С практической точки зрения этот период – середина и конец шестидесятых – тоже был безвременьем, промежуточной эпохой. Оттепель практически закончилась. В 1964 году сместили Хрущева. Брежнев еще не сделал политического выбора между репрессиями и реформами. Было понятно, что возврата к сталинскому террору или массовым посадкам не будет. Образ жизни нонконформистов еще находился вне поля зрения советских органов государственной безопасности. Также меньше внимания уделялось мобилизации масс и их участию в официальной политической жизни, чем во времена Хрущева. Тучи начали сгущаться после демонстраций на Пушкинской площади в 1965 и 1969 годах. Последующие за ними репрессии в отношении политических диссидентов обозначили масштаб того, в какой степени КГБ будет регулировать взаимоотношения между государством и гражданином в последующие десятилетия. Но на какое-то время в конце шестидесятых движение хиппи оказалось в постидеологическом и предзастойном пространстве.

Движение советских хиппи не появилось благодаря какому-то одному человеку в одном каком-то месте. Первые признаки жизни возникли одновременно по всей стране: в Москве и Ленинграде, в прибалтийских городах Риге, Таллине, Вильнюсе и Каунасе, в украинских Киеве, Днепропетровске, Симферополе, Луганске, Одессе, Ровно и Львове, в российских Саратове и Иркутске и даже в таких закрытых городах, как Севастополь и Магадан68. Вполне вероятно, что на просторах Советского Союза появлялись и исчезали разные другие группы хиппи, о которых мир никогда не узнает, потому что их участники, окунувшись ненадолго в хипповскую жизнь, возвращались обратно в общество мейнстрима, унося с собой воспоминания о временах юношеского нонконформизма. Например, во Львове в одно и то же время существовало несколько групп, которые, скорее всего, даже не подозревали о существовании друг друга. В 1968 году Вячеслав Ересько основал группу «Тихий омут», а потом в 1970‐м (нелепым образом отсидев перед этим в тюрьме за нелегальное хранение оружия) – группу под лаконичным названием «Хиппи». Еще одна довольно внушительного размера компания выбрала местом своих встреч так называемый «Святой сад» – обнесенную стеной территорию заброшенного монастыря. В это же время организация под названием «Партия Свободы и Хиппи», возглавляемая 16-летней Людмилой Скороходовой, собиралась в заброшенном подвале, превратив его в свою штаб-квартиру. И если Ересько, умерший в 2011 году после продолжительной и преимущественно криминальной карьеры, был хорошо известен, то Скороходова и ее группа бесследно испарились (о том, что они вообще существовали, можно узнать только из дела, хранящегося в комсомольском архиве)69. И это несмотря на то, что Львов лучше многих других советских городов был представлен в летописной истории хиппи в виде трех опубликованных альманахов. В те ранние годы достаточно было всего нескольких смельчаков, которые, прослышав о западных хиппи, осмелились отрастить волосы и одеться так, что старушки на улице неодобрительно ворчали им вслед, а учителя грозили отчислением из школы. Чем ближе к западным границам находился город, чем сильнее были его исторические связи с зарубежьем, тем выше была вероятность того, что там появится зрелое сообщество хиппи. Мультинациональные города, такие как Львов и Каунас, были благодатной почвой для молодежного нонконформизма, а хиппи там пользовались преимуществами в виде трансграничной торговли и родственников за границей. Триумфально появившаяся западная рок- и поп-музыка, в первую очередь «Битлз», служила музыкальным сопровождением к поискам нового типа свободы.

Но откуда взялось это желание разорвать с официальными нормами и советским обществом? Что побуждало молодых людей за железным занавесом следовать за стилем, который сближал их с молодежью Калифорнии, Лондона и Нью-Йорка? Почему советских юношей и девушек привлекали такие же ценности, символы и лозунги, которые были близки их западным ровесникам? Все эти идеи – они были такими же или просто похоже звучали? Бывшие советские хиппи часто не могли рассказать, почему они начинали исповедовать идеи любви и мира, рисовать цветы на лицах и одеждах, собираться вместе в публичных местах и экспериментировать с новыми формами любви, наркотиков и общинной жизни. Это просто витало в воздухе, говорили многие из них70. И все же движение советских хиппи появилось не случайно. У него была как международная, так и своя, отечественная история, насчитывающая несколько десятилетий. Подъему движения способствовали обстоятельства, которые сошлись вместе к концу 1960‐х и которые подготовили почву для появления сообщества советских хиппи, превратив 1969 год в советское «лето любви». И хотя на Западе этот год считается кульминацией западного хипповского движения, после которого все пошло на спад, в СССР он стал не концом, а скорее началом истории советских хиппи71. В то время как мир западных хиппи угасал, распадался на части и перерождался в новые движения 1970‐х, советские хиппи еще оставались в строю на протяжении 1980‐х годов. Сменявшие друг друга поколения молодых людей снова и снова осмысляли, что значит быть хиппи в СССР, и каждое из них привносило новый опыт своего места и времени.

Ил. 5. Хиппи Каунаса на Love Street; в центре – Аркадий Винокурас, примерно 1967 год. Фото из личного архива К. Петкунаса

Когда хиппи становятся хиппи? Ответ на этот вопрос столь же субъективен, как и хипповский опыт. В Советском Союзе в ответ всегда включалось сравнение, временами скрытое, временами явное. Хиппи были западным, а также, из‐за географической и идеологической удаленности, квазиутопическим идеалом. Советские хиппи считали это слово слишком благородным для того, чтобы применять его в отношении тех, кого они считали лишь жалкой имитацией: в отношении самих себя72. И все же советская молодежь определенно была готова попробовать стать хиппи. У некоторых людей это было сродни озарению. Коля Васин, известный основатель и хранитель «Храма Джона Леннона» в Санкт-Петербурге, описывает, как это случилось с ним: «Когда я впервые увидел обложку [альбома «Битлз»] „Abbey Road“, на следующий день я снял ботинки и пошел по Ленинграду босиком. Это был мой вызов, моя попытка самоутверждения»73. Кто-то рассказывает, как поразительно на сером унылом фоне позднего социализма выглядела разноцветная одежда хиппи. Гарик Прайс вспоминает, что еще ребенком обратил внимание на причудливо одетых молодых людей в центре города: «Они были действительно очень красивые, очень статные»74. И все же для большинства людей превращение в хиппи было постепенным процессом отчуждения от общества и обретения компании сверстников, с которыми у них были схожие взгляды. По словам Азазелло, он перестал ходить в школу потому, что не хотел стричься:

Для многих, включая Колю Васина и Азазелло, путь в хиппи начался с музыки, чаще всего с «Битлз». Для других это был поиск смысла и образа жизни, отличных от того, что предлагала им закостеневшая партийно-государственная система. Быть хиппи означало не только выглядеть так в глазах других, но и идентифицировать себя как хиппи. Сергей Большаков так рассказал о своем пути в хипповство: «Это не был фазовый переход, это было медленно, постепенно… И однажды на меня показали пальцем и сказали: „Эй, хиппи!“»76 Сергей Москалев считал, что вхождение в хипповский мир происходило тогда, когда сообщество признавало в новичке своего. «Вообще человек начинал быть хиппи, когда он знакомился с хиппи и когда они его принимали и говорили: „Садись с нами“»77.