Осень пахла джазом и пышками.

Сладкий пряный запах ванили и сахарной пудры плотно окутал одну из узких улиц, находившуюся в самом центре Северной столицы.

Немногочисленные прохожие с удивлением крутили головами по сторонам, но не обнаруживали поблизости ни уличных музыкантов, ни маленьких уютных ресторанчиков, в которых обычно жарились круглые комочки мягкого липкого теста.

Октябрьское небо, нависшее, казалось, над самыми крышами, налилось свинцом, грозя вот-вот пролиться на город дождём и балтийский ветер, предвестник этого самого дождя, срывал с деревьев вялые желтые последние листья, раскидывая их по опустевшим тротуарам.

Осень играла джаз.

Неспешно забираясь в высоченные сливные трубы, ветер для начала легонько дул в них, выбирая нужную глубину и продолжительность звука.

И уже только после того, как находил полностью устраивающий его тембр, с радостью поддавал громкость.

Но вот где-то громко хлопнула оконная рама, и послышался тонкий серебристый звон разбитого стекла.

Любопытный ветер моментально оказался там.

Ворвавшись в образовавшееся пространство между вторым и третьим этажами, он попробовал оборвать занавески и, сбросив на пол цветочный горшок, разметал по истёртому мозаичному полу маленькие кусочки коричневого керамзита.

Для октябрьского джаза годилось всё.

Даже старый флюгер на доме с облупленной каменной башенкой, который заржавел и забыл когда крутился последний раз, всё же тихо поскрипывал, вспоминая своё славное прошлое.

Небо вдруг потемнело ещё больше, добавив в свинец чёрного цвета, и тогда ветер полоснул острым когтем ближайшее облако по самому краю, обрушив на город косые струи холодной воды.

В джазовой мелодии зазвучали новые краски.

Вот послышался мерный гул тамтама, задорно ударили литавры звенящих проводов, и тут же вся композиция наполнилась тяжёлыми шлепками падающих на серый асфальт дождевых капель.

Мира вздрогнула и ускорила шаг.

До конечной цели маршрута оставалось совсем немного, но дождь всё усиливался, и она раскрыла зонтик.

Резкий порыв налетевшего ветра тут же беспардонно вырвал его из её руки и понёс по мокрому асфальту: всё быстрее и быстрее в сторону мрачного серого кирпичного дома с вычурными вензелями на фасаде.

Громко ойкнув, Мира помчалась вслед за ним.

Перевернувшись в воздухе несколько раз, зонт вдруг взмыл вверх и плавно опустился возле большого мусорного бака.

Присев на корточки, Мира подняла зонт, осмотрела со всех сторон и, обнаружив на его боку большое жирное пятно, тяжело вздохнула.

Ещё трясясь в переполненном вагоне метро, в сутолоке и толчее, зажатая со всех сторон возвращающимися с работы людьми, почти убаюканная ровным стуком колёс, она подумала о том, что совершенно напрасно не поехала домой.

Уже было приняла решение так и поступить, но, подхваченная мощным людским потоком, была вынесена в открытые двери и поднята эскалатором на самый верх.

Туда, откуда отступление, в принципе, было ещё возможным.

И именно в этот момент зазвонил телефон.

Коллега по работе, порекомендовавшая ей непременно посетить лучшую гадалку города, нервно поинтересовалась:

– Ты уже там?

– Нет,– ответила Мира,– буду через десять минут.

– Деньги взяла?

– Конечно.

– Давай быстрее, она очень не любит, когда клиенты опаздывают. Двенадцатая квартира.

Медленно поднявшись, Мира ещё раз взглянула на жирное пятно, брезгливо коснулась его пальцем, покачала головой и, немного подумав, не без сожаления бросила зонт в мусорный бак.

– Не ходи к ней,– прошептал голос совсем рядом.

Резко обернувшись, Мира посмотрела по сторонам, но узкая улица была совершенно безлюдна.

Старый флюгер вдруг надрывно застонал.

– Иди домой,– казалось, голос шепчет в самое ухо.

По спине Миры пробежали мурашки, и сердце громко застучало.

Так громко, что его стук на миг перекрыл шум дождя и поскрипывание старого флюгера на доме с облупленной каменной башенкой.

