– Да-да… Я что-то слышал об этой истории. Может быть, напомните? – попросил он Лисовского.

Тот недовольно поморщился.

– Как-нибудь в другой раз.

– Для того, чтобы побеждать противника, надо хорошо знать его слабости. – заметил Бродди. – Но почему вы считаете ее таким монстром? Ей только тридцать лет. По сути, она еще ничего в жизни не видела и ничего делать не умеет. Как она может управлять такими событиями?

Лисовский усмехнулся.

– А ей и не надо ими управлять. Достаточно того, что она умеет делать, как никто другой… управлять людьми, особенно мужчинами. Я уверен, она вертит молодым Гонгадзе, как хочет. Он талантливый финансист. Ей надо только указать ему конечную цель. А как ее достигнуть, Гонгадзе придумает сам. Я внимательно наблюдаю за их историей. И она мне очень напоминает ситуацию с Гонгадзе-старшим, только в том случае Смирнова использовала свои чары, чтобы забрать у него деньги, а сейчас с помощью его сына ведет на мировых финансовых рынках какую-то игру. И, по-моему, очень опасную. До сих пор ведь никто не знает, почему в две тысячи седьмом году начался кризис.

– Ну, это вы хватили! – Дуглас отмахнулся рукой. – Кризис закономерное явление.

Лисовский скептически хмыкнул.

– Для того, чтобы расшатать мировую экономику достаточно небольшого толчка, а дальше все само собой начнет, как карточный домик, разваливаться. Не остановишь…

В кабинете повисло молчание.

– Но, чтобы провести такую аферу, – пожав плечами, заметил, Бродди. – нужны очень большие капиталы, поистине гигантские. Я не думаю, что они есть у Александра Гонгадзе.

Лисовский нервно поправил на переносице очки.

– У Гонгадзе их, скорее всего, нет. – согласился он. – Но зато они есть у других…

– У кого?.. – удивленно спросил Дуглас. – Россия сейчас не очень богатая страна. Ее бюджет по сравнению с американским ничтожен.

– Я другое имею в виду… – Лисовский сделал паузу и, вынув пачку с сигаретами, вопросительно взглянул на Дугласа.

Когда тот в знак согласия кивнул, он закурил и, подойдя к открытому окну, выпустил в него струйку дыма.

– Я имею в виду другое… – повторил он.

– Что? – спросил Дуглас.

– Я имею в виду золото партии!.. – тихо, но уверенно сказал Лисовский.

На мгновение в кабинете повисло молчание, а затем Дуглас и Бродди с улыбкой переглянулись.

– Мсье Лисовский, вы же прекрасно знаете, что никакого «золота партии» нет. Это не более чем миф. А если что-то и было, то давно поделено между бывшими коммунистическими функционерами. В отличие от построения социализма, они это хорошо умеют делать.

Лисовский покачал головой.

– Возможно, это действительно миф. Но в девяносто первом году, когда я еще работал в КГБ, мне стало известно, что людей, так или иначе связанных с негласной деятельностью финансового и хозяйственного отделов ЦК стали убирать задолго до провала августовского путча. Кстати, мне удалось этим воспользоваться и отвести от себя подозрение в измене, потому что, ваш легендарный Эймс и меня выдал, сказав, в каком отделе первого управления я работаю.

При упоминании Эймса, бывшего высокопоставленного сотрудника ЦРУ, много лет передававшего советской, а затем российской разведке конфиденциальную информацию, лицо Бродди искривилось как от зубной боли.

– Полноте, мсье Лисовский не надо упоминать здесь фамилию этого господина. Америка не скоро оправится от удара, который он ей нанес.

Лисовский усмехнулся.

– Хорошо не буду. Меня спасло то, что Эймс не знал моего настоящего имени, так как я сотрудничал не с ЦРУ, а с французскими спецслужбами, а также то, что, учитывая печальную участь, так сказать моих коллег, была срочно проведена операция прикрытия. Сняли на видеокамеру как одной из сотрудниц, работающих в моем отделе, резидент французской военной разведки в машину сверток на ходу закинул. А в нем чего только не было: и микрофильмы, и антисоветская литература. Она этого сразу не заметила и не заявила, а когда спохватилась, уже поздно было. Фильм руководство первого управления успело посмотреть.

