Сука, признаю, больно! Внутри затягиваются жгуты и, в солнечном сплетение, кто-то невидимый выжигает дыру. В этот момент, так сильно захотелось вскарабкаться на стенку или согнуться напополам и приложить раскрытую ладонь к груди, растереть, избавиться от жжения и забыть эту мразь раз и навсегда. Но, я всего лишь морщусь и спокойно говорю ей:

– Уходи.

И девчонка сию секунду готова была рвать когти, желая оказаться, где угодно и наверняка с кем-то, только бы не здесь… не со мной.

Дрозд, у тебя совсем, что ли кукуху сорвало, раз ты до конца не раскусил эту тварь…?

– Ключи, – высокомерно парирует мне, но, я пребывая в прострации, не сразу придаю значение её словам, как и тому, что, кто-то по ту сторону двери завозился в замке ключом.

Не прошло и секунды, дверь около нас настежь распахивается и, гадина немедля срывается с места, отталкивая в сторону ударной волной, зашедшего в квартиру с задумчивым выражением лица Руслана. Астемиров толком еще не успел ничего сообразить, когда его нагло отшвырнули рукой к стене, расчищая для себя выход и, заставляя Беса на время прихуеть.

– Брат? – обескураженно начал он. – Я не вовремя? – мы оба с ним пялились вслед выбежавшей на площадку девчонке. Я – безучастно с мрачным видом, а Рус – недоуменно с нахмуренными бровями. – Пытался со вчерашнего вечера дозвониться до тебя, но, ты трубку не брал… – с прожигающим серьезным взглядом повернул голову ко мне и изучающе впился в мои стеклянные неподвижные глаза. – Теперь понимаю почему… – колеблясь, многозначительно протянул и сощурился.

Я, чувствуя себя паршиво, будто выжатый лимон, медленно опустил руки по швам и развернувшись, молча побрел в спальню. Развалился, сидя на кровати и, уперев локти в широко разведенные колени, закрыл ладонями морду и надавил на глаза. Принялся приводить в норму остановившееся дыхание, когда Руслан в коридоре звучно скинув с себя обувь, последовал за мной и, недавно, как и я, остановился в проеме дверей.

– Дрозд? – вдруг растерялся Астемиров.

– Я мобилу в тачке забыл… – отозвался пустым хриплым голосом и, убрав руки от застывшей физиономии, безжизненно уставился в одну точку на стене.

В башке крутилось раз за разом только одна мысль – неужели она такая галимая дешёвка?

– Глазам своим не верю… – со стороны раздался короткий смешок, заставляя меня в негодование повернуться к Бешеному. – Чтоо? – осекаясь, разводит он руками. – Это комплимент! Я думаю, что за кипишь! До меня только сейчас дошло. Я же не ошибаюсь, это Морозова сбежала от тебя?! – не констатация, уточняет, словно не верит и пытается разгадать задачу.

– Засунь в очко свои комплименты. Ты во мне телку разглядел, что ли?

– Ладно, не обессудь. Заводишься с пол оборота, – довольно хмыкает и обводит понимающим взглядом комнату и кровать со сбитым пастельным бельем, без труда догадываясь, чем тут занимались. – Ты когда в последний раз спал нормально? На тебя страшно смотреть.

– Мне стрёмно! От одного твоего вида рядом с собой. От этой обрыгаловки!

Сильно до белых пятен тру шары, пытаясь избавиться от назойливого в башке голоса девицы.

– Какого хера припёрся? – глухо спрашиваю, пропустив его вопрос мимо ушей.

Стычка с Русланом негласно была замята, после того, как Алина на следующее утро обнаружила меня спящего в квартире с приличными следами побоев и кровоподтеками. В тот день, как и сегодня, я проснулся от сильного ощущения, что кто-то неотрывно всматривается в меня, всего пожирая взглядом.

Две недели назад.

Из тревожного забытья вывел на поверхность чей-то пристальный со стороны взгляд, а стоило увидеть, кто именно стоит в дверном проеме, тотчас резко подорвался на кровати, но, дикая боль в ребрах и в теле, заставила глухо замычать и уткнуться носом в окровавленную подушку.

Хоть, я вчера и обработал рассеченные участки от ударов на роже, все равно остались следы на постельном графитового цвета белье, а запекшаяся выступившая из ран кровь, противно стягивала кожу. Чувствовал, как морда налилась сплошным синяком и, во всем теле отдавала остро режущая боль, вкупе с нестерпимым давлением на грудную клетку.

