Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— И моя любовь — тоже мираж?

— А разве она не исчезает, когда ты вдруг срываешься на встречу со смертью? Она у тебя рецидивирующая, — улыбнулся Лайт.

— Вранье! Моя любовь всегда при мне.

— Бывает и такое. Но вспомни, сколько драм разыгрывается по вине старой сводни-природы после того, как двое соединились. Как быстро рассеиваются миражи! Куда деваются исключительность, взаимная привлекательность, и нежность, и любовь! Сработал механизм размножения, а на остальное ей наплевать.

— Я тебе уже говорила, — раздраженно напомнила Рэти, — никакого размножения не хочу и размножаться не собираюсь! Я просто люблю тебя. Можно любить просто так, назло старой сводне?

— Сомневаюсь…

— Надоели мне эти стволы. Нет ли у меня чего-нибудь поинтересней?

— Хорошо. Поднимемся выше. Вот здесь работает твой интеллект — аппарат познания. Истоки его в спирали поиска, которую я тебе показывал у животных. Только у них поиск начинается и чаще всего кончается добычей пищи, а у человека — приводит к решению головоломных задач о смысле жизни и строении Вселенной. Голограмма утверждает, что у тебя прекрасно развитая исследовательская способность. Но и она извращена. У тебя риск поиска потерял свой смысл. Рискуешь ради риска, все время ищешь… только сама не знаешь чего. Ищешь любой новизны, захватывающих ощущений, ищешь, без всякого толка…

— Как твоя Кэт, — с грустной шутливостью вставила Рэти.

— Почти… Разница в том, что Кэт не способна ничего найти, а ты могла бы, если бы захотела.

— Каждый по-своему охотится за удовольствиями и наслаждением, — сказала Рэти, отвечая не Лайту, а каким-то своим мыслям. — Разве было бы лучше, если бы я все время отдавала поиску веселья и развлечений, как остальные?

— Ты для этого слишком умна. Ты не можешь поступать, как остальные в твоем окружении, и в то же время не находишь точки опоры для разумной жизни.

— Тут ты прав, — тихо, задумчиво сказала Рэти. — Но почему?

— По той же причине, милая. Тебе никогда не приходилось добиваться, преодолевать препятствия, чтобы удовлетворить действительно необходимую потребность. Ты сама придумываешь искусственные барьеры, создаешь опасные ситуации, переживаешь короткие минуты торжества и снова остаешься наедине со скукой.

Заметив, что Рэти с удрученным видом смотрит в одну точку, Лайт ощутил захлестнувшую его волну нежности и крепко сжал ее тонкие, безвольно лежавшие на коленях пальцы.

— Ты не обижаешься на меня? Это не мой домысел, а свидетельство твоей души…

Рэти покачала головой.

— Продолжай.

— Между прочим, прелюбопытнейший механизм — скука. Она тоже не зря отобрана эволюцией. Она обнажает бессмысленность пассивного бытия и потому так мучительно переносится. Она побуждает к деятельности, без которой нельзя было бы выжить. Жаль только, что спасения от нее люди ищут не там, где нужно… Рэти, откуда эти цвета тревоги и печали, которые появились на голограмме?

— Ты колдун.

— Я же тебе говорил, что научился читать не мысли, а состояния. Захочешь — научишься и ты. Ничего хитрого в этом нет. Могу еще добавить, что в эту минуту в твоей головке рождаются какие-то интересные мысли. Об этом мне сигнализируют вот эти стремительно сбегающиеся линии, вспыхивающие искры, возникающие орнаменты… Ты знаешь, что Минерва насчитала десять ступеней Инта.

—И как высоко я забралась?

— До седьмой ступени.

— Всего-то!

— Это очень высоко, Рэти. У советника твоего пра-пра, генерала Боулза, порог интеллектуального потенциала — шестая ступень.

— Велика радость — стоять почти рядом с этим троглодитом. Неужели ты не можешь поднять меня повыше?

— Дело не в уровнях Инта. Беда в том, что твой живой, гибкий ум недисциплинирован, нецеленаправлен, бесплоден. Это результат твоего воспитания, стиля твоей жизни. Твои мысли не выходят из малого круга, в центре которого ты, твои капризы, твоя блажь. Если ты ставишь перед собой цель, то она в пределах сиюминутного достижения. Если ты заглядываешь вперед, то не дальше, чем на несколько дней или недель.

— Если заглядывать далеко, сойдешь с ума. Там ведь ничего, кроме смерти, нет. Ты об этом сам говорил.

— Я не говорил, что нужно бояться смотреть вперед и сходить с ума. Это удел слабых. Они или не могут, в силу скудости интеллекта, или страшатся смотреть правде в глаза и вступить в борьбу с нелепостями жизни. Они гоняются за минутными радостями, мимолетными удовольствиями, мгновенными наслаждениями. Они убивают время азартными играми и бесконечными передвижениями с места на место. Они одурманивают себя наркотиками и алкоголем, оглушают музыкальными воплями и судорожными плясками. Они делают все, лишь бы не думать.

— Ничего лучшего ты им предложить не сможешь.

— Им — нет. А таким, как ты, могу. Все, у кого ясный разум и умеренный эгоизм, могут и должны выйти из малого круга своей личной судьбы. Они могут и должны ставить перед собой пусть далекие и трудные, но такие цели, которые требуют напряжения всей воли, всех сил, — цели, заполняющие жизнь. Человеческий интеллект должен победить болезни и смерть, должен наполнить высоким смыслом каждый миг существования. У себя в лаборатории мы уже создали бессмертную ткань будущего чева. Остается создать достойный его мозг. Это потребует много времени и труда, но ради этого стоит жить. Я вовсе не призываю всех подражать мне. Есть много других и не менее важных целей. Разными способами можно устранять зло безумия и утверждать доброту всемогущего разума.

Лайт выключил голограмму Рэти. Они уже давно не смотрели на нее и сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Гарри… Я останусь у тебя… Я хочу присмотреться к голограммам… Может быть, я окажусь тебе полезной.

— Надолго ли тебя хватит?

— Не знаю…

66
{"b":"87059","o":1}