Вскоре Ауркиория остановилась перед дверью в одну из комнат. Хм… я полагал, что мы идём в какой-нибудь тронный зал. Однако моим ожиданиям не суждено было воплотиться в реальность. Верховная богиня постучалась в дверь, после чего приоткрыла её и вошла в комнату.

В комнате было довольно темно, разве что в дальнем углу горела свеча, отобравшая у тьмы небольшой клочок пространства. И здесь можно было замерить большой полукруглый стол, усыпанный кучей самых разнообразных инструментов, документами, чертежами, книгами и множеством артефактов. Позади стояли шкафы, чуть дальше можно было разглядеть двуспальную кровать и кресло со столиком, засыпанным книгами. Но самое главное среди всего это была она — богиня. Все мои предположения разбились в пух и прах.

Эбрис, Богиня Сожалений,???,???,???,???,…,??? уровень

На стуле, перед столом, сидела необычная девушка, вряд ли она была выше меня. Она была так увлечена построением очередного артефакта, что даже не обращала на нас внимания, словно для неё мы и не существовали вовсе. И пока мы не решались её отвлекать, так что я мог рассмотреть её как следует. Хрупкое и худенькое тело, средних размеров грудь, длинные ножки, очень светлая кожа, приятное лицо, которое могло принадлежать доброй девушке из Халаэлении, но отнюдь не богине хитрости и ловушек. Кстати, мне никто не говорил, что она Богиня Сожалений. И почему вообще сожалений-то? Впрочем, ладно, попозже узнаю. Её тёмно-серые глаза были перечеркнуть белыми полосами, образовывающими кресты, складывалось впечатление, что у неё был белый вертикальный зрачок, который кто-то скопировал и расположил ещё и горизонтально, чтобы получилась такая удивительная картина. Впрочем, нет, я ошибся, это были не кресты, а звёздочки с четырьмя лучами. Но было в ней кое-что, что сильно выделялось на фоне остального, и я сейчас не говорю о том, что она сидела голой на стуле, а о её очень длинных тёмно-русых волосах с красновато-медным отливом. Я бы ничуть не удивился, если бы среди волос увидел синие или зелёные окислы. И именно этими волосами она собирала артефакт. Очень ловко и умело, словно промышленный робот на высокотехнологичном производстве. За такой работой можно было наблюдать не отрываясь. Она будто успокаивала и даже приносила немного радости. Хм… кажется, я смог испытать те же эмоции, что испытывала эта богиня.

— Насмотрелся? — спросила она у меня, не отвлекаясь от своих занятий. Голос её был тихим и приятным, словно принадлежал очень хрупкой девушке. — До твоих девушек я явно не дотягиваю, — продолжила она, после чего часть волос прикрыла её наготу, образуя нечто вроде скромного платьица. — Ладно, раз уж даже Цуни добрался сюда, то я, так уж и быть, поговорю с вами. О, Киора, привет, — встала она со стула и подошла к нам, после чего обняла Верховную богиню, уткнувшись в её грудь. — Зря ты доспехи нацепила, — скривила губки богиня, но я рада, что ты ко мне пришла, а то даже скучно было, ведь кроме тебя никто ко мне не приходил. Я даже… — вдруг резко остановилась она, словно бы подвисла или задумалась о чём-то, а потом продолжила, как ни в чем не бывало, — думала, чтобы принять твоё предложение о вступлении в светлый пантеон.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что никуда бы ты не вступила, — сказал Цунгар. — А даже если бы ты и побывала в мире Ауркиории, где живёт множество ангелов и постоянно присутствуют десятки богов, то сразу бы оттуда убежала.

— Да, это было бы непросто, — не стала отрицать Эбрис.

— Но всё же мы пришли к тебе с предложением, — продолжил Цунгар, а я всё удивлялся обычно злому богу мечников, который сейчас сильно изменился, словно с нами всё это время шёл кто-то другой. Его эмоции говорили о том, что он совсем не хочет превратить богиню в пыль или как-то навредить ей. Глядя на неё, Цунгар испытывал боль. — Так вышло, что без твоих сил в предстоящем сражении не обойтись.

