Лайт знал, что отговаривать ее бесполезно. Он уже давно был готов к очередному побегу.

— Надолго?

— Не знаю…

— Мне очень грустно, Рэти… Обещай мне, что не будешь делать глупостей и вернешься ко мне.

— Ну конечно же вернусь! Просто мне сейчас не обходимо оторваться от этой треклятой Земли.

— И еще, Рэти. Теперь ты много знаешь. И должна не только понять, но и помочь. Судя по всему, вместо провалившегося заговора готовится кое-что еще более страшное. Замешаны в этом и твой пра-пра, и Боулз, и Торн.

— А Дэви при чем?

— При них. Они в одной лодке. Я хочу поставить перед тобой очень высокую цель. Это будет наша общая цель. Поэтому возвращайся скорей, дорог каждый день.

— Ты заговорил, как пророк. Что ты от меня хочешь?

— Когда вернешься, возобнови отношения со всеми тремя, встречайся, где только представится возможность. Мы должны быть в курсе их замыслов. Теперь ты знаешь их голограммы, и тебе будет легче понять…

— Прекрасная Рэти в роли шпионки?

— Называй себя как тебе приятней. Но ты должна нам помочь.

— Милый! Чего я для тебя не сделаю!..

***

Это обещание и заставило Рэти присутствовать на помолвке. Она знала, что увидит и Боулза, и Торна, ставшего своим человеком в высших сферах.

После того как Рэти поработала в лаборатории, она впервые оказалась в окружении людей, знакомых ей с детства. Голограммы многих из них она видела, запомнила и теперь с интересом приглядывалась к своим родственникам с позиций неведомого раньше внутривидения. Она знала, что их Инт не поднимается выше третьей-четвертой ступени, а проще говоря, при всем их богатстве, высоких постах и самодовольных физиономиях они тупы и ограничены. За витринами сияющих лиц она видела и злобность, и зависть, и гнетущую скуку, и страх.

Рэти знала, что известные филантропы прикрывают расчетливыми благодеяниями свою скаредность и жестокость, а почтенные матроны, слывшие образцами добродетели, одержимы отвратительными пороками. Рэти чувствовала себя колдуньей, видящей людей насквозь, и не могла свыкнуться с этим состоянием. Порой подкатывала тошнота и хотелось тотчас же отключиться от сборища уродов. Но ее удерживало и любопытство, и желание помочь Лайту.

Вскоре она увидела жену Торна. Сю красовалась в набедрянке из жемчужных нитей. Это была новинка, привлекавшая взгляды. Необычным было и сочетание ее лиловых волос с вплетенными в прическу цветами-бабочками. Фирма «Джилстон» совсем недавно додумалась применить генную инженерию для производства безобидных декоративных монстров. Гибрид розовато-желтой катлеи с зелено-черной уранией выглядел очень эффектно. Лепестки орхидей только наполовину были растениями. Заканчивались они трепетавшими крыльями живых бабочек.

Рэти не могла не признать, что дочь генерала Боулза должна нравиться мужчинам, и эта мысль удовольствия ей не доставила. Она пожалела, что в архиве Лайта нет голограммы Сю. Очень хотелось бы узнать, что скрывается за томной улыбкой этой высокомерной законодательницы мод.

Увидев Боулза, Рэти ответила на его солдафонский поклон небрежным кивком и злорадно усмехнулась. Она вспомнила безобразно раздувшиеся структуры его инстинктов, уродливо извивавшиеся лианы гипертрофированных эмоций. Как бы искусно ни носил генерал маску безмятежного спокойствия и надменной учтивости, Рэти хорошо знала, какие страсти гложут его днем и ночью.

Наконец появился и Торн, излучавший оптимизм преуспевающего человека. Он совершил ритуал поздравлений и взаимных приветствий, жену одарил нежной улыбкой счастливого супруга и один за другим осушил два бокала. Как и надеялась Рэти, увидев ее, Торн поспешил к ней с третьим бокалом в руке.

Они сели на два дивана, которых телекомнаты свели в один, и могли разговаривать, чуть ли не соприкасаясь руками.

— Выпьем, Рэти, я тебя давно не видел.

Рэти протянула руку к своему автомату-поставщику и взяла готовый коктейль. В такие дни и вино и еда подавались обычным путем, но согласно меню, составленному и оплаченному устроителем приема.

— Выпьем, Дэви, хотя я по тебе не соскучилась.

— Я знаю, ты скучаешь по другому и завидую. Кстати, Рэти, ты давно видела Гарри?

Вопрос прозвучал не как случайная фраза в светской болтовне. Рэти почувствовала в его тоне не безразличие, а заинтересованность, и у нее мелькнула смешная мысль. Не собирается ли Дэви использовать ее в том же качестве, в каком она уже помогала Гарри?

— Не очень.

— Удивительный человек, — с оттенком печали произнес Торн. — Поистине безумный гений.

— Если ты будешь плохо говорить о Гарри, я плесну это пойло в твои бесстыжие глаза. Ты его не видел несколько лет. Как ты можешь называть его безумным?

— Единственно, кто не меняется, это ты, Рэти. Всегда восхищался тобой. Ты меня не поняла. Ни когда ни одного дурного слова о Гарри я не скажу. Мне жаль его… Он, видимо, не вводит тебя в курс своих дел. А ведь он добился огромных успехов. Добился и по-прежнему прозябает.

Торн горестно развел руками. Должно быть, он уже порядочно выпил и говорил с пьяной откровенностью.

— Откуда ты знаешь о его успехах? — спросила Рэти.

— Догадываюсь. Когда стало известным чудо рук Силвера, я понял, что это дело Гарри. Витаген стал реальностью. При желании Гарри мог бы стать богатейшим человеком… После этого прошло много времени, и я уверен, что он не топтался на месте.

— А почему это так тебя волнует? У вас с ним всегда были разные представления о прозябании и процветании.

— Он мне нужен. — Торн приблизил свои губы к самому уху Рэти и заговорщически зашептал: — Понимаешь — нужен. Как союзник нужен. Вместе с ним мы перевернули бы мир.

— А зачем его переворачивать?

Торн уставился на нее непонимающими глазами:

— Ты что — прикидываешься дурой? Неужели ты не видишь, что все катится в пропасть? Все! — Торн обвел рукой гостей, бесценную обстановку, которая их окружала. — Всему этому скоро конец. Нам нужно сплотиться, Рэти.

— Ты думаешь, что, сплотившись с тобой, мне будет приятней проваливаться?

— Если мы сплотимся… Все самые светлые умы, такие, как Гарри… Не мы провалимся, а они, — Торн протянул руку куда-то вовне. — Они! И ахнуть не успеют.