочил и тяжелой поступью последовал на выход.

– Какую, блядь, работу? Ты слышал, что я за тачку тебе сказал?! – Руслан мне в спину меж лопаток кидает ту самую ручку, что держал в руках.

– Ниче, подождет, – остановился в дверях и через плечо оглянулся на него, имея в виду стерву. – Не сахарная, не растает.

– А ты уже попробовать успел? – вновь в озорной форме принялся подтрунивать этот черт, по щелчку сбивая с ног дикий гнев.

– Пошел ты! – хохотнул в тон ему.

– Дим? – без смеха в грубом тоне, окликнул меня Руслан. – Мне начхать, что у вас там за возня, – дождавшись полного моего внимания, жестко заметил он. – Она – клиент. Тачка должна быть готова завтра! Эти сроки дал ей я! Не успеешь ты – подставишь меня! А ты меня знаешь, я хуй кому задницу стану лизать.

– Мне нужно заехать в ИК*(исправительную колонию), – Рус, на моей реплике неприязненно морщится и без лишних слов утыкается в документы на своем столе, молча отмахиваясь от меня как от назойливой мухи рукой. – Руслан, я сделаю. Вечером буду здесь и порешаю с ее тачкой до завтрашнего утра.

– Ты уже смахиваешь на зомбированного утырка, – он хмуро бросил мне в спину, поскольку я не придав значение его фразе, покинул пределы кабинета.

Я по привычке не прощаясь в ответ молча выкинул руку вверх и направился на выход из СТО. После утреннего разговора с Русланом, меня набрал Серега – мой напарник по защите прав осужденных – попросив подтянуться в наш ИК-два для проведения юридической помощи с заключенным. Есть дела поважнее, чем ее тачка. Но так, как тут в одной связке повязан с ней и Бешенный, то снова придется делать так, как хочет эта наглая дрянь.

Снег валил огромными хлопьями засыпая окрестности, когда передо мной разъехались с громоподобным дребезжанием ворота ИК-два, явив с противоположной стороны Серегу на пару с Кумом*(начальником оперативной части данной зоны).

– Здорово, Дрозд! – не глянув на меня, без промедления пожал руку Данил Алексеевич и спешно подтолкнул нас к центральным дверям тюрьмы.

– Чем порадуете? – скосил на него подозрительный взгляд и задержался возле входа, пропуская вперед мужиков.

Стоило мне поинтересоваться, как я безошибочно вычислил, что Серега ощутимо всем телом напрягся, придав своему выражению лица болезненную бледность. Одним неосторожным действием дал понять, что дело труба и пора валить отсюда.

– Что? – сухим без эмоций тоном задал вопрос и прирос к месту. – Какая статья?

– Сто тридцать первая, – первый отозвался Кум, но нелицеприятно я уже смотрел на Серегу, который попросту дернул меня сюда. – Дим, – учтиво продолжил Данил Алексеевич, но я жестко его перебил.

– Ты разве не в курсах, что по этим статьям вопросы не ко мне?! – начал басить в приемке, угрожающе приблизившись на шаг к Сереге.

– Я сам только десять минут назад узнал, Дрозд.

– Дроздов, послушай, – примирительно между нами с Кириленко выставил руку Кум. – Помощь нужна мне. Не сидельцу… – начал пояснять, когда я удивленно перевел глаза на Алексееча.

Только человек вращающийся в определенных кругах может знать кто такой опер следователь и на что он горазд. Начальник зоны стоит на одной ступени с Кумом. Не дай бог к такому попасться под горячую руку. Поломает. Вот, поэтому я никак не мог взять в толк, о чем Кум меня хочет попросить.

– Слушаю, – дал добро коротким кивком головы.

– Ситуация вышла из-под контроля.

Скривился и отвернулся, раздраженно выдыхая накалившейся воздух из легких, зная о том, как разрешаются внутренние разборки.

