Так называемый Психодром рядом со старым зданием МГУ стал еще одним излюбленным местом тусовки. Здесь собирались преимущественно примкнувшие к хиппи студенты, среди которых лидировали журфаковцы – учащиеся одного из самых престижных гуманитарных факультетов, блестящая молодежь с широким кругом знакомств. На Психодром приходили молодые люди разных возрастов, даже старшеклассники. Мария Арбатова, посещавшая Школу юного журналиста при журфаке, вспоминает, как именно ее ровесники «вплетались в „Систему“: они выходили покурить – а все курили, чтобы выглядеть постарше, – и таким образом как-то взаимодействовали. Мы все перезнакомились и уже интегрировались в это взрослое пространство»132. Люди вспоминают, как легко в 1970‐х все знакомились, заводя разговоры друг с другом. Один быстрый взгляд, беглая оценка возраста и прикида, краткая сверка симпатий-антипатий – и можно было с ходу увидеть «своих» в этой вселенной, определив их положение по самой важной шкале – между «конформистской» и «прогрессивной» молодежью по отношению к режиму. Никакое другое место не подходило для этого лучше, чем главная артерия Москвы – улица Горького, тянувшаяся от Красной площади к Белорусскому вокзалу. Ее нижняя часть, между Пушкинской площадью и гостиницей «Националь», скоро получила у хипповской тусовки сленговое название «Стрит». Надежда Казанцева (в девичестве Сергеева) вспоминает, как в 1967 году познакомилась с Юрой Бураковым, еще до того, как он стал легендарным лидером хиппи. Она и ее подруга Наташа шли вниз по улице Горького и встретили двух симпатичных молодых людей: «Они как-то повернулись, и мы заговорили. Они говорят: „А что вы любите?“ – „А мы любим Сэлинджера ‘Над пропастью во ржи’“ – „И мы любим!“ – „Видели ли вы ‘Генералов песчаных карьеров?’“ – это фильм, который тоже очень сильно воздействовал на советскую молодежь. – „Да!“ Ну а музыка, конечно, „Битлз“»133. На Стриту и вокруг также можно было встретить иностранную молодежь и даже западных хиппи134. В общем, Стрит был местом, где можно было и других посмотреть, и себя показать. Записная книжка Солнца полна имен всех тех, кого он повстречал в центре Москвы: американцев, «бундесов» (западных немцев), финнов, восточных немцев и людей со всего Советского Союза. Кстати, бросается в глаза, что, когда хиппи вспоминают о своих встречах с иностранцами, они никогда не упоминают африканских, азиатских и ближневосточных студентов, которых в то время в Москве становилось все больше. Но на советской контркультурной карте они появлялись только изредка, в качестве случайных поставщиков джинсов.

Но еще до появления Стрита была «Труба». Система подземных переходов, соединявшая гостиницу «Националь» с противоположной стороной улицы Горького и с Красной площадью, уже в середине 1960‐х была местом встреч хипповских предшественников – любителей «Битлз». Александр Заборовский вспоминал, как он столкнулся здесь с предтечей хиппи:

Московские хиппи – как и хиппи по всему миру – использовали местную топографию. Они предпочитали городские центры, потому что именно там они находились в гуще событий. В Советском Союзе была заметная нехватка публичных пространств. Даже в столице было всего несколько мест, куда можно было пойти развлечься. В результате все, кто хотел потусить, собирались в одних и тех же районах. На улице Горького («на Стриту») находились три крупнейших винных магазина страны – «Армения», «Елисеевский» и «Российские вина», торгующие тем, что так ценилось среди многих хиппи (и не только). На западной стороне улицы Горького располагались два популярных кафе: «Московское», которое стало местом для встреч молодежи во времена оттепели, и «Север» (в постсоветское время известный ночной клуб «Ночные огни»), второй этаж которого хиппи вскоре превратили в территорию «для своих», то есть для тех молодых людей, которые опознавали друг друга по длине волос, музыкальным вкусам и еще некоему набору внешних и поведенческих признаков. Кафе «Лира» на Пушкинской площади, также часто упоминаемое в воспоминаниях хиппи, было самым заметным (в начале перестройки здесь открылся первый московский «Макдоналдс»). И конечно же, в центре всегда было много иностранцев: туристов, корреспондентов зарубежных изданий, бизнесменов и дипломатов. По этой же причине он привлекал спекулянтов и фарцовщиков, а также тех, кто намеревался у них что-либо купить. Центр Москвы был особым местом, потому что здесь концентрировалось все, что только существовало в Советском Союзе, это была квинтэссенция советского, и в этом всем варились ранние хиппи. Как рептилии в биотопе, они обитали в центре города – и в буквальном смысле здесь заспиртовались.

Бородулин, хиппи, фарцовщик и мажор, так описывал, что значило быть «центровым» – человеком центра:

Центр города, конечно, также был административным и идеологическим центром – как советской Москвы, так и всего Советского Союза. Так что сеть, сотканная хиппи, создавала альтернативное пространство, которое соперничало с политическим пространством Москвы, одновременно его подпитывая. Треугольник «Маяковская – Труба – Психодром» граничил с Кремлем и включал в себя московскую городскую администрацию, Институт марксизма-ленинизма и 17‐е (бывшее 50-е) отделение милиции, располагавшееся на Пушкинской улице, позади памятника Юрию Долгорукому, где также с 1970 года находился печально знаменитый комсомольский патруль «Березка». Патруль получил свое название в честь одноименного магазина валютных товаров на улице Горького, вокруг которого, в свою очередь, и крутились спекулянты и фарцовщики. Для своих тусовок на проспекте Калинина (сегодняшний Новый Арбат) хиппи выбрали знаковые заведения культуры, например кинотеатр «Октябрь», спроектированный по образу и подобию кинохрамов в голливудском стиле. Среди любимых мест также значились буфеты, расположенные на четных этажах гостиницы «Россия», современное высотное здание которой находилось рядом с Красной площадью и было снесено в начале 2000‐х (в 2017 году там разбит парк «Зарядье»). В конце 1960‐х проводить там время считалось высшим шиком. Хиппи понимали, что занимать пространства, которые советские власти считали своими, – административные учреждения, спецмагазины, места для иностранцев – было провокацией. Именно поэтому они их в первую очередь и выбирали. Баски с удовольствием вспоминал: «Да, мы собирались на Психодроме у университета. И тусили вокруг гостиницы „Националь“. Там были иностранцы. Господи, думали они, мы приехали в Советский Союз, а здесь какая-то толпа лохматых, все в джинсах и с хайратниками»137.