Ни света в окнах, ни звука. Он миновал несколько улиц, заскочил в несколько домов, где еще горели свечи, вышел на центральную площадь, где бóльшую часть вечернего времени обычно было людно.

Никого.

Запыхавшись, он вернулся на берег, движимый безумной надеждой, что стал жертвой розыгрыша или иллюзии.

Никого.

Только слабый посвист морского ветра и мерный рокот волн. Одна из них оставила на берегу ясно различимую фигурку. Он подошел к ней и чуть не потерял сознание, когда узнал бездыханное, распухшее от воды тельце четырехлетнего мальчика по имени Тогорн.

Он долго оплакивал своих пропавших земляков, потом пришли депрессия и чувство вины, а за ними гнев.

Сирена.

Она играла им, она околдовала его, она через него околдовала его народ. Он вернулся в свой дом и бросился, как бешеный зверь, к железной клетке.

Недвижная Маэрульин плавала на поверхности бассейна. Ее кожа и пряди вокруг ее головы слились с ночью.

Мертва.

Со слезами на глазах Кван вспомнил великолепие своей юности. Его сердце затворилось после смерти Ольбан, он завалил огонь вдохновения пеплом привычки, пассивности и корысти.

Песня — это отражение души. Того, от кого она исходит, и того, кто ее примет.

А в душе у барда жила беспросветная ночь.

Тома Геха

Облачный страж

Все завершилось.

Тэлис снова вернулся в тело, с трудом воссоздавая — кусочек за кусочком — свое сознание. Каждое усилие тянуло за собой новое усилие, и ко всем к ним, так надолго затянувшимся, потребовалось вдобавок еще одно: найти в себе силы собраться воедино. Какое-то мгновение казалось, что ему уже не справиться, что его разум так и останется в небе, парить среди облаков.

А потом он открыл глаза — прямо в голубое небо. Тэлис лежал в мягкой и зеленой траве в полях рядом с Тикером. Его губы изогнулись в усталой улыбке.

Он победил! И в тот самый момент, когда его взгляд устремился к лазури и уперся в неизменно висящую там Дыру, он понял, что скоро грянут новые бои.

Уже больше двадцати лет каждый день, как только рождался Оратос, бард Тэлис приступал к наблюдению облаков и работе с ними. Иногда это бывало делом нудным и изнурительным, но чаще — захватывающим. В этом главным образом и состояла его официальная задача.

Хотя Тэлис — невысокий, почти облысевший мужчина лет пятидесяти от роду, — мог показаться человеком обыденным, дело, однако, обстояло иначе. Деревня, где он проживал, Тикер, располагалась в стратегическом секторе Королевства Гваоль, в гористой местности, где сталкиваются ветры, где рождается погода и где она сходит на нет. Там, где сто лет назад появились первые аномалии, первые облака-океаны, вышедшие из разрыва в небе. Никто не знал, почему небесная лазурь так прохудилась в этом месте. Маги, в том числе самые могущественные, виноватили друг друга или заикались о самонадеянных подмастерьях.

В течение нескольких десятилетий Гваоль страдал от убийственного климата, все более сумрачной атмосферы, обремененной влагой. Гибли урожаи, заплесневевшие в хранилищах семена больше не годились ни на что, кроме корма для мух и насекомых. Последовал долгий период дефицита, голода и болезней. Пузырчатая чума косила всех наугад; эпидемия не делала ни малейших различий между крестьянами и дворянством. Мор, воплотившийся в сильнейшей лихорадке и мягких, полных кислоты волдырях по всей коже и во внутренних органах, сдержали силами бардов. Далеко не сразу стало понятно: они единственные, кто мог разговаривать с облаками. Эта каста была немногочисленна, потому что дар встречался редко; а мощный дар — еще реже. Тэлис принадлежал к последней категории.