– Алексееч… – вспыльчиво сбросил капюшон с головы и пробежался пальцами по короткому ежику волос. – Не втягивай меня в это.

– Дрозд, – подступился ко мне командир, – я говорю, надо помочь! Эта не внутренняя грызня. На кой черт, я б тебя тогда вызвал? Но, этот гондон решил прибегнуть к защите со стороны. Он хуй выйдет отсюда раньше срока!

– В чем проблема? – из рук Кума принимаю папку в котором дело заключенного.

– Ничего нового. Как всегда устроили жесткую приемку и выбивали явки. Только вот на следующий день он в КПЗ пошел в полное отрицалово и попросил вызывать именно тебя. После дела Рожнецкого твое имя у многих на слуху, – последнее добавил тише и неопределенно пожал плечами, когда я поднял тяжелый взгляд на командира.

– Что ты от меня хочешь Алексееч?

– Ничего, – он расслабленно усмехнулся. – Ничего кроме того, что ты бы и сам сделал. Поэтому, прошу только об очной ставке с ним.

Коротко кивнул и больше не глядя ни на одного из своих собеседников развернулся и зашагал к допросной в ожидание очередного отморозка.

Лязг холодного металла замка и дверь нараспашку, чтоб пропустить вперед орестанта, предварительно стянув с него обручи*(наручники).

Я сидя за небольшим столом в пустом стандартном для этого места квадратном помещение три на четыре метра, сжимал фильтр губами и забивал терпким вкусом легкие до отказа. Стражи порядка оставили нас наедине и, только тогда я вдавил окурок в стеклянную пепельницу на столе и открыл его дело.

– Садись, – не наградив вниманием, отрывисто бросил ему.

– Трепаться не ваш конек? – хмыкнул он, панибратски выдав осипшим тоном.

Я вскинул голову, в упор натыкаясь на отталкивающий взор бледно-серых бесцветных шаров с залегшими под ними цветными кругами, в коих считывалась гнилая натура. Изменился в лице и одним своим непроницаемым выражением холодных глаз беспрекословно в жесткой форме молча его подчинял себе, очерчивая границы дозволенного.

– Язык прикуси… И, рассказывай! – твердо произнес и вновь равнодушно уткнулся в печатные буквы на листе А-четыре, прикрепленные к скоросшивателю.

– Прошу прощен…

– Ближе к делу!

– Меня развели как лоха, – первое на что начал жалобно давить гнида.

– Да ну? – с подковыркой неприязненно вырвалось из меня. – Как лоха говоришь? – иронично вздернул бровь и продолжал изучающе вчитываться в его дело. – Вот тут написано, что ты Загорский Андрей Васильевич отбываешь срок по сто тридцать первой статье УК РФ. Я ошибаюсь? – только после заданного мной вопроса, исподлобья вонзился в типа напротив.

– Лжедонос, – чуть не процедил мне по слогам, а я в ответ с трудом не заржал.

Вскинул взгляд на потолок, где наш с ним разговор записывала камера видеонаблюдения, зная, что мы в данную минуту на прослушке.

– Лжедонос? – прокатываю на языке фальшивые оправдания трусливого коня. – Значит, ты не изнасиловал и не забил свою девушку до полусмерти?

– Нет! – воскликнул и отрицательно замотал гривой.

Явно было видно, что Загорский был морально подавлен, но только по причине жесткого задержания и физического насилия в стенах данного учреждения. По заданию администрации зэки-активисты сделают что угодно вплоть до насильственного перевода в низшую касту. А статья у него тяжелая. Не приветствуется. Опущенным здесь ему ходить, либо подохнет от чьей-то руки. Но достоверную информацию точно будут выжимать по максимуму и наказывать по полной.

Я теряя терпение, захлопнул белую папку, заставив мужика непроизвольно своими действиями замереть на деревянном стуле.

– Что это значит? – сощурился на меня, вычислив, что план его сорвался.

– Я не возьмусь за это дело, – безэмоционально проговорил и встал из-за стола.