Андрей посмотрел вопросительно.

– Пришло время выезжать. Корпункт в Анкаре ждёт своего главу. Твоё назначение одобрили, собирай чемоданы. Вылет через неделю, – сказал Михмих.

Андрей знал, что лучше него никого на эту роль нет. Он, конечно, не ожидал, что это произойдёт так скоро, и был благодарен судьбе за предоставленный шанс.

– Спасибо, Михаил Михайлович, за доверие. Я не подведу, – сказал Андрей.

– Я и не сомневаюсь, Андрюша. В добрый путь, соколик.

В аэропорт Шереметьево Андрей прибыл заранее. Рейс «Аэрофлота» Москва – Анкара должен был вылететь в 14:35. Андрей слонялся по аэропорту с самого утра. Он присел в вестибюле на кресле, у его чемодана оторвалась ручка, и нужно было что-то с этим сделать. «Уму непостижимо – у меня с собой, в прямом смысле слова, чемодан без ручки», – подумалось Андрею.

– Фантастика, конечно: всего два года назад эти коридоры приняли сотни пассажиров со всего мира; вот они ворота к счастью повстречаться с нашим олимпийским мишкой, – сказал сидевший на соседнем кресле, лоснящийся от жары, полный пассажир в нелепой шляпе.

Вы наверняка встречали таких любителей поговорить с незнакомыми людьми. Их так переполняет внутренний мир и впечатления от мира внешнего, что они себя не могут сдерживать и изливаются вовне, причём частенько хотят деятельного постороннего участия в их излияниях.

Андрей лишь утвердительно качнул головой, поскольку пассаж Лоснящегося явно адресовался ему. Андрея больше интересовало, как он потащит свою ношу.

– Вы куда летите? Я в Берлин, везу детишек спецшколы по обмену. Ни слова по-немецки не знаю, но характеристики все хорошие, – сказал мужчина в шляпе, – Меня зовут Пётр. Мы с вами, должно быть, на один рейс?

– Нет, – вынужденно ответил Андрей, – Я лечу в столицу Турции.

– А, в Стамбул, – блеснул эрудицией Лоснящийся.

– Почти… в Анкару.

– Да что вы?! Когда они успели перенести столицу?

– Не поверите, шестьдесят лет назад.

– Вот это да. Ну вы там поаккуратнее в этой Турции. Они же там все с ятаганами наперевес, янычары.

Андрей грустно вздохнул. Рассказывать краткую историю Турции случайному человеку в аэропорту совсем не хотелось. Андрей спешно откланялся и пошёл в другой конец зала, держа свой чемодан на руках, как младенца.

Оставив тщетные попытки приладить ручку, Андрей решил скоротать время, записав свои ощущения в блокнот. Кто знает, может, эти заметки пригодятся, когда он приступит к написанию романа?!

Он занёс карандаш над листком блокнота, быстро исписал круглым почерком страницу. Потом его нестерпимо потянуло к книжке, которую взял с собой. Айтматов был писателем, роднившим в своём творчестве различные сферы интересов Андрея. Поэтому он решил взять с собой сборник его произведений. Книга была большая, увесистая. Может, из-за неё отвалилась и ручка. А может, и из-за пары килограммов картошки, которые Андрей на всякий случай решил взять с собой.

Андрей перевернул очередную страницу, настало время отдать вещи в багаж и зарегистрироваться на рейс.

Таможня. Салон самолёта. Ещё страница впечатлений круглым почерком в блокноте. Попытка уснуть. Тщетная.

Когда самолёт пошёл на снижение, нырнув под облака, завиднелись черепичные крыши малоэтажных домиков. Примерно так себе Андрей представлял пейзаж, который должен был его встретить в Анкаре – некогда глухой провинции, ставшей благодаря своему стратегическому положению внутри страны столицей во времена оккупации Стамбула войсками англичан и французов. Мягкая посадка. Снова таможня.