Напряжение в Тикере нарастало. Тэлис чувствовал, как отзываются трепетом в его костях гнев и отчаяние жителей деревни. Вскоре присоединится дрожь от целого королевства. Его потряхивало от этого так сильно, что он терял сосредоточение. До него уже доносились отзвуки песнопений, да и молитв тоже. Отовсюду веяло страхом и отчаянием. Все эти годы он не мог решить: то ли их нагоняло его воображение, то ли дар необычайно обострял его восприимчивость с приближением схватки; однако следовало избавиться от этих паразитных наводок. Соответственно, весь день он готовил отвар, который принесет ему спокойствие и безмятежность. Конечно, они продлятся недолго, но как только он полностью сосредоточится на предстоящей битве, нежелательные отвлекающие факторы исчезнут сами по себе.

Сидя со скрещенными ногами в кабинете у себя дома, Тэлис поднес кружку к губам и вздохнул. Зелье обожгло его желудок, а барда тем временем одолевали дурные предчувствия.

Тэлиса определили в Тикер, поскольку он считался самым могущественным из всех магов. За несколько лет до того он распылил столь огромный океан облаков, что им восхитились все, включая короля Сколана III. Магия его слов и его литании не имели себе равных. Когда его спросили, как он достиг такого успеха, он ответил просто: «Я поглотил согласные». Никто смысла этой фразы не понял, за исключением нескольких магов, способных представить себе подобную операцию. Тэлис в совершенстве овладел техникой своего искусства: прежде всего он уловил гармонические обертоны облака, раскрыл его природу. Он это смог только благодаря медитациям — долгим и порой мучительным, потому что он не мог позволить себе ни сна, ни еды; его телу и духу следовало отвлечься от повседневных превратностей. Он далеко ушел по пути разделения с телесной оболочкой ради того, чтобы уподобиться лучу чистой энергии, который сам направил к своей цели. И вот в его разуме сложилось слово — настолько ясное, настолько кристальное, что он понял, что достиг своей цели. Каждое из облаков носило свое имя, и это имя приходило к нему с медитацией.

Конечно, то был только первый шаг. Оставалось выполнить самое сложное: проникнуть в ткань имени, уловить его форму, разложить на составные части, долго вдыхать его аромат, узнать каждую частичку воды, из которой оно состоит, а затем выбрать наилучший способ для воздействия. Пение. Музыка. Простое слово. Либо облако несло опасность и его следовало уничтожить любой ценой, либо оно особого значения не имело и достаточно было отклонить его или перенацелить. Некоторые могли оказаться даже полезными. Тэлис был способен отправить облачную массу, полную дождя, в слишком засушливые места — как раз это в основном и занимало его будни. Но в любом случае облако-океан представляло собой проблему, к которой не стоило относиться легкомысленно.

А тот океан, что на сегодняшний день выползал из Дыры — так назвали аномалию вскоре после ее появления — приводил барда в ужас. Он никогда не видел ничего подобного, ничего настолько плотного. Только облако высунуло свой дымчатый нос, как жители деревни Тикер инстинктивно двинулись к хижине Тэлиса, чтобы сложить перед ней подношения, ибо все вокруг считали его прямым посланником Оратоса, божества солнца и процветания. Подношения позволяли умаслить бога через его посредника; но если Тэлис и был в чем-то уверен, так это в том, что через него на солнечное божество не выйти. Как Тэлис ощущал, он черпал свои силы и магию у земли и ее бога Дуару; его одаривала земля, из которой вышли все люди. А еще его дар зависел от неба, от его благосклонности. Бард чувствовал себя важным связующим звеном между двумя стихиями.

Тэлис обхватил горячую кружку ладонями, подошел к окну и посмотрел на небо полными тоски глазами. На этот раз у него не возникало чувства, что земля его выручит. Следующие несколько дней обещали стать пыткой.

Вздернув брови, Тэлис разглядывал небо. В черном как смоль облаке, пронизанном красными ломаными прожилками, прослеживалась жесткая структура. Оно двигалось медленно, выбираясь из прорехи, этакий неторопливый дракон пугающей длины. Всю ночь Тэлис медитировал. Пытался включиться в облако, и безрезультатно. Его разум спотыкался о волокнистые контуры, не в силах погрузиться в них. Бард не припоминал такого сопротивления. Разумеется, трудности при входе в саму структуру облачного океана случались часто, но никогда, никогда его сила не отскакивала от нее, словно камень от щита.