Поводом для начала кампании послужил случай в Александро-Свирском монастыре, где осенью 1918 г., при приеме на государственный учет имущества монастыря, в раке Александра Свирского вместо мощей была обнаружена кукла (по другой, церковной версии — просто кости). Кто-то понял, что такой выгодный момент стоит использовать. Этим человеком был Михаил Галкин.

Видимо, впервые об этом центральные власти узнали из доклада эксперта, бывшего священника Галкина, который побывал в Петрозаводске и в Олонецкой губернии осенью 1918 г. В своем отчете он сообщал, что в сентябре 1918 г. комиссия губернского исполкома в составе 15 человек прибыла в Александро-Свирский монастырь, монахи ударили в набат, набежавшая толпа заставила незваных гостей ретироваться. Позже, уже при помощи красноармейцев, настоятель и наиболее активные монахи были арестованы и расстреляны.

Двадцать второго октября члены Лодейно-Польского уездного совета посетили Александро-Свирский монастырь, реквизировав все ценное имущество; среди прочего были отобраны и три раки для мощей. Далее, по словам Галкина, при вскрытии мощей в присутствии «многочисленных представителей» в раке вместо нетленных останков четырех угодников была обнаружена самая обыкновенная кукла.

Кроме того, Галкин сообщал, что на чердаке церкви, где «вили гнезда голуби», кроме серебра, зарытого в песок, нашли еще одну восковую куклу. Также священник писал в комиссариат, что в доме архимандрита обнаружено много любовных писем к некоей «Анюте», по которой он «очень скучает» и приглашает ее прийти к нему в восемь часов вечера.

Через несколько дней, 30 октября, очевидно, когда слухи о восковой кукле и «удивительных мощах» дошли до «народных масс», в городе прошел митинг, который принял резолюцию. В ней говорилось: «Клеймим позором затемнителей в лице монастырских и прочих священно-, церковнослужителей, извращающих святые идеи нашего великого учителя Христа». Отчет Галкина, поступивший в Комиссариат юстиции, датирован 29 ноября 1918 г.

Почти одновременно с ним в Наркомюст пришла и жалоба уцелевших монахов злополучного монастыря, в которой сообщалось, что незадолго до изъятия мощей монахи провели их осмотр. По их словам, они обнаружили схимническую местами истлевшую одежду, «подняв налобник, увидели лицо Преподобного, нижняя челюсть упала на грудь (так! — П.Р.), зубы во рту все целы, только два нижних выпало, на голове имеется немного волос и сохранилась часть бороды... с груди ребра упали, и видно немного позвоночник».

Далее красочно описывался визит в монастырь и его грабеж партией красноармейцев, которая составляла «до 30 человек». Забирали все, что хотели; нашли монастырское вино, и «некоторые допьяна напились». Монахи отмечали, что среди грабителей были и такие, которые жили раньше в монастыре в числе послушников и рабочих и даже знали, где спрятаны монастырские драгоценности».

На первый взгляд, одна версия противоречила другой, однако в любом случае нетленных мощей не было. (Дискуссия о состоянии и принадлежности «современных» мощей Александру Свирскому, выставленных в монастыре сейчас, меня не интересует, по существу исцеление от мощей даже совсем не «подлинных» есть вопрос веры, а не знания.)

Ни одна антицерковная акция не освещалась в прессе так масштабно, как вскрытие мощей. Казалось бы, зачем в разгар гражданской войны, когда чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону, большевикам надо было создавать себе проблемы, наживать недоброжелателей среди сотен тысяч и даже миллионов простых людей, лояльно относившихся к новой власти, но продолжавших ходить в церковь?

Бытует мнение, что вскрытие мощей — это грубая, кощунственная акция, и ее можно рассматривать как карнавальные глумления над религией эпохи Емельяна Ярославского. В действительности все было гораздо сложнее. Мнение, что мощи — это нетленные тела святых подвижников, и сейчас продолжает бытовать, причем считается, что именно нетленностью можно определить святость или греховность церковного человека.

