В этот самый момент за спиной бабы Фимы что-то хлопнуло, и она имела несчастье обернуться. Сначала присутствующим показалось, что звучит сигнал воздушной тревоги. И только минуту спустя стало понятно, что звук издаёт несчастная дворничиха.

– Господи Иисусе! Прости мне все прегрешения! Посланец ада! Истинно говорю – Сатана явился в обличье своём! – дико закричала дворничиха, подхватила свою метлу и опрометью кинулась вон.

Несколько приуныл и до этого очень бравый участковый. В дверях стоял не то туземец, не то выскочивший из трубы житель подземного царства. Лицо у него было чернее самого чёрного Антрацита, добытого знаменитым Алексеем Стахановым, взлохмаченные кудрявые волосы, сейчас напоминавшие скирду сена, покрывала серая масса, руки и торчащие из рваных штанов колени – кровавые полосы.

Тишина длилась ровно минуту. Первой засмеялась сестрица Люся. Она стояла в дверях комнаты и от смеха не могла разогнуться. Вслед за ней захохотал отец, смех матери на его фоне звенел серебряным колокольчиком. Даже участковый не смог удержаться и тоже рассмеялся. Игорь сначала растерянно улыбнулся и его несколько великоватые, не вставшие на место зубы сверкнули из черноты лица, как у Поля Робсона, а потом захохотал во всё горло.

Серьёзный мужской разговор с отцом Игорю все-таки пройти пришлось. Но уже после очень долгого отмывания чуть не в трёх водах, замазывания зелёнкой ободранных рук и коленей. И обязательного обеда. Без выполнения последнего условия мать передавать сына отцу для беседы категорически отказывалась.

Лена проснулась рано. Точнее её разбудил шум в коридоре. Да, звукоизоляция здесь не самая лучшая, ничуть не изменилась со времён развитого социализма.

– Как же они могли ничего не слышать? Даже если человеку стало плохо, он должен был позвать на помощь! Если был в номере один. А если не один? И те, кто жил рядом просто побоялись вмешаться? Или им объяснили, что не стоит суетиться.

Лена встала с кровати. Внимательно осмотрела тумбочку. И тут же чертыхнулась.

– Совсем ума ты лишилась, старуха! Прошло 25 лет! Здесь сотни раз убирали. В том числе и сразу поле того, как… – Лена запнулась. Слишком тяжело было об этом подумать даже сейчас… – После того, как его вынесли.

Лена вновь и вновь представила себе как всегда с иголочки одетого по последней моде Игоря заворачивают в грязный, пропитанный кровью ковер. Что они хотели скрыть? Почему так испугались? И потом… Откуда вдруг так много крови? Если предположить разрыв сердечной аорты, то обычно происходит внутреннее кровотечение, а не горловое. А что если? Если… Хорошо. Предположим, разрыв аорты. Чёрт! Они не делали патологоанатомическое исследование. Заключения нет. Что это значит? Только то, что на теле были обнаружены следы. Или кто-то потребовал, чтобы никаких вскрытий, никаких экспертиз. Почти на коленке написали справку… Или она была готова заранее? Всунули вдове вместе с телом. Забирайте и убирайтесь, как можно быстрее. Но почему Луиза так легко со всем согласилась? Можно предположить, была в шоке, не до этого… Или популярно объяснили, что мужа не похоронят в Москве, а по-тихому вывезут на малую родину, в Люберцы…Ей не хотелось выглядеть странно в глазах друзей и тех, кто знал и любил её мужа. Все же, что ни говори, но цену ему она знала. Предпочла молчать.

Зазвонил опять мобильный.

– Вы пробудились, сударыня?

– Да, вот лежу и предаюсь некоторым размышлениям.

– А-а-а. ну, тогда не соизволите ли вы предаться им вместе со мной?

У Лены в груди зашевелились смутные подозрения, которые через минуту обрели практически визуальную чёткость. Она вскочила и рывком открыла дверь своего номера. За дверью никого не было. И сейчас же знакомые сильные руки обхватили её за плечи. Лена не успела сказать ни слова и её вдох был перекрыт долгим поцелуем. Глеб не дал ей сказать ни слова и втолкнул в номер, не отрываясь от её губ. Кончиками пальцев он гладил её кожу под волосами, от чего сотни крошечных искр, рождаясь где-то в центре позвоночника стремительно растекались по всему телу.

