Вопреки его ожиданиям, «мадмуазель» отказалась следовать за ним в эмиграцию и предпочла остаться в России. Тем не менее Березовский продолжал оплачивать ей квартиру, охрану, машину и прочие изыски. Время от времени Марианна звонила далекому другу и слезным голосом просила дать еще немножко денег – я, мол, собираюсь на показы в Милан, негоже ехать с пустым кошельком.

Олигарх даже поражался подобной расточительности студентки:

«Я ведь совсем недавно перевел тебе на карточку 80 тысяч; когда ж ты успела их растратить…»

Заботливому спонсору было и невдомек, что, пока он борется, не щадя живота своего, с кровожадным кремлевским режимом, Марианна обманывает его в самых лучших чувствах.

Еще несколькими годами раньше она познакомилась с живущим в Москве иностранным бизнесменом – неким Фаресом Кильци, гражданином ФРГ сирийского происхождения. После недолгого романа молодые поселились под одной крышей – той самой, которую оплачивал безотказный эмигрант-рогоносец.

Когда Березовский узнал о таком вероломстве, ярости его не было предела. Он даже позвонил своему адвокату Анатолию Блинову – человеку со сложной судьбой и мутными связями – и приказал разыскать сирийца и переломать ему ноги; чтоб неповадно было.

Заграничному Дон Жуану могло сильно не поздоровиться. Но на его счастье произошла непредвиденная утечка, и сотрудники правоохранительных органов успели предупредить Кильци о неприятных последствиях; тот, видимо, не сдержавшись, рассказал об этом Марианне. В итоге информация бумерангом вернулась к Березовскому, и планы отмщения он вынужден был оставить. Однако с этого момента, все свои контакты с ветреной моделью Борис Абрамович прекратил и деньги давать перестал.

Очень скоро Марианна осознала свою ошибку; через год она даже умолила Березовского о встрече, назначили которую на земле обетованной, в Израиле. Отставленная куртизанка жалобно плакала, клялась, что всегда любила только его одного. Эти слезы бальзамом ложились на сердце Бориса Абрамовича; наконец-то он добился своего – сломал, подмял под себя гордую девицу. С этого момента он резко потерял к ней интерес; тем более что Марианна уже заметно повзрослела и лишилась своей нимфеточной привлекательности.

Максимум, на что его хватило – оплатить Марианне учебу в США. Да пошутить на прощанье, что когда он вернется в Россию, то обязательно на ней женится и даже возьмет ее фамилию.

А что? Борис Абрамович Коновалов – звучит вполне благозвучно…

Измена несостоявшейся супруги олигарха – это, увы, исход для него вполне типичный. Большинство тех, кто еще недавно окружал Березовского и клялся ему в вечной любви и дружбе, отныне от него отвернулись. Из десятков… да что десятков – сотен прихлебателей и соратников, рядом остались сегодня буквально единицы.

Об их разводе с Романом Абрамовичем, Валентином Юмашевым и Татьяной Дьяченко вы уже знаете. Откололись от Березовского и все остальные царедворцы, вознесению которых он когда-то поспособствовал. И Владимир Рушайло, и Михаил Лесин, и все остальные обитатели властных кабинетов в одночасье вычеркнули этот светлый образ из своей памяти; даже произносить его фамилию вслух стало теперь моветоном.

Тяжелее всего Борису Абрамовичу далась разлука с Александром Волошиным, с которым связывали его долгие годы совместного бизнеса.

Сегодня иначе, как «политическим наперсточником» бывшего друга Березовский не называет.

«Ничего кроме интриг, по ссорам, по разводкам… – публично сетует он. – Волошин, я считаю, во многом благодаря личным амбициям просто разгромил Совет Федерации».

На этом фоне громогласные эскапады Бориса Абрамовича, что он-де по-прежнему держит руку на пульсе и имеет в высших органах российской власти несметные полчища своих людей – этакую пятую антипутинскую колонну – выглядят довольно забавно; серьезные люди о подобных вещах стараются, вообще, не упоминать.

Единственным человеком в России, почтение к которому Березовский все эти годы не переставал подчеркивать, оставался Борис Ельцин.

