Чему уж она там училась – сказать сложно; практически на вокзале прелестную брюнетку подобрал упомянутый выше Александр Бородулин. Очень скоро барышня очутилась в штате «Мадмуазели», которое располагалось – только не смейтесь! – в помещении Детского театра марионеток…

Встреча с Березовским круто изменила ее жизнь. В считанные месяцы марионетка Марианна получила, наконец, все, о чем лишь могла мечтать девушка из рабочей семьи, насмотревшаяся картин про роскошную жизнь. Заботливый ухажер снял ей квартиру в Арбатских переулках, купил машину и даже приставил охрану – неотъемлемый атрибут модельного бытия.

Трудно сказать, чем уж так пленила она престарелого ловеласа; в жизни Березовского женщин было порядком больше, чем волос у меня на голове. Вряд ли одной только красотой – хотя и этот фактор тоже не последний. Рискну предположить, что его возбуждала своеобразная неприступность модели, которая готова была отдаваться исключительно телом, но никак не душой.

Марианна относилась уже к новой популяции стерв, выросших на обломках колбасной революции. Она была напрочь лишена комплексов, а понятие «морально» ассоциировалось у нее лишь с разновидностью плотских забав. Кроме того, она была не по годам расчетлива.

Юная модель очень быстро нащупала в своем новом поклоннике слабые струнки; а, нащупав, стала виртуозно на них играть. Она то приближала кавалера, то удаляла, могла позволить себе в открытую начать потешаться над ним и глумиться. Подобным образом с Борисом Абрамовичем не обходились со времен далекой пубертатной молодости. Это одновременно и злило, и заводило его.

Один из знакомых Березовского, попросивший сохранить свое инкогнито, воспроизвел мне крайне показательную сцену, невольным свидетелем которой он однажды стал.

«Марианна просто хамила ему в лицо. Говорит: ты пообещал подарить „Мерседес“; так вот мне таких жалких подачек не надо – подумаешь, сто тысяч долларов – давай, гони чего-нибудь посущественней.

Я прямо обалдел. «Слушай, – спрашиваю, – тебе сколько лет?» – «Восемнадцать» – «Для восемнадцати лет вполне сойдет и какой-нибудь „Ситроен“ или „Форд-Фокус“. И она так спокойно мне отвечает: „Если б я жила с тобой, тогда, конечно, подошел бы и „Ситроен“, потому что ты нормальный, здоровый мужик. А это – старый отвратительный еврей, которого все ненавидят. Ко мне ж после него никто не подойдет, поэтому надо отжать все по максимуму“».

«Больше всего меня поразило, – подытоживает расказчик, – что Боря стоически все это выслушивал. „Не обращай внимание, – сказал он, когда Марианна ушла. – Через год я ее обязательно сломаю; влюбится в меня, как кошка“».

Борис Абрамович не мог допустить, чтобы какая-то девчонка взяла над ним верх; во всем и всегда он должен был оставаться победителем.

Особенно Березовского бесило, что, живя за его счет, «мадмуазель» напропалую крутила амуры с другими мужчинами. С одним из них – неким Феликсом Газиевым – у нее, вообще, возник настоящий любовный роман.

Не в пример лысоватому и престарелому олигарху Газиев был молод и хорош собой: 23 года, рост 180 сантиметров, плотного телосложения, волосы темно-русые, лицо овальное, брови дугообразные, глаза голубые.

Я воспроизвожу его внешность столь детально, поскольку она четко была зафиксирована в сводке происшествий ГУВД Москвы.

В апреле 1999 года Феликс Газиев был зарезан ножом при невыясненных обстоятельствах; убийц, разумеется, не нашли. Так трагично разрушился этот любовный треугольник.

Смерть возлюбленного Марианна переживала поначалу тяжело. Она ходила к нему на могилу, носила цветы. Но потом круговорот бурной богемной жизни засосал ее и окончательно унес прочь.

Теперь это была уже не угловатая провинциалка, а лощеная, уверенная в себе львица. Она регулярно выходила с Березовским в свет. Даже когда он летал в Лондон на судебный процесс против «Форбса», в поезд-ке сопровождала его не законная супруга, а Марианна.