Через час, лежа рядом с Глебом, Лена думала о том, что, хотя вместе они были уже третий год, ощущение невыразимого счастья от его присутствия рядом не только не затухало, но усиливалось, несмотря на то, что Глеб часто вёл себя необдуманно и в некотором роде эксцентрично, всегда создавая какие-то совершенно немыслимые и непредсказуемые ситуации. Как вот сейчас. Лена попыталась себя рассердить и толкнула Глеба в бок:

– Ну и на фига тебя сюда принесло, скажи мне на милость?

Глеб потянулся, закинул руки за голову и улыбнулся.

– Как «на фига»? Заскучал и решил поехать навестить любимую женщину, умчавшуюся в очень странное путешествие.

– Я, между прочим, поехала не просто так! И ты прекрасно знаешь зачем! А ты… Вот скажи. На ресепшене, увидев тебя не умерли?

– Совершенно! Они не обратили никакого внимания. Скорее всего, эти свиристёлки никогда не видели моего отца и вряд ли знают, кто он такой.

– Глеб, пойми, мы ничем не должны выдать ни малейшей своей заинтересованности. Слушай, а ты, вообще в каком номере обитаешь? Надеюсь, ты не назвал именно этот, где поселилась я?

– Обижаете, графинюшка! Моё тело потомка титулованной особы поселилось этажом ниже. А сюда забрело, повинуясь аромату вашего парфюма.

– Господи, Глеб, ты просто невозможный! Как я тебя вообще выношу?!

– Ты повинуешься инстинкту и зову крови. Моей! Но, надеюсь, что я тебе всё-таки и сам не противен.

Лена от души расхохоталась. И внезапно стала серьёзной.

– Ты вообще-то понимаешь, где находишься? – спросила она, глядя на так же внезапно переставшего улыбаться Глеба.

Глеб сел на кровати, обвёл комнату внимательны взглядом. И посмотрел на Лену. В глазах его она, пожалуй, впервые увидела слёзы.

–Понимаешь, Ленка, я никогда в жизни не думал, что его нет, что он умер. Я рос на его фильмах, где он был живой и весёлый, я ходил по тем же улицам, видел дом, где он жил. И мне казалось, что отец просто куда-то уехал очень надолго и вот-вот вернётся. Он всегда был рядом. А вот сейчас… сейчас я вдруг ощутил, что именно здесь он перестал быть…

– Глеб, я уверена, я знаю, что Игорь Граль не собирался умирать! Что все эти разговоры о каких-то предчувствиях, о том, что он часто думал о смерти – либо откровенная ложь, либо имеют какую-то иную подоплёку. Несколько лет назад, насколько мне известно, смертью твоего отца сильно заинтересовался следователь Андрей Пилипенко. Он пытался расследовать смерть Песоцкого и пришел тогда к мнению, что великий бард был убит. Но как только он попытался продвинуться в этом направлении, его отстранили от всех дел и выслали из Москвы, куда-то в глушь. После перестройки он перебрался в Киев.

– Думаю, нам стоит посетить одно интересное место, которое теперь называется МВС Украины. Министерство ВнутрЕшних Справ! О, как!

– Не знаю, что нам там ответят. Они все весьма неохотно идут на контакт с россиянами. Но на всякий случай у меня редакционное письмо с легендой. О том, что мы собираем материалы о работе ветеранов МВД СССР.

На улице Академика Богомольца перед их глазами предстало здание, слегка напоминающее здание мэрии в Москве, только другого цвета. Что ж, русские архитекторы 19- 20го веков не знали о каком-то особом стиле древних и прочих укров и строили по законам мировой архитектуры, руководствуясь стилем эпохи и собственным талантом.

– Лена, – чуть прищурившись Глеб смотрел куда-то вверх, – а что ж они на фасад свою эту вилку до сих пор не повесили?

Над центральным входом действительно до сих пор красовался герб, республики союза нерушимого, с соответствующей звездой и прочей атрибутикой.

Лена пожала плечами.

– -Наверное, руки у них коротки! Да и хлопотно это!

Оба засмеялись.

По пути сюда им обоим изрядно намозолила глаза однообразная жёлто-голубая гамма, в которую с усилием, достойным лучшего применения, перекрашивали и заматывали мать городов русских после Оранжевой революции…При этом в чём-то главном Киев упрямо оставался советским. Особенно на Крещатике, почти целиком украшенном сталинским ампиром 50-60-х годов.