Улыбающийся таможенник расплылся в ещё большей улыбке, прочитав фамилию Андрея в документах. Когда Андрей только начинал учить турецкий язык, он с удивлением для себя обнаружил, что его фамилия приобретает совсем иной смысл. Да, в Турции он мог бы сойти за местного, если бы его не выдавала внешность (даже по советским меркам он был очень светлым, альбиносом) и имя. А вот с фамилией всё было в порядке. На русский язык, будь она турецкой, переводилась бы как «тарелка».

Пересекая границу, Андрей очень надеялся, что смещение смыслов в языке поможет ему бросить наконец курить. Ведь теперь он был не Табак, который «табак», а Табак, что являет собой «столовую посуду».

Андрей взял в объятья с ленты транспортёра свой чемодан. Сделал он это как-то неудачно – поклажа упала на пол, открылись защёлки, и на пол выкатились несколько клубней.

– Да, я тот сумасшедший, который приехал в Анкару со своей снедью, – буркнул себе под нос Андрей, собирая картошку, будто отвечая на вопрос находившихся рядом с ним пассажиров рейса SU 205, сгружавших с ленты чемоданы и сумки.

Покончив со своим делом, Андрей направился в холл зоны прилётов. Там его должен был ждать Анатолий, образ которого Андрей себе рисовал, исходя из тех заметок, которые выходили из-под его пера. Внешне он его представлял худым и ровным как палка, таким же физически выверенным, как и его тексты. Что же касается характера и профессиональных качеств, Анатолий представлялся Табаку приятным и тонким человеком, внимательным к подробностям, дотошным. Важная деталь – этот человек, несомненно, более опытный в поле, поступал ему в подчинение.

Взору Андрея предстала геометрическая картинка: идеально прямой Анатолий стоял в холле с прямоугольной табличкой, на которой большими буквами он написал имя латиницей.

Андрей сразу заприметил надпись и человека, её держащего. «Да, несомненно, с курением в этой командировке будет покончено», подумалось Андрею в первую очередь. Поскольку его фамилия, покинув прокрустово ложе кириллических символов, претерпела трансформацию смысла, ему тут же захотелось есть. Вторая мысль: Анатолий в самом деле был очень похож на образ, рисуемый в воображении.

– Добро пожаловать на турецкую землю или, как у нас тут на говорят, хош гельдиниз[1].

– Хош булдук[2] вам на это, – отозвался Андрей весело. Ему понравился игривый тон Толи. – Спасибо, что османской вязью не написали моё имя, меня бы это точно сбило с толку.

Толя взял у Андрея чемодан с рук на руки. Оба замялись при его передаче. Андрею стало как-то неудобно, что ручка отвалилась, и из-за содержимого, Толе стало неудобно потому, что Андрей выглядел сконфуженным, а табличка с именем Андрея так и норовила выскользнуть из-под подмышки.

Андрей и Анатолий ехали на новеньком трёхдверном «Форде Эскорте» 1982 года выпуска с открытыми окнами. Да, так примерно всё себе Андрей и представлял. Сначала от аэропорта шла нежилая полоса, потом стали появляться редкие и учащающиеся к центру города малоэтажные домики с черепичными крышами, которые виднелись с высоты полёта стальной птицы. Пространство вокруг наполняла витиеватая местная музыка, доносившаяся из открытых окон проезжающих машин. Наряду с многоцветьем немецких, французских, итальянских и американских марок, дорогу заполонили «пернатые» турецкого автопрома – «Карталы» и «Шахины»[3]. В некоторых, на передних креслах, сидя на руках у старших родственников, ехали дети, некоторые машины были битком набиты и старыми, и малыми, превышая вместимость кабины раза в два. Все эти краски по приезде непременно нужно было занести в блокнот. По улицам прогуливались военные с оружием – отзвук событий, о которых Андрей читал у коллег.

Потом въехали на какую-то, должно быть, центральную улицу. По левую руку Андрей увидел памятник Ататюрку на лошади. Победоносно восседавший в седле «отец турок» с высоты обозревал пространство. «Мы сделали великую трансформацию: перенесли нашу страну из одной эпохи в другую», вспомнились Андрею слова Ататюрка, которые он где-то читал. Многоэтажные здания из стали, камня и стекла уплотнились вдоль дороги. Андрею было невдомёк, что подобные офисные кварталы заполонят его родину через каких-то лет десять.