Борис Абрамович не зря числился членом-корреспондентом РАН; под его влиянием девушка тоже потянулась к знаниям. В 2000 году она поступила в среднюю сменную школу № 80 Санкт-Петербурга на отделение экстерната, где – цитирую выданную по окончании характеристику – «Показала серьезное и добросовестное отношение к учебе… много времени уделяла самостоятельным занятиям по предметам». После чего была зачислена на платное отделение факультета психологии Российского государственного университета; обучение – 50 тыс. 700 руб. за семестр – оплачивал, разумеется, Березовский.

Впрочем, если говорить серьезно, я сильно сомневаюсь, что Марианна вообще переступала порог этих учебных заведений; школы – уж наверняка. По крайней мере, когда я отправил туда своего помощника, директриса перепугалась жутко и наотрез отказалась разговаривать на эту тему. Последний факт кажется совсем не удивительным, если учесть, что всей организацией учебного процесса занимался по просьбе Березовского весьма авторитетный в Питере человек с красноречивой кличкой Костя-Могила (в миру – Константин Карольевич Яковлев), сведенный с ним некогда всезнающим Бадри Патаркацишвили.

Разумеется, Елена Горбунова – третья и законная супруга – прекрасно была осведомлена и о тяге мужа к юным моделям, и о молодой сопернице из агентства «Мадмуазель». Ходили слухи, что она даже намеревалась подать на развод, отсудив у Березовского половину его состояния, но потом якобы успокоилась.

Верится в такое с трудом. Всегда, еще с ранней молодости, Горбунова отличалась завидным прагматизмом; в этом они с мужем были очень похожи. В предыдущих главах я уже подробно рассказывал, как зарождались их отношения: любви – в классическом ее понимании – не наблюдалось здесь ни на йоту. Скорее, это была обычная коммерческая сделка; акт купли-продажи, где каждая из сторон получала очевидную для себя выгоду. Березовский – красавицу-жену, отлично дополняющую его образ светского льва; Горбунова – пропуск в красивую, обеспеченную жизнь.

Бессменный руководитель ЧОП «Атолл» Сергей Соколов рассказывал как-то, что, когда в 1998 году Березовский едва не отправился к праотцам – он разбился на снегоходе и сломал позвоночник – две его жены – Галина и Елена чуть не подрались прямо у постели умирающего:

«Борис лежал недвижим, а Бешарова с Горбуновой сидели по разные стороны кровати и уже делили будущее наследство».

Как видно, оба супруга друг друга стоили. Их отношения с самого начала были далеки от домостроевских. В этой семье властвовала абсолютная свобода нравов; каждый жил своей собственной жизнью и даже отдыхать ездил преимущественно отдельно. Но при этом, для внешнего мира демонстрировался нехитрый спектакль под названием «Совет да любовь».

С их отъездом из России ситуация мало изменилась. Супруги хоть и живут сообща – в поместье в местечке Вентуорт в 45 минутах езды от Лондона («великолепная латифундия», по свидетельству бывавшего там певца оппозиции Александра Проханова) – их общение напоминает отношения брата с сестрой.

Елена – почти в открытую – имеет собственного любовника; тренера по фитнесу. Борис Абрамович постоянно общается с юными грациями, которых поставляют ему несколько надежных людей из России и Прибалтики.

Эмиграция не остудила его пыл. Барышни прилетают в Англию целыми группами; кого-то он отсеивает сразу, кто-то остается здесь на пару дней. (Если очень повезет, то и дольше.)

Из надежных источников известно, что гонорар за поездку каждой наложницы составляет обычно 10–15 тысяч долларов. Все накладные расходы – билеты, виза – принимающая сторона тоже целиком берет на себя.

Покойный ныне Александр Литвиненко очень обижался, кстати, на подобную расточительность. Незадолго до гибели в телефонном разговоре с агентом английской разведки Вячеславом Жарко – к этой истории мы еще обратимся – он жаловался на то, что для Березовского «две проститутки дороже, чем годовая моя зарплата».

Надо отдать должное Березовскому – на женщин он никогда не скупился. Борис Абрамович до сих пор содержит всех своих бывших супруг и детей. Долгое время помогал он и юной красавице Марианне.