Отскочить в сторону и прикинуться ветошью, рыцарь не усел. И теперь лежал на спине, а на его фронтальной стороне шлема, обращённого в небо, восседала ведьма. А затем наступила темнота. Это театральными кулисами перекрыла доступ света опустившаяся юбка.

Ведьма попыталась подняться рывком. Но не тут-то было. Рога шлема проткнули ткань, как болотная коряга плащ лесничего. Рыпнувшаяся ведьма осталась без своей ведьминской юбки-парашюта, в своих забавных трусиках для кавайных лоли. Рыцарь молниеносно занял позицию. Собственным телом перекрыв обзор с одного фланга, с другого сектора наблюдения закрыв оголившуюся ведьму своим эпическим щитом. Не то, что бы он испытывал какие-то положительные чувства к ведьме, просто сработал данный им обет защищать все добродетели прекрасных дам. А «Семиглазка», была более чем «прекрасная», хоть и не дама, а вовсе себе и ведьма, но обладала теми же добродетелями, что и прекрасные дамы, кои рыцарю ордена полагалось защищать. А натренированная мышечная память мешала когнитивным процессам расставлять по ранжиру объекты защиты.

На секунду образовалась звенящая тишина. А затем её разрезал срывающийся на ультразвук вой пикирующих метёлок. Ведьмы пошли в психическую атаку, вовсе не думая, что зацепят свою же соратницу по подлым делам. Но думать-то им было нечем. Инстинкт стада вёл их к отмщению за подбитую товарку. Ага. Ведь на месте этой лохушки, так нелепо подставившей борт под ПЗРК, могла оказаться любая из них. А это вызывало страх, ненависть, и злость.

Рыцарь натренированным движение перевёл тело в защитную стойку, поднимая щит над собой и ведьмой, которая бестолково и суетливо обматывала себя своей разошедшейся по шву юбкой-парашютом, матерясь и рыдая одновременно. Двойка ведьм прошла на бреющем, скинув пол дюжины фабов сто пятьдесят. Заговорила «шилка».

— Живой брать ведьму! — подал команду старшой.

Ведьму пошли на второй круг, готовясь отработать по квадрату кассетными, в след им шли две 9м38 из подоспевшего оперативного резерва.

— Пусти, дурак! Пусти! — закричала ведьма, пытаясь вырваться из-под щита.

— Да стой ты! — новичок, с трудом удерживал щит, проседающий под воздействием проклятия, и ведьму, вырывающейся из его хватки.

Вокруг магической полусферы созданной щитом от фабов бушевало адское пламя ведьмовского проклятия безудержной диареи. Шилка и Бук не давали ведьмам подлететь ближе. Но и адский пламень не подпускал штурмовую группу к паре врагов, стоящих в нутрии безопасного круга, поддерживаемого молитвой.

— Ну же! Я что сказала! — практически плача шипела ведьма на рыцаря.

— Ты чё? Слепая? Куда ты в огнь собралась-то? Ваш же собственный огонь, он на всех действует. И на вас самих.

— Да пофиг! Ненавижу! Урод! — ревела ведьма, вся красная, как светофор.

— Сама виновата. Вы первые перемирие нарушили!

— Ничего мы не нарушали!

— А дождь? Дождь вы призвали, а это — нарушение кодекса! Мы тут по приказу Старухи. Так что виновата ты сама. Я тебя не просил на меня падать.

— Урод! Я тебе припомню! Я вот выйду и такое наколдую! Такое! Тебе и не снилось!

— А за что? Что я сделал-то?

— Чё сдела, чё сделал? Да ты всё видел! — исходилась соплями златовласая ведьма Семиглазка, становясь из красной бордовой, под воздействием дичайшего стыда.

— Да чо я там не видел? У тебя там всё так чинно-благородно, смотреть не на что. Я в интернете получше видал.

— Ах, смотреть не на что? Да? — взвилась возмущённая плакальщица.

— Блин! Да ты разберись, что тебе надо? Чтобы смотрели или чтобы не смотрели?

— Ты придурок! Только конченые уроды девушкам под юбки заглядывают! Я всё про тебя расскажу!

— Это не я заглядывал, а ты нагло демонстрировала! А если тебе ещё и восемнадцати нет, то за такое поведение можешь и на комиссию встать. Там быстро объяснят, как себя ведут благородные девицы несовершеннолетние. Я сам на тебя телегу накатаю, всё поняла, малолетка несчастная?