– Что ещё за шутки?– Мира сделала шаг назад, прижавшись спиной к мусорному баку, и одновременно подумав, что теперь куртку точно придётся сдавать в химчистку.

– Я не шучу,– в этот раз голос одновременно звучал со всех сторон.

– Кто ты?– крикнула Мира, и в тот же момент ветер запустил ей в лицо охапку мокрых листьев.

– Тройка пик налево, десятка червей под неё, дама треф из колоды наверх,– сказал голос.

Мира почувствовала, как кончики пальцев начали мелко дрожать.

– Уходи!– мягко предложил голос.

– Я никуда не пойду, оставь меня в покое!

С силой оттолкнувшись от бака, она побежала через дорогу, неловко перепрыгивая трамвайные рельсы, тускло поблёскивающие в свете уличных фонарей.

Когда она поскользнулась, под правой ногой громко хрустнуло.

Начав заваливаться на бок, Мира едва удержалась от падения и поняла, что сломала каблук.

Не обращая на это никакого внимания, она на полном ходу подскочила к входной двери нужного дома, тряхнула головой, сбрасывая с волос капли дождя и набрала номер нужной квартиры.

Ответа не было.

Тогда она сбросила код и набрала цифры повторно.

И снова ничего.

– Тебя тут не ждут,– печально произнёс голос.

– Отстань от меня, наконец!– Мира провела рукой по лицу, словно пытаясь избавиться от непонятно откуда звучавших слов.

– Кто там?– раздался из динамика женский голос.

Она не сразу сообразила, что вопрос задан ей.

– Я ещё раз спрашиваю, кто там?

– Это Мира! Я записана на восемнадцать тридцать.

– Поднимайся на третий этаж.

В двери негромко щёлкнуло.

Мира потянула ручку, массивная дверь скрипнула и пропустила её в большую тёмную парадную с широкой лестницей посередине.

Желтеющий фикус в огромной кадке служил единственным украшением помещения.

В нос тут же ударил странный непередаваемый запах, являющийся визиткой любого старого дома: аромат когда-то приготовленной еды навсегда смешался с тяжёлым духом плесени, вольготно чувствующей себя в подвальном помещении.

Вежливо кивнув головой кактусу и аккуратно переставляя ноги по истёршимся от времени ступенькам, Мира медленно поднялась на пролёт между вторым и третьим этажами.

Подойдя к высокому окну, на котором отчего-то совсем по-домашнему висели белые тюлевые занавески, она отодвинула глиняный горшок с засохшим цветком, почти прилегла на подоконник и кинула взгляд на стекло, по которому сверху вниз скользили дождевые капли.

Некоторые на время оставались неподвижны, но набухшие соседки быстро подбирались к ним и увлекали за собой, рисуя на стекле причудливые зигзаги.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, Мира смотрела на проезжающий внизу трамвай.

Свет в его окнах был настолько тускл, что совершенно нельзя было разобрать, есть ли в салоне пассажиры.

Проводив трамвай взглядом, Мира провела пальцами по стеклу, оставляя на нём неясные водяные полоски.

– Дама треф из колоды наверх,– совершенно явственно сказал голос,– джокер на неё и новый расклад.

– Чего ты от меня хочешь?– тихо прошептала Мира.

– Иди домой, тебе тут нечего делать,– прошептал голос в ответ.

– Я хочу узнать свою Судьбу,– Мира чувствовала, что от нервного напряжения, охватившего её, сейчас упадёт.

– Думаешь, Судьбы пишутся на человеческих кухнях?– в голосе сквозила явная грусть.

–Я…,– начала было Мира, но не успела окончить фразу.

– Чего ты там развалилась?

Обернувшись, Мира увидела стоящую в открытых дверях женщину.

– Будешь подниматься или как?

– Конечно, извините.

В тесной прихожей она быстро сняла куртку и сапоги.

– Вот, каблук поломала,– зачем-то пожаловалась она.

– У тебя тушь по щекам потекла,– ответила женщина.

Непроизвольным движением Мира потёрла глаза и посмотрела на пальцы, окрасившиеся в чёрный цвет.