— А чё это вы тут делаете? — с живым интересом спросил у старшого Безудержный.

— О! Кого я вижу. Товарищ рыцарь, как самочувствие? — поприветствовал пришедшего на базу взвода боевого товарища командир.

— Самочувствие без замечаний. Готов исполнять приказания! — бодро отрапортовался патикент.

— Без замечаний — это хорошо. А мы на завтра запланировали коллективный культпоход к тебе, проведать и всё такое.

— Да уже и не требуется. Да и принимать бы мне вас всех было бы не очень прилично с моей стороны: казна пуста, милорд, — виновато улыбнувшись пояснил представитель принимающей стороны.

— А это ваще не вопрос. Мы в гости со своими гостинцами ходим, — хитро подмигнул командир.

— А чего на лекциях никого не было?

— А нас на две недели отстранили. За плохое поведение. Ведь вызов к следователю — это ЧэПЭ и вообще, нарушение устава учебного заведения. Во как.

— Блин. Втравил я вас. Но честное слово, не по злому умыслу…

— Да харэ извиняться, ты ни в чём не виноват. Всякое бывает

— Но всё равно, пострадали вы ни за что.

— Чо это — ни за что? При нашем положение дел разговелись мы всё же порядком.

— В смысле — разговелись? Вы же, как мне сказали, всё добытое за меня отдали?

— Всё добытое взрывной волной разнесло, — хохотнул старшой, — зато прошаренный боец Серый все алмазики прибрать-то успел, пока остальные клювом щёлками.

— Блин, и алмазы отдали и самоцветов не досталось, — пробормотал Безудержный.

— Да нормально нам досталось. Вот же, — и старшой провёл рукой, указывая на штабеля ящиков и контейнер, блестящих свежей заводской краской.

— А это что?

— Это мы проапгрейдились неплохо, — с чувством глубокого удовлетворения пояснил командир взвода.

—А на какие шиши?

— А на сдачу.

— На что?

— Ну, нам сдачу дали, за отвал старишичий. Короче. Мы Старухе заплатили тремя красными алмазами за зелье для тебя. А потом пришла секретарша и нам целый мешок отсыпали на сдачу, мол у них всё по бумагам и по прейскуранту, и мол чужого им не надо. Вот мы на сдачу эту шмот себе и обновили. И не только шмот.

— Хоть какой-то с меня толк был.

— Так, не кисни. Ща я бахилы раздам, а ты вон в журнале распишись.

— Чё за журнал?

— Инструктажа по ТБ. Или ты с нами не поедешь на новой тачке кататься?

— Тачке?

— Вот на этом вот красавце, командир ласково похлопал по стенке контейнера, — на «Атамане».

— Нифигасе. Всё-таки купили?

— Ага. Нулёвенький. Прямиком с завода. Давай, расписывайся и бахилы бери. Я не вжизть не поверю, что мужик может не захотеть на новеньком броневике порулить, даже если и рыцарь он на сивке-бурке.

— А чо за бахилы?

— Обыкновенные, из поликлиники.

— ??

— Ты же сам видишь — техника только с конвейера, ещё краска не просохла. Каждому же хочется на совершенно новой машине прокатиться. Вот для этого и бахилы на ноги. Да, и перчатки на руки. Что бы никто ничего не запачкал и всё по-братски, типа.

— А-аа. Ну раз по-братски, то всё логично.

— Алё, гордые буревестник революции, готовы к занятиям по управлению колёсной транспортной автотехникой?

— Так точно! — раздалось дружное оптимистичное.

— Тыды в очередь на получение СИЗов!

— Есть в очередь.

Бойцы взвода ринулись за получением.

— Эй! Команда была — в очередь, а не в толпу. Старушки в поликлинике и то ровнее очередь выстраивать умеют. Отставить толпиться!

Бойцы выстроились по росту.

— Серый! — обратился командир к сержанту.

— Я!

— Бахилы н-на!

— Премного благодарен, ваше скобродие, — вытянувшись во фрунт гаркнул сержант, получив пару полиэтиленовых мешочков с резиночками прошитыми в горловину и прозрачные перчатки тоже из полиэтилена. — Я, ваше скобродь, за вашу доброту век Бога молить буду!

Безудержный недоумённо посмотрел на командира взвода. Реплики сержанта были несколько нерелевантные.