— Сам ты — малолетка! Мне есть! Есть мне восемнадцать! — возразила ведьма и осеклась, сообразив, что скинула свой козырной туз на шестёрке.

— Ну, так и не парься. Сама носит совершенно нейтральные ничем не примечательные трусы, а хочет, чтобы пацаны на них реагировали, как на последнюю коллекцию Виктории Сикретс.

— А если нет денег на Сикретс? Тебе, мажорчику не понять! — ведьма была очень расстроена именно тем фактом, что он увидел не просто её бельё, а именно её бюджетное бельё.

— Я такой же мажорчик, как любой из вас. Я именно по этой причине тут и оказался.

— Чо это?

— Родоки развелись. Теперь я безотцовщина, — с грустной улыбкой поведал бывший мажорчик.

— И чо? Папаша совсем от тебя отказался?

— Ага, абсолютно. Так что прозябать мне теперь с вами в нищете и безвестности до скончания учебного срока.

Пламя стало спадать. Отделению ПВО удалось отогнать ведьм за нейтральную полосу. Рыцарь отпустил руку ведьмы, закинув щит за спину, снял шлем.

— Ща штурмовики подойдут, я тебя защищать от них не буду. Не потому, что я на тебя злюсь. А потому, что у меня обет.

— Какой обет?

— Неважно.

— Нет, важно!

— Короче, считай меня охотником на ведьм.

— Охотником? Так ты из-за этого к нам перевёлся?

— С фига ли? Я защищаю от ведьм, как положено благородному рыцарю. Следовательно, ведьмы — мои враги. Ведьмы, в принципе, природные враги всех святых рыцарей.

— А ты тоже — святой? А зачем меня прикрывал? А можешь сегодня на меня не охоться? — затараторила ведьма.

— Чего это?

— Я немного не в форме, после всего, — ведьма заискивающе посмотрела снизу-вверх в лицо рыцаря своими чарующими зелёными глазами.

Эти штучки на рыцаря очень давно не действовали. Он уже пару раз обжигался на этом, и ему этих уроков было достаточно, чтобы сформировался чёткий рефлекс. Он небрежно стянул латную рукавицу с левой руки и продемонстрировал ведьме свои пальцы. Пальцы, все пять, были в перстнях. Перстней было столько, что они спокойно могли бы заменить защитную рукавицу.

— Ни чё се? Это ты всё сам собрал, или купил?

— Такие не продаются, только квестовые ачивки.

— Понятно, — со вздохом протянула ведьма, понимая, что против такого флэшрояля из магических перстней высшего класса, её чары бессильны.

— А на второй руке также?

— Естественно, — подтвердил любитель магической бижутерии.

— У тебя платок есть?

— Какой платок?

— Пофиг, лишь бы белый.

— А! Держи, — рыцарь достал из-под доспехов свежий и белый носовой платок.

Пламя погасло. Парочку окружили бойцы, грозно покачивающие своими обнажёнными штыками.

— Руки вверх! — приказал один из них ведьме.

Ведьма подняла над головой платок и помахала им, демонстрируя добровольную сдачу в плен. По реакции штурмовиков было ясно, что они очень даже сильно склонные не доверять любым действиям ведьмы, и наоборот, очень даже склонны открывать огонь на поражение без предупреждения.

— Вы тут, чем занимаетесь, олигофрены? Вам, что было сказано? Быстрее всё разгружайте, шофёр же ждёт! — прогундосила, невесть откуда взявшаяся Старуха, — А ты чего им мешаешь? Иди, давай, клярва болотная, домой, занятия закончились. Даю Вам тридцать минут, оглоеды, чтобы всё выгрузили!

Директорша грозно позыркала на всех, и фыркнув, пошагала к кабине грузовика.

— Твою ж дивизию, — чуть ли не хором простонали бойцы.

Почти пленённая ведьма, их законная добыча, которая была вот уже совсем в их руках, моментально оказалась в абсолютной недосягаемости. Ибо так велит кодекс. А они кодекс чтут.

— Новенький, я тебя подожду. Хорошо?

— Плохо. Нефиг меня ждать. Я с ведьмами общаюсь только на трибунале Святой инквизиции. Иди, куда тебе там надо, — отрезал Безудержный, и повернулся в направление разгрузочного пяточка.

— Да не. Я так подожду. Просто! — уточнила ведьма и свалила в туман, придерживая так и норовящую распахнуться при ходьбе бывшую юбку.

— Ну, ты крут, стеляга! — заявил старшой, ловко выскочивший из подкатившей бдрмки, — Я такого ещё не видел.