Блядь, неужели, все-таки сломано ребро…

– Алин? – сдавленно негромко прохрипел, но, мелкая, в полном немом оцепенение, таращилась долгие мгновения на меня, словно в пустоту. – Ли, пожалуйстааа, – умоляюще попросил, заметив, как она с ужасом в глазах, в которых стояли, словно хрусталь, слезы, еле дышит и смотрит на меня. – Маленькая… – шепчу и, досадно скривившись от нестерпимых внутренних ощущений, встаю с кровати и шагаю к ней.

Я был в одних черных боксерах, потому Алина без проблем могла рассмотреть изувеченное после драки тело с красно-синюшными кровоподтеками. Она испуганно округляет глаза, зажав себе рот ладошкой, когда непроизвольно громко всхлипнула и, задрожал подбородок. Глазюки такие огромные, будто в одночасье с ума сошла.

Оказавшись рядом с ней, Ли запрокидывает на меня голову и, торопливо обводит разбитую физиономию с лихорадочным блеском отчаяния в глазах. Осторожно подтянул её ближе к подрагивающему торсу, чувствуя на себе ужасно жуткую боль малявки, даже сильнее чем свою.

– Алин… – крепче перехватываю её в руках. – Человек такая тварь, ко всему быстро адаптируется. Мне не впервой. Я привыкший. Вот, увидишь, скоро все пройдет.

И она взвыла навзрыд, будто её внутренний мир раскололся на части. Громко, отчаянно, горько. Так, что у самого сердце, споткнувшись, сделало кульбит и провалилось в пятки, разбиваясь вдребезги, а шум битого стекла, не прекращая барабанил по перепонкам.

– За чтооо? – сипит и, так растроганно плачет, содрогаясь всем телом. – Миииитенька… Мииииилый моо…оой. За что жее тааак, – заикаясь, выпускает крик боли наружу.

Я глубоко погрузился в себя и успокаивающе гладил Алину по голове. Неприметно стирал об ее мягкие распущенные локоны на макушке, выступившие на глаза за долгое время слезы. Даже и не помню, когда после бати и Трофима позволял себе такую слабость.

Ли, единственная, кто впервые принесла в мою никчемную жизнь спокойствие и умиротворение. Мне из всей человечьей серой массы, казалось, что, она самая добрая, настоящая, теплая, светлая, девочка, которая с первых дней знакомства проявляла заботу ко мне. Мы с ней чувствовали друг к другу, то, что не всякий смог бы испытать за всю жизнь. С первых секунд между нами вспыхнуло обоюдное мощное притяжение. Наивысшая духовная связь между людьми. Родственная. Будто, знал ее с рождения, а однажды потерял. Отыскал и осознал, что она моя сестра, близкий друг, сокровенная душа. Только так, и никак иначе. И вот, то, что она сейчас захлебывается слезами и, не в силах вставить не единого слова, безжалостно растаптывала меня, превращая в пыль.

– Прости меня… – сильнее сжимаю миниатюрную фигурку и, на отяжелевших ногах, едва раскачиваюсь на месте. – Я не хотел, – голова кругом и зубы стучат, от колющего спазма в левом подреберье. – Даже, не сообразил, что ты примчишься с утра пораньше.

Хотя, и ожидаемо. Вчера после инцидента стоило полагать, что Алина нагрянет ко мне с визитом. За этот месяц, как я съехал от ребят, сбился со счету, сколько раз ко мне приезжала девчонка. Одна, с Русланом, либо с детьми, или с родителями, но, неизменно всякий раз пыталась создать в квартире комфортабельную атмосферу, чтобы я не чувствовал себя здесь дискомфортно. Холодильник вечно набит битком разнообразной полезной едой, дома убрано, вещи чистые, отутюженные, разложены по своим местам. Пушистый ковер, огромная кровать с ортопедическим матрасом, холодильник и бытовая техника сразу была куплена для моего удобства. Мелкая в доме контролировала каждую мелочь. Я вечно ломаю голову, как она все успевает с детьми, с работой в своем ресторане и придурковатым-невменько-мужем.

Алина не скоро успокоилась, а когда смогла взять контроль над голосом, сразу же набрала в телефоне номер Руслана, при этом, совсем не слушая меня и посылая к черту все возражения.