— Хватит с меня сражений, — резко ответила Эбрис. — Я… не хочу снова сражаться. Пусть моя текущая жизнь кажется блеклой, но мне… хорошо. Я собираю разные артефакты, а потом… выкидываю их и собираю новые. Словно мозаика, только не из картонных фигурок, а из разных деталей, которые хотят встать на свои места. Я способна создавать удивительные вещи, но возвращать к жизни других… не могу, Цуни. Для этого моих сил слишком мало, а достаточно их не будет никогда, ведь души не механические артефакты и собрать их по кусочкам не получится, разве что можно сохранить, если вырвать душу из механизма распределения, что весьма непросто.

— Я тебя понимаю, но иначе нельзя, — сказал Цунгар. — Остальных не вернуть, но можно спасти то, ради чего они сражались.

— А зачем? — спросила она, и на это Цунгар не нашел, что ответить. — Ты ведь понимаешь, что ничего родного в творении Рейнеи для меня нет, а этот замок и сам мир единственное, что я могу назвать своим. Это единственное, что останется неизменным, таким же, как и раньше. Поэтому я ещё раз повторю свой вопрос: зачем? Зачем мне спасать кого-то, в том числе и Рейнею?

— Чтобы не сидеть тут в одиночестве и исцелить свою израненную душу, — сказал я, так как ощутил боль и в её душе. Я сильно ошибался на счёт Эбрис и до сих пор не могу её понять. Зачем делать столько жутких артефактов, которые портят жизнь другим людям?

— А разве есть в одиночестве что-то плохое? — спросила она, отложив недоделанный артефакт в сторону и откинувшись в кресле. Кстати, только сейчас я заметил, что кресло было весьма необычным для такого антуража, его будто купили в интернет-магазине. На удивление я заметил на столе, возле кровати, нечто вроде монитора, или это была картина на подставке?

Странно, всё очень странно. От эмоций богини, которые вдруг начали разгораться в её сердце, и моё сердце забилось быстрее. Жестокий Цунгар сейчас чувствовал себя не в своей тарелке, но не желал уходить, поэтому в его душе также бурлило много эмоций. И даже Киора испытывала немало противоречивых чувств. С одной стороны она опасалась богиню сожалений, с другой — ей хотелось её крепко обнять, пожалеть и успокоить.

— Зачем делать столько жутких артефактов, которые портят жизнь людям? — спросил я.

— Меня успокаивает их сборка, а уж то, как их использую другие меня не волнует, — ответила богиня.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда, богиня, вы не будете злиться на меня за это, — сказал я и выполнил то, к чему готовился всё это время.

Примечание автора.

Как думаете, Эбрис с иллюстрации похожа на ту, которую вы представили?)

Глава 27

Удивление. Эмоции. Предлог, чтобы выйти наружу.

Ошейник Амодэи захлопнулся на шее Эбрис, а наручники обвили цепями её руки. Она лишь усмехнулась, посмотрев на меня, как на глупца. Цунгар также недоумевал, с удивлением смотря на меня. Я же с ухмылкой смотрел на богиню, заставив пошатнуться её, казалось бы, непоколебимую уверенность.

— Ты ведь понимаешь, что против меня мои же артефакты не сработают? — решила всё же уточнить она.

— Поживём — увидим, — философски заметил я и вновь довольно ухмыльнулся, окончательно разозлив Эбрис.

— Твоё нахальство просто поражает, и этим ты напоминаешь его, — указала она в сторону Цунгара, а после провела пальцем по металлическому ошейнику.

Она уже готовилась вступить со мной в бой, но что-то явно пошло не по её плану. То есть ничего не случилось. Она сделала ещё несколько касаний к своему артефакту, а потом стукнула по нему от злости.

— Ой, я же совсем забыл, — наигранно вспомнил я и быстро застегнул оставшиеся браслеты, только теперь уже на ногах. После чего богиня чуть не упала, впрочем, нет, она всё же не удержала равновесие и шлёпнулась на пол. И впервые её эмоции проявили себя достаточно сильно, что она не смогла их сдержать. Словно потухший многие тысячелетия назад вулкан вдруг неожиданно решил пробудиться вновь.