Он неоднократно называл его главным либералом и демократом, отправлял трогательные эпистолы, схожие по стилю и настрою с известным письмом Ваньки Жукова – милый дедушка, Константин Макарыч, забери меня, пожалуйста, отсюда. Однако первый президент до послед-него своего дня не проронил в ответ ни слова.

Это молчание вселяло в Бориса Абрамовича удивительную самоуверенность. Он почему-то считал, что Ельцин чуть ли не ставит тайком свечки за его здравие.

«Конечно, Ельцин поддерживает нас, – без тени сомнения уверял Березовский в интервью Андрею Караулову, – я в этом нисколько не сомневаюсь… Мне кажется, что Борис Николаевич сейчас совершает одну самую главную ошибку, тяжелую… Борис Николаевич не имеет права устраняться от тех процессов, которые происходят в России, потому что по существу, как бы красиво не говорили его адъютанты, чтобы ни печатали под его именем в газетах, Борис Николаевич не может не понимать, что все, что он делал и считал делом своей жизни, последние десять лет прошлого века, разрушается почти до основания… Он должен, обязан открыто заявить о своей позиции неприятия, как минимум, того, что делает Путин…»

Ни годы, ни разлука с родиной так ничему и не научили Бориса Абрамовича; как и прежде, он продолжал существовать в мире собственных иллюзий, веря в то, во что хочется ему самому; и истово убеждая в том окружающих.

Первое время кое-кто на эти заклинания мог, действительно, купиться; даром убеждения обладал он отменным. Знакомый с Березовским ровно 30 лет Петр Авен так объяснял этот его феномен:

«Он вселяет уверенность в тех, кого вербует. Он убеждает людей: „Мы победим, всех скрутим в бараний рог, они все сядут…“ Когда человек уверенно говорит, что можно заработать миллиард долларов, то в это никто не верит, но люди думают: ну, миллионов 20, значит наберется.

И если Березовский говорит, что Путин уйдет этой осенью – так, значит, лет через пять Путин может уйти…»

Еще более образно эту особенность Березовского определяет один из его соратников, бывший компаньон и сослуживец Юлий Дубов:

«Он необычный человек. Сконцентрированный в пространстве сгусток энергии, который и сам не может находиться на месте, и других втягивает в движение, заставляя их следовать в своем фарватере… за счет энергии, психологического влияния, умения убеждать, покорять, тащить за собой. Просто вырваться не можешь. Находишься в окружении черной дыры, она засасывает».

Когда Березовский создавал, например, «Либеральную Россию» – затея совершенно никчемная – он искренне пытался убедить всех вокруг, что это партия будущего. От находившегося тогда рядом с ним экс-директора «Росконверсвзрывцентра» Никиты Чекулина знаю, что Борис Абрамович на полном серьезе разглагольствовал в том смысле, что «Либ. Россия» получит на думских выборах, как минимум, десять процентов голосов. «В декабре 2003-го мы все триумфально вернемся в Москву уже с мандатами».

И о том, что Путин вот-вот вынужден будет уйти, авгур Березовский повторял едва ли не ежедневно; он просыпался с этими словами, и с ними же отходил ко сну.

«Подождите, – упрямо твердил он, – еще немного, совсем чуть-чуть… Путин не досидит до конца этого года… первого срока… второго срока…»

Однако время шло, а Путин оставался незыблем; более того – власть его укреплялась прямо на глазах. И чем сильнее становилась она, тем быстрее растворялась в воздухе черная магия Березовского. Даже те немногие впечатлительные граждане, что как-то еще верили ему поначалу, начали, наконец, осознавать всю бессмысленность этих предсказаний. Постепенно окружение его стало разбегаться.

Трагедия Березовского в том, что он всегда одинок. Сколь бы шумными не были собираемые им пиршества и банкеты, все равно потом наступал вечер, и он оставался один на один с самим собой.

За 61 год Березовский так и не научился дружить. Все люди в его понимании были лишь инструментарием, материалом в достижении поставленных целей. Или – только приятелями, с которыми весело проводить время; но случись что – их и след уже простыл. Дружба по Березовскому – это чисто женское явление; обнялись, расцеловались, а уже через пять минут – давай за глаза обливать друг друга помоями.