— Пока нет.

— Не преуменьшай своих возможностей. Ты мне давно обещал сделать мими-солдат, и пора выполнять свои обещания. Времени у нас совсем немного. Через четыре месяца мы должны испытать твои экипажи.

— Боюсь, что четырех месяцев мне не хватит.

— Должно хватить! Брось все силы. Проникнись величием цели!

— Постараюсь. Больше от меня ничего не потребуется?

— Потребуется, но несколько позже.

— Все! — хлопнул в ладоши Кокер. — О делах — все! Будем обедать.

***

Старая запись кончилась. На экранах снова были только Лайт и в правой половине кадра — кабинет Кокера. Сэм VI и генерал уже пришли в себя после встряски, но съежились в своих креслах с неподвижностью восковых фигур.

— Боулз, — тем же бесстрастным голосом проговорил Лайт. — Ваша главная тайна стала достоянием всего человечества. Может быть, теперь вы укротите свою слепую ярость и поймете, что ваша игра проиграна. Назовите кодовые команды для затопления подводных кораблей.

— Хорошо, — помедлив, сказал Боулз. — Дайте мне связь с пультом диспетчерской. Я сам сделаю все, что нужно.

Лайт внимательно на него посмотрел, потом вдруг повернулся к земной аудитории:

— Бобби! Ты меня слышишь?

— Слышу, Гарри! Слышу! Спасибо тебе, Гарри!

— Взгляни на голограмму Боулза и сообщи, что она показывает.

Не все, следившие за передачей из Кокервиля, поняли, чем грозил им проект «Прополки». Как и все другие войны, которые происходили в прошлом и казались немыслимыми до того, как они становились реальностью, так и эта, задуманная шайкой авантюристов, была непостижимой для обыкновенного человека. Не хватало времени, чтобы все понять, оценить и ужаснуться. Слишком стремительно разворачивались события. Поэтому все, что доносилось из Кокервиля, возбуждало не столько страх, сколько любопытство и возмущение. Совсем уже непонятным был диалог между могущественным доктором Лайтом и никому не ведомым Бобби.

— Гарри, — раздался голос Милза. — Минерва докладывает, что на голограмме Боулза Инт парализован ненавистью и отчаянием. Генерал готов уничтожить вместе с собой как можно больше людей.

— Спасибо, Бобби. — Лайт повернулся к Боулзу. — Вы неисправимы, генерал. Вы пытались обманом получить связь с подводными кораблями и дать команду на пуск ракет. Вам это припомнят, когда состоится суд народов над врагами человечества.

Боулз нагнулся к останкам своего адъютанта, вырвал из его рук пистолет и выстрелил в свой широко раскрытый рот.

Разные чувства разбудил у телезрителей этот выстрел. Но сильней других стала уверенность в том, что невероятные события, развернувшиеся в Кокервиле, касаются каждого. Отпали все сомнения в правдивости этого безвестного доктора Лайта. Все, о чем предупреждал Комитет Бдительности, подтверждалось страшными, неопровержимыми фактами. Только что по приказу Боулза был убит «отец мими», пытавшийся отмежеваться от заговорщиков, и вот уже сам генерал смотрит на людей мертвыми глазами.

Но на этом не оборвалась передача из кабинета Кокера. Утонувший в своем синем кресле, Сэм VI так и остался бы незамеченным, если бы он сам о себе не напомнил. Он вдруг сполз на пол, встал на четвереньки и, обратив лицо к землянам, залаял — громко, заливисто, часто подергивая головой. Загребая крепкими ногами и руками, он бегал по кабинету, наткнулся на недвижимого адъютанта и стал грызть его молодыми зубами. Сэм VI сошел с ума.

— Кто из врачей находится в непосредственной близости от главного корпуса? — спросил Лайт по внутренней связи.

Откликнулись сразу несколько голосов. Лайт приказал патрульному катеру доставить врачей в кабинет Кокера. Телезрители еще успели увидеть, как Сэм VI отбивался от врачей, пытался их кусать, пока его опрыскивали газом укрощения…

— Бобби, — сказал Лайт, выключая изображение, я сделал все, что мог. Дальнейшее от меня не зависит.

Макрожер недолго пребывал в невесомости. Лайт великодушно разрешил ему обрести точку опоры, и с той минуты начальник охраны Кокервиля, ровным счетом ничего не соображая, смотрел на экран и безучастно следил за тем, что происходит с его недавними боссами.

Ясно было одно — это странное существо, «не мужчина и не женщина», носившее имя доктора Лайта, оказалось сильнее самого Кокера и генерала Боулза.

А сила была для Макрожера главным критерием. Настоящим хозяином положения стал этот длинный, вихрастый человекоподобный господин, не боявшийся ни космического холода, ни ядерной радиации, ни высших земных властей. Следовательно, и подчиняться надлежало только ему.

Когда Лайт вспомнил о нем и вызвал по закрытому внутреннему каналу, Макрожер вскочил, вытянулся и со всей искренностью, на какую был способен, изобразил готовность служить новому боссу.

— Вот что, Макрожер, — сказал Лайт. — Никто лучше вас не знает гостей Кокервиля. Здесь много лишних людей.

— Так точно, сэр! Много лишних, сэр!

— Я разрешаю открыть два причала. Отберите всех женщин с детьми. Врачи пусть определят транспортабельность заболевших. И отправьте их на Землю.

— Слушаюсь, сэр! Отправлю всех к чертям собачьим!

— Так же, не к чертям, а на Землю, вы отправите всех, кого сюда доставили насильно. Но ни один человек, повторяю, Макрожер, ни один человек, добровольно сюда приехавший и не относящийся к указанным мной категориям, не должен покинуть Кокервиля.

— Ни один, сэр!

— В каждом отдельном случае, когда у кого-нибудь возникнет уважительная причина для полета на Землю, разбираться буду я сам. То же относится к желающим прилететь с Земли сюда. По-прежнему вся связь только через меня. Со стороны оставшихся гостей могут быть попытки возмущения и самовольного за хвата транспортных средств. Пресекать немедленно!

— На этот счет можете быть спокойным, сэр. Ни одной промашки с моей стороны еще не бывало. — Макрожер что-то вспомнил и, наверно, впервые в жизни покраснел. — За исключением вас, шеф, не сразу разобрался…

Но Лайт уже выключил его изображение.

Распоряжение об эвакуации части гостей было своевременным. После того как по приказу генерала Боулза все виды связи между Кокервилем и внешним миром были прерваны, бациллы паники стали охватывать один космотель за другим. Оторванные от штурвалов руководства гигантскими предприятиями, от биржевых курсов и прочей информации, председатели правлений и наблюдательных советов, президенты и директора всемирно известных фирм и банков, адвокаты, оставившие незаконченными сложнейшие и прибыльнейшие дела, бизнесмены высочайших рангов, вся жизнь которых была расписана по минутам, военные специалисты, привыкшие распоряжаться арсеналами смерти, — все вдруг оказались вынужденными бездельниками. Пустота, образовавшаяся в их мозгах, заполнилась самыми мрачными предчувствиями. В зависимости от темперамента и положения на иерархической лестнице, каждый по-своему приспосабливался к непривычным условиям жизни.