Бродди поднял вверх большой палец руки.

– Неплохо сработано!

– А теперь представьте, если золото действительно было переправлено за границу и где-нибудь хранится. – продолжил Лисовский. – За двадцать лет его стоимость могла увеличиться в несколько раз, а Советский Союз в отличие от России был весьма небедной страной.

– И вы думаете, что сейчас, через двадцать лет есть шанс его найти? – поинтересовался Бродди.

– А его не надо искать! – тихо, как бы самому себе сказал Лисовский. – Я думаю, его и без нас уже ищут, а возможно уже и нашли. Надо только внимательно следить за господином Гонгадзе и мадам Смирновой. Если они связаны с этими поисками, то в какой-то момент по их действиям мы поймем, что золото у них, и вот тогда, как в хорошем спектакле, из-за кулис выйдем на сцену. А до этого не надо их трогать, пусть живут спокойно…

– Ну, скажи, зачем нам эти америкосы? У нас дела и здесь неплохо идут. – Александр Гонгадзе недовольно посмотрел на лежащую рядом с ним женщину. – Надя, подумай хорошенько. Открытие филиала дело хлопотное и дорогое, а уверенности в успехе у меня, откровенно говоря, нет. Американский рынок и так перенасыщен банковскими услугами.

Этот разговор происходил в роскошно обставленном номере пятизвездочного отеля «Боско Экседра», расположенного на бульваре Виктора Юго в центре Ниццы. Номер был на год вперед забронирован для генерального директора коммерческого банка «Восток-Кредит», кем и являлся Александр Гонгадзе. С годовым оборотом в несколько десятков миллионов долларов «Восток-Кредит» был весьма прибыльным предприятием и стоял на одном из первых мест в рейтинге средних по размеру банков Франции.

Сбросив с себя одеяло, Александр встал с кровати и, ежась от холода, подошел к раскрытому настежь окну, за которым открывался вид на сверкающее в лучах заходящего солнца Средиземное море. Вместе с ветерком в окно врывался шум вечернего города. Перемешанные вместе, размеренный рокот морского прибоя, гудки проносящихся по улицам автомобилей и неумолкаемый гомон людской толпы. Постояв у окна, Гонгадзе вернулся к кровати, взял со стула сорочку с черно-красной эмблемой «Каше» и стал ее надевать.

– Надя, послушай меня… Это рискованная затея и уверенности в ее успехе у меня нет. – снова повторил он.

Откинув длинные черные волосы на подушку, женщина, молча, смотрела на него и, чтобы скрыть раздражение Александр повернулся к ней спиной и подошел к висящему на стене зеркалу. Поправив в нем свои пышные черные волосы, он снова подошел к кровати. Кроме отменной шевелюры к его несомненным достоинствам можно было отнести довольно высокую стройную фигуру, тонкий как у девушки стан и красивое лицо с черными глазами и узким волевым подбородком.

Женщина уже не лежала на кровати, а совершенно голая стояла рядом с ней и с улыбкой Джоконды протягивала к Гонгадзе руки. Она была почти на голову выше его. Ее длинноногое сильное и упругое тело было покрыто светло-коричневым загаром. А ниспадающим на плечи волосам женщины могла бы позавидовать любая соперница.

– Мой бедный Алик. – с грустью сказала она, кладя на плечи Гонгадзе свои ладони. – Иди к своей кошечке.

– Надя перестань… Мы решаем серьезный вопрос, а ты устраиваешь очередное представление!

Гонгадзе попытался отвести руки женщины от себя, но та еще сильнее обняла его и, наклонив голову с придыханием, страстно поцеловала в губы. С трудом освободившись от ее объятий, Гонгадзе присел на кровать. Состроив на лице обиженную гримасу, женщина легла на ковер и положила голову к нему на колени.

– Ну что, так и будем сидеть? – Гонгадзе ладонью стер с лица следы ярко-красной губной помады. – Надя, почему, как только у нас начинается серьезный разговор, ты превращаешься в сексуального демона.

Женщина подняла на него свои большие голубые глаза.