— Иди, давай, кооператор, — отмахнулся от таких приколов старшой и стал делать запись в журнал выдачи средств индивидуальной защиты.

— А чего это он — так? А? — зада вопрос рыцарь.

— А чего это ты так, а? — переадресовал командир вопрос сержанту взвода.

— Золотая коллекция госфильмофонда! — гордо ответил сержант с позывным «Серый», — разрешите идти?

— Идите, товарищ сержант, готовьтесь, — и повернувшись к пребывающему в непонятках рыцарю спросил, — теперь понятно?

— Неа. Чё за золотой фонд? И почему — кооператор?

— Да это он старых черно-белых фильмов из прошлого века насмотрелся в своём видеосалоне.

— Видеосалоне? А такие бывают?

— Бывают. В единственном экземпляре, ага, у него лично.

— Нихрена я не понял, — признался невдупливший соратник по боевому братству.

—Кароче. Товарищ Серый у нас на заводе практику проходил. Ну, как — практику. Они там старое административное здание расконсервировали. Ну, как — расконсервировали. Хлам из него на мусорку таскали. Здание многоэтажное, с кабинетами различных площадей, несколько десятков лет под офисы сдавалось. Вот его бригада и наткнулась на «капсулу времени»: большущий кабинет забросили ещё с тех времён, когда кооператоры видеопиратством занимавшиеся там обитали. И теперь у нашего товарища есть домашний персональный видеосалон. Потому, как он домой натаскал десяток суперских, ну для того времени, видеомагнитофоном, и несколько ящиков видеокассет.

— Видеокассет, это таких больших. Как их там? VHS?

— Больших, ага. Только не просто VHS, А Super VHS. Они типа следующее поколение за простыми кассетами. А потом уже минидиви появились. Вот. И теперь он типа такой кинофил и вообще, эстет.

— Да? Что там эстетского-то?

— Ну, во-первых, это же винтаж. Во-вторых, не тупо VHS, а супер. Ну и, самое-то главное, там картинка живая, тёплая. Ламповая.

— Да, даже так?

—Да ваще секстанство какое-то. Типа блюрей это вообще синтетика и безвкусно. И он теперь это понял, осознал, и его миссия — донести до каждого, как круто смотреть по телевизору с кинескопом фильм с видеомагнитофона.

— А чем ему дивиди не заменитель блюреев?

— Хе-хе! — взоржал командир. — А вот тут самое то, о чём рядом с ним вообще лучше и не заикаться. Дивиди там, ну, в офисе заброшенном, тоже было на два Камаза. Но, все диски были сугубо для взрослых. Всё видео на них из категории немецкого жесткача, даже ни одного выпуска календаря плейбоя не было. Ну и ему, естественно ничего не дали забрать. Вот он кассеты с видаками себе и утараканил. И теперь сублимирует.

— А-аа! Воно чё. Ясненько.

— Ну, что, товарищи, все готовы?

— Все! Поехали уже.

Пока командир рассказывал печальную и поучительную историю рыцарю, взвод выкатил «Атамана» из контейнера и подготовил к эксплуатации.

— Нифига себе?! Уже всё готово? Ну орлы. Тогда по списку за руль. Каждому по первому заходу — десять минут управления.

— А нам вообще на дорогу-то можно? И прав же у нас ни у кого нет?

— Как это — ни у кого? А, как, по-твоему, мы на своей техники ездим? У нас всё по штату — полный порядок. А сегодняшний выезд — учебное мероприятие. Я разрешение оформил, ща за Сортировочную поедем, там вообще и без разрешения можно.

Командир повернулся к школьной парте, облезлой и хромоногой, служившей ему полевым офисом на территории базы:

— Так, ща документы уберу в сейф и… чё за нафиг?! Отставить салют!

Но это был не салют в честь ознаменования первого дня эксплуатации так долго вожделеемого бронеавтомобиля. Это была красная сигнальная ракета, сигнал о внезапном нападении врага.

Пока красный огонёк неторопливо падал с небес, командир смотрел, попеременно переводя недоумённый взгляд, то вслед умчавшей колонне техники возглавляемую новеньким броневиком, то на рыцаря, вставшего в боевую стойку, заслоняющего своим эпическим щитом их обоих.