Вспомним знаменитый эпизод смерти старца Зосимы из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: то, что тело старца стало разлагаться и «пахнуть», было воспринято как показатель греховной жизни Зосимы. Долгое время даже среди образованной церковной паствы нетление было почти символом святости. Однако еще в конце XIX в. известный церковный историк Е.Е. Голубинский убедительно показал, что это не так и что в древности почитали как тленные, так и нетленные останки подвижников; писал историк и о многочисленных подделках православных мощей в Греции.

Писать то же о России до революции было невозможно в условиях духовной цензуры. Церковные деятели вспомнили о книге Голубинского, когда кампания по вскрытию мощей была в самом разгаре, однако было уже поздно. Да и что значило мнение академического ученого в сравнении со столетними народными представлениями о святости?

Само слово «мощи» в древнерусском языке могло обозначать и кости, и, как справедливо пишет Г.П. Федотов, собственно самого нетления в Древней Руси не требовали: в одних житиях говорилось «лежит мощьми», про других святых — «лежит в теле». Только в Синодальную эпоху «укоренилось неправильное представление о том, что почивающие мощи угодников являются нетленными телами». Схожего мнения придерживается и современный исследователь А.С. Лавров, уточняя датировку Федотова и относя ее к началу XVIII в. По его мнению, «“неправильное представление” о мощах явилось результатом смешения рационалистических идей петровской церковной реформы с “народным” взглядом на нетленность всех святых мощей, характерным для многих ее исполнителей».

Уже в словаре Даля «мощи» — это «нетленное тело угодника Божьего». И это было самое распространенное мнение. Поэтому всем было очевидно, что мощи должны быть «правильными», то есть нетленными. Если исходить из употребления слова «мощи» в древнерусском языке, становится ясно, что оно означало и просто тело умершего, останки и прах, и тело умершего, «прославившегося нетлением и чудодейственными свойствами».

И до революции церковные власти в России понимали, к какому «соблазну» могут привести «неправильные» мощи. Именно поэтому Синод запретил перенос мощей Стефана Пермского из Москвы в Пермь, несмотря на многочисленные просьбы местных жителей. (Внушительный фолиант подписей с просьбой перевезти мощи хранится в архиве Синода.) Но мощей в привычном смысле слова не оказалось: были только разрозненные кости, идентифицировать которые не было никакой возможности, и поэтому церковные и светские власти поспешили спустить дело на тормозах.

В октябре 1906 г. в Ниловой пустыни Тверской губернии во время богослужения к мощам Нила Столбенского подошла женщина, «оказавшаяся», как сообщалось, мещанкой города Устюга 88 лет. Пытаясь приложиться к святыне, она облокотилась на край раки, «которая, не будучи прикреплена к своему постаменту, накренилась набок, потеряла равновесие, упала и накрыла собой старуху. Старуха, находясь под ракой, закричала: «Братия, спасите меня». Духовенство и народ, как писалось в отчете о данном происшествии, были «в страшном испуге». Богослужение прекратили, и народ был «немедленно удален» из церкви.

Для освидетельствования мощей создали специальную комиссию. Однако сами мощи, зашитые в схизму, комиссия раскрывать не стала. Обращает на себя внимание также то, что после падения раки все присутствующие были срочно удалены из храма, словно представители духовенства чего-то боялись и стремились максимально ограничить круг посвященных в знания о реальном состоянии мощей. Однако у большевиков после их прихода к власти были совсем другие задачи.

Вскрытие мощей производилось, как правило, самим духовенством, в присутствии представителей власти, медицинских работников, приглашаемых для освидетельствования состояния останков, представителей прессы и т.п. Данные документировались, производилась фото-, а иногда и киносъемка. Уже первые вскрытия дали в буквальном смысле шокирующие результаты, получить которые, видимо, не ожидали даже церковные деятели и которых так ждали убежденные атеисты. В гробницах святых часто находили все, что угодно: в лучшем случае разрозненные кости, иногда полусгнившие скелеты, в худшем — восковые куклы, тряпки, вату, гвозди, сапоги, даже женские чулки, но только не